Книжная суббота. Партитура Иерихонских труб.

dpmmax — 14.12.2019

Продолжим традицию книжной субботы? Сегодня припас для вас короткую форму — рассказ Эдуарда Ластовецкого «Партитура Иерихонских труб». Рекомендую. Ну и напоминаю, что начал свою работу мой совсем не литературный, а вполне себе врачебный проект «Найди своего психиатра» Традиционная же просьба — делитесь в комментариях своими литературными находками.

- Мама, кто это? – на экране телеканала «Культура» солист истово терзал скрипичные струны и оркестр за его спиной держал постамент грифа на недосягаемой высоте.
- Это скрипач, сынок.
- Мам, я тоже так хочу, я его слышу! – мать тихо ойкнула – Отец!
- Что ты слышишь, малыш?
- Музыку, пап. Внутри. Она что-то говорит, но я не понимаю.
- Понятно… Мать, завтра в музыкальную школу надо сходить, пусть его прослушают и скажут, годится он для такой судьбы или нет.
- Но отец…
- Два раза я повторять не буду. Хватит с нас одного военного в доме.

- Попробуй так, я возьму ноту, а ты повторишь её голосом, споёшь «ля», хорошо? – молодая преподаватель поправила очки на носу и нажала «ля» первой октавы на фортепиано.
- Ну, давай, ты же можешь – она улыбнулась, мать и отец за спиной мальчика затаили дыхание.
- «ля-яя»… - теперь вот эту, изящная женская кисть взяла «до».
- «ля-яя». – вот эту, вот эту, вот эту…
-  Хорошо, малыш, а теперь выйди в коридор, отдохни, а мы пока поговорим с твоими мамой и папой. Ты молодец.
- У вашего сына Дар… Поверьте моему опыту, дети с абсолютным слухом не редкость, но в мальчике есть что-то такое, что способно принести ему подлинное величие. Его примут без колебаний, нужно лишь ваше согласие в письменной форме. До начала учебного года два месяца и я готова предварительно позаниматься с ним, так будет легче осваиваться.
- Вы говорите так, словно уже всё решено!
- Тихо, мать. А как же общеобразовательные предметы?
- Общеобразовательный курс преподаётся у нас так же, как и в обычной школе, но профильными предметами будут музыкальные – инструмент в первую очередь, сольфеджио, музыкальная литература и дополнительный инструмент. Правда, аттестатов у нас выдаётся два в случае успешного окончания лицея – о среднем образовании и начальном музыкальном. Скажите, вы согласны?
- Я даже не знаю….
- Мать, давай-ка мы с тобою всё переварим, обсудим и поговорим с ним. Разъясним, как сумеем и если он не передумает – пусть учится.

- Отец… я боюсь. Талант – это чудовище, беспощадное к судьбе. Он ведь у нас единственный ребёнок…
- Ну что ты раскаркалась, как старуха на паперти, ей-Богу! Будет лучше, если он проживёт свою жизнь бесчувственным дебилом, ничего не поймёт и не оставит следа за собой, а будет потом деревом, прости Господи! Вот же ж ересь-то какая на ум полезла от твоих страхов! Помнишь, как ты слушала мои песни под гитару, там у речки под старым вязом? Не помнишь уже? А я вот помню твои глаза, навсегда запомнил! Он тоже имеет право полюбить, мать.
- Я так боюсь за него…
- Я тоже. И потому пусть он выбирает свою судьбу сам. А мы поможем и поддержим, это единственное, что мы можем для него сделать.
- Ладно отец… Нужно будет купить скрипку и всё, что там полагается к ней. Свободных инструментов в школе нет. Надо выбрать получше.
- Ирина Ивановна сказала, что «восьмушки» - все одинаковая древесина, получше надо будет выбирать позже.
- О как… Ты уже оказывается всё решил!
- Нет мать, я просто уточнил детали. А решать ему.

