Колба

Но это не все. Есть еще и тренеры. Команды соревнуются в скоростях, игроки сшибаются в схватках, и за всем этим стоят лучшие тренеры мира, призванные в Англию, чтобы создавать футбол. Смотрите и за ними тоже.

Прежде всего Моуриньо, надменный Моур, раз за разом провозглашающий себя особенным и великим, требующий почитания себя, как будто он особа королевских кровей, настаивающий на том, чтобы перед ним снимали шляпу даже в день, когда его «Манчестер» с треском летит «Тоттенхэму» 0:3. Его благородная седина хороша, как серебро аристократического дома. Он, выигрывавший чемпионаты Португалии, Испании, Италии и Англии, посылает свои команды в атаку жестом, каким король посылает в атаку гвардию: вперед, и умрите же! Да, это Моур, создавший футбол без риска поражения, Моур, умеющий перекрывать пути соперника так, что ему некуда идти, Моур, чьи команды держат игру под контролем, — Моур, внезапно оказавшийся не на Олимпе, а в потасовке, где его бьют.

Трещит выверенный футбол Моуриньо и дает трещины. Его проверяют на крепость люди, одержимые игрой.

Красавец немец Клопп, холерик и энтузиаст, у которого каждые две минуты выброс адреналина, прыгает и скачет на бровке. Он придумал гегенпрессинг, чтобы душить соперника, как только тот завладеет мячом. Душить, хватать, бежать, нестись и бить — глаголы Клоппа. Его «Ливерпуль» азартен, как он сам. Это широкая игра на суперскорости, это лихой футбол с атакой, которую заканчивает голом быстроногий щупленький Салах, это эмоции и страсти, в которых может потонуть высокомерие Моура и его расчет.

А Почеттино! Аргентинец, мастеривший свой «Тоттенхэм», как мастерят машину — прикручивая накрепко винты и подгоняя детали без зазора. Команда, у которой мускулы везде, команда плотной силы и жесткой стати, и при этом умная, думающая на ход вперед. Это не индивидуальный разум игроков, это коллективный ум команды, которая живет в игре как единый организм. Смотрите, как они выдвигаются вперед, как движение на правом фланге сопровождается маневром на левом — торжество четкости и мощи.

Теперь еще и Сарри, итальянец, сбрендивший на кофе и сигаретах. Он курит пять пачек в день и беспрерывно заряжается крепким капучино. Но прежде, давным-давно, он сбрендил на футболе. Он бросил банк, чтобы стать тренером. Он тренировал черт-те кого и черт-те где, прежде чем взлетел вверх и создал «Наполи», который поразил всех тем, что был сильнее игроков, его составлявших. Сарри, как алхимик, добавлял в игру что-то свое: щепотку никотина, каплю кофеина, магию цифр, тайну схемы, которую никто не мог понять.

Есть люди, смотрящие футбол со счетами в руках. Они перекидывают костяшки: 4-3-3, 4-2-3-1 и так далее. Они думают, что тайна игры и тренера скрыта в цифрах расстановки. Они до боли в глазах вглядываются в водовороты и омуты игры, пытаясь разглядеть там искомую фигуру. Линия или ромб в центре поля? Для них это вопрос. Они анализируют футбольный матч, как шахматную партию, в которой есть расстановка фигур и запись ходов. Ах, Сарри пошел хавбеком на е5, значит, Моур ответит защитником на f4! Да, цифра лежит в основе мира, и всякая плоть зиждется на скелете схемы, но есть и кое-что, что не попадает в схемы и избегает цифр: хаос жизни и игры.

Современный тренер уже давно не тот простецкий дядька в спорткостюме, который кричал своим парням: «Нажми! Беги! Давай!» В команде, кроме главного, есть тренеры на все случаи жизни: тренер вратарей, тренер защитников, тренер нападающих, тренер по физподготовке, тренер по тактике, тренер-аналитик и так далее. За каждую мелочь, которая не мелочь, отвечает свой человек. А что же главный тренер? Он превратился в мага высшего порядка, ставящего игру, как режиссер спектакль, обозревающего действо в его протяженности и цельности. Главный тренер сегодня — это философ, ищущий принципы игры, которые еще никому не удалось найти.

Но Эмери, баск, был к этому близок, когда со своей «Севильей» трижды подряд выиграл Лигу Европы. Великих игроков у него не было. Но он, казалось, что-то понял в самой сути игры, в ее приливах и отливах, в чередовании скорости и паузы, в плотности жизни в самых важных зонах поля, в ритме коротких и длинных пасов. Теперь он в Англии, в «Арсенале», бывшем вотчиной Арсена Венгера двадцать два года, «Арсенале», которому нужны новое дыхание и новый взлет.

А есть еще Гвардиола, лысеющий и бритый наголо испанец, мичуринец, занимающийся выведением новых сортов футбола. Голландскую ветвь испанского футбола он довел до ее нового расцвета. В «Баварии» к испанской «тике-таке» он пробовал привить немецкую мощь. Большого успеха это не имело. Но в Англии, в «Манчестер Сити», он наконец сумел создать искомый синтез, в котором уже неразличимы его составляющие. «МанСити» играет в футбол, в котором отлажено все, даже импровизация.

Гвардиола был хорошим футболистом, игравшим на высшем уровне. Но Моуриньо, Сарри, Эмери большую карьеру как футболисты не сделали. Моуриньо не играл как профессионал. Эмери играл во второй испанской лиге. Сарри поигрывал в любительских командах, где мог позволить себе на тренировке возиться с мячом с сигаретой в зубах. Это новая порода тренеров, которые исходят не из своего опыта игрока, а из образования и философии.

Английская премьер-лига — это колба, в которой возникает футбол будущего. Это футбол тренеров-философов и тренеров-режиссеров, футбол огромного и непрестанного движения, которое то течет по всему полю мощным потоком, то распадается на струи, которые просачиваются сквозь бетон защиты. Это футбол цельный, как жизнь в момент вдоха и выдоха, и при этом проработанный в каждой своей детали и подробности. Это футбол, в котором интенсивность человеческих усилий дошла до предела, в котором продумано и выстроено в схемах все, что только можно выстроить, но который при этом сохраняет характер стихии, неподвластной разуму и расчету.