- Ты кто такой? Куда идёшь? Чего молчишь? Отвечай! – Хмурая девчонка без шапки, ростом чуть пониже Олега упёрлась ему рукой в грудь.
- Где живёшь? Как зовут? Что это у тебя такое?
- Олег. Это скрипка. А тебя как зовут?
- Скрипка… А меня не зовут! Я Таня! Меня все знают!
- Я не знал. Будем знакомы, Таня.
- Знакомы… вот ещё! Зачем тебе скрипка?
- Играть. Я учусь на ней играть.
- И что, получается?
- Могу показать.
- Ты дурак что ли? Пошли во двор, там покажешь.
Старушки на лавочке детской площадки навострили уши – кто-то у подъезда наигрывал скрипичные пассажи несложной пьесы. Таня нашла в футляре кармашек для канифоли и с удовольствием нюхала смолу, истёртую конским волосом, поглядывая на движения смычка.
- Вот, - Олег опустил скрипку. Как тебе?
- Нормально. А я мотоциклы люблю! У меня папа каскадёр и у него в гараже настоящий гоночный мотоцикл! А скрипка твоя мне нравится! Сыграешь мне ещё потом, ладно?
- Хорошо. Раз тебе нравится, буду играть.
- Ну всё, привет! У меня дела! Если что, я – Гроза, меня тут все знают!

Олег вышел из подъезда. Изящный обтекаемый скрипичный футляр удобно пристроился за спиной, мост, не влезавший в него торчал из кармана. Сегодня днём ему предстояло играть на вступительном экзамене перед комиссией консерватории, и хотя всё было выучено до последней ноты, он волновался. Фотография Тани, сделанная тайком во дворе год назад была аккуратно спрятана под фетром футляра. Он почти пересёк двор, как вдруг за спиной раздался знакомый звонкий голос: - Стой!
Олег обернулся – Таня, затянутая с головы до пят в кожу и защитные доспехи держала в руках шлем.
- Далеко собрался?
- Привет – Олег улыбнулся, - на экзамен, у меня сегодня поступление.
- А я уже поступила, на мехмат МГУ! Смотри, какой подарок предки сделали – между машин на дворовой стоянке изящно расположился мотоцикл, на обтекателях и никелированных деталях которого весело бликовал свет.
- У меня теперь свой конь!
Олег вздохнул и снова улыбнулся.
- Прокатишь?
- Легко! Надевай! – Таня вытащила из заседельного кофра второй шлем и сунула в руки Олегу – Здесь застегни, а вот тут подкрути.
- Угу.
- Поехали, докачу тебя до твоего экзамена, я всё равно сегодня свободна.
- А хочешь послушать, как я буду играть?
- А меня пустят?
- А я попрошу, чтобы тебя пустили, как родственницу – Олег засмеялся – И пустят.
- Какую ещё родственницу? – Таня подозрительно нахмурилась.
- Ну, как сестру. Тебе же нравится, как я играю.
- Ладно, поехали. Я подумаю.

- Олег Владимирович Вишневецкий! Приёмная комиссия к сожалению вынуждена огласить свой вердикт по результатам Вашего экзаменационного выступления. С глубоким прискорбием мы сообщаем Вам, что вы приняты на первый курс. Поздравляю! – сухой старичок с седыми кустистыми бровями не моргая смотрел на Олега.  – Консерватория моё дитя, здесь мой закон и мои правила, малейшее нарушение или отступление карается отчислением без объяснения причин. У студента есть только один выбор -  или умереть, или исполнить волю преподавателя, третьего не дано, Вам это понятно?
- Понятно, Владимир Иванович.
- Оркестром я дирижирую лично и горе тому, кто посмеет сфальшивить или отстать хоть на такт!
- Ступайте и помните – Ваш инструмент – единственный господин вашей жизни. Свободен!

Олег читал ноты, когда в дверь позвонили. На пороге стояла Таня.
- Салют. Войти можно?
- Конечно. Что-то случилось?
- Да нет, всё нормально – Таня помялась, - в общем, у нас завтра сходка клубная, а у меня день рождения – Олег хлопнул себя по лбу – хочешь, поехали с нами, отметим на природе?
- Я бы рад, только я там никого не знаю.
- Ничего, я познакомлю. Ребята у нас там все хорошие, ты только скрипку с собой возьми, для меня.
- Хорошо.
- Всё, я тогда зайду за тобой.
- Как там у тебя в институте?
- Да всё нормально, лекций невпроворот. До завтра.

Две насыпи железнодорожных полотен расходились от стрелки в стороны, образуя небольшую впадину между собою, чем дальше от соустья, тем шире поляна разбегалась травянистыми кудрями. Под висевшей рядом бетонной эстакадой хаотично расположились мотоциклы, с колясками и без, от кастомных растабайков, сделанных на заказ и тяжёлых солидных «голдвинов», до всевозможных дорожников, «ракет» и «зажигалок».
На маленьких газовых горелках грелся глинтвейн, сыр, колбасу и помидоры уже нарезали, живописно одетые байкеры деловито клубились, кто-то даже затеял импровизированный волейбольный круг.
Таня аккуратно остановилась под эстакадой.
- Приехали. – Из толпы приветственно махнули руками несколько человек.
- Идём знакомиться.
Таких людей Олег видел не раз, но попасть в самую гущу байкеров ему довелось впервой.
Рядом с Таней появилась девушка в кожаной куртке с символикой клуба и в бандане, из-под которой выбивалась копна густых рыжих волос.
- Так это и есть твой «Паганини», Гроза? – насмешливо растягивая слова, девчонка цепко оглядела Олега с ног до головы.
- Цыц, Веретено – в груди у Олега ёкнуло. – Он наш гость, а сыграть может и получше Паганини.
- Ну, так пусть сыграет, а мы и послушаем – Веретено засмеялась, - а то вдруг это всё для вида у него.
- Сыграешь? – Таня с прищуром посмотрела на Олега.
- Сыграю. – Олег открыл футляр и тут кто-то из байкеров, дородный бородатый парень с перстнями на пальцах опередив Олега взял скрипку в руки.
- Паганини, так Паганини – пробасил он, бросив на Веретено быстрый взгляд, с неожиданной ловкостью и точностью раскрутил три колка, отцепил машинки и оставив одну струну нетронутой, повернулся к Олегу.
- Я сам когда-то пробовал, уважь нас, - снятые струны в его широченном кулаке выглядели одинокими нитями судьбы, вырванными из чьей-то жизни.
Олег заиграл. Тональность «баска» изменилась, но он пробовал играть на одной струне, подражая великому исполнителю и теперь это пригодилось. В нём всё дрожало, смычок рвался в руке, соната не оставляла ни малейших надежд сохранить пальцы.
Толпа байкеров молчала, разговоры прекратились, все смотрели на Олега, глинтвейн вскипел и залил горелку, на это никто не обратил внимания.
Последний пассаж, подушечки пальцев разодраны в кровь и сама струна из жёлтой превратилась в бордовую, Олег подносит к носу смычок, нюхает волос.
Крякнув, бородач осторожно кладёт струны в футляр, отходит в сторонку с телефоном в руке.
- Ну что, понравилось? – Таня смотрит на Веретено, та молча кусает губу, разворачивается и идёт к стоянке байков.
- Слушай, Гроза, у меня для тебя подарок есть небольшой – басит вернувшийся бородач, поглядывая на Олега, есть столик на двоих в клубе джазовом, может покажешь ему наше гнездо?
- Ладно, - Таня кивает Олегу – идём.
- Стойте, чёрт! – Веретено подскакивает к Олегу, суёт ему в руку что-то, - На удачу тебе - и ныряет в толпу. В руке у Олега маленькая серебряная подвеска в виде вороны, держащей в лапах пятиконечную звезду.
Таня улыбается – Поехали, Паганини, отметим мой день рождения сами.

- Олег, у меня завтра соревнования, поехали, посмотришь, я как раз сдала сессию, не каталась правда долго, но ничего, может мне повезёт – Таня тщательно перебирает кофр, укладывая покомпактнее его содержимое.
- У меня завтра экзаменационный концерт. Не получится.
- Чёрт! Ну и ладно, чёрт с ним, сама справлюсь!
- Тань… Возьми вот с собой – Олег протягивает талисман, подаренный Веретеном, - положи его под седло, вдруг поможет.  Мне завтра играть, но я всё равно буду там с тобой, на соревнованиях – Олег несмело улыбается, Гроза смотрит на его руку, берёт в свои ладони, сжимает несильно и глядя в сторону говорит – А я буду с тобой, на концерте. Что бы ты там ни сыграл. А потом заеду за тобой.

Олег стоит у ограды здания консерватории, Тани нет, вообще улица пуста, ни машин, ни мотоциклов, в душе неспокойно, какая-то тяжесть, появившаяся сразу же после окончания концерта не даёт думать спокойно, Танин телефон не отвечает, Олег не помнит ни одного случая, когда она намереваясь сделать что-то, не выполнила своего обещания. Сомнение и тревога, он набирает домашний телефон Тани.
- Кто это? – севший седой голос на том конце провода приводит Олега в смятение, он не узнаёт этот голос и ещё надеется, что ошибся номером.
- Олег, друг Тани.
- Таня в больнице, несчастный случай на соревнованиях – словно механический автоответчик голос Таниного отца лишает Олега жизни. – Навести её, может это поможет.
- Да… сейчас – Олег механически суёт невыключенный телефон в карман, стоит на улице не зная что делать и вдруг развернувшись, бросается обратно в здание консерватории.
Владимир Иванович ещё тут, он смотрит на бледного запыхавшегося Олега так, словно видит его впервые.
- Что случилось? – чеканно произносит дирижёр таким голосом, что у Олега встают волосы дыбом.
- Моя девушка… травма… попала в больницу… я, я должен помочь, я люблю её…
- Молчать!!! – Высокий старческий голос обрывает всхлипывания Олега – Довольно причитаний! Что с нею?
- Травма, её уже прооперировали, но состояние безнадёжное – ровно, бездушным голосом глухо произносит Олег, глядя в глаза старику.
- Владимир Иванович, как мне ей помочь?
- Ты исполнял ей хоть что-то, хоть раз в жизни?
- Да, не раз, ещё со школы.
- Жди здесь, я сейчас вернусь – Владимир Иванович покидает аудиторию, Олег безучастно остаётся стоять посреди класса, пустые пюпитры сиротливо теснятся в углу у рояля, Олег вдруг слышит визгливый скрип открываемой двери, словно у себя над головой, в носу щекочет, запах старой бумаги, плесени и земли, горло схватывает и Олег начинает кашлять, словно он вдохнул пыли. Глаза слезятся, Олег ничего не видит перед собой, Владимир Иванович осторожно касается его руки: - Олег! Олег, очнись!
- Я здесь.
- Бери пюпитр и вот эти ноты – в руках у дирижёра старая жёлтая бумажная папка с тёмными тонкими тесёмками, названия на папке нет, листы внутри сложены неаккуратно, края выступают наружу, закручиваясь по краям трещин, несколько листов опалены по углу, обратная сторона папки бурого цвета. Олег берёт ноты в руки и словно оказывается в оркестре – отдельные звуки настраиваемых инструментов, шёпот, смешки, восклицания, шелест партитуры, расставляемой на пюпитрах, негромкий стук каблуков, двигание стульев, дыхание. Хриплое, рвущееся дыхание, неровное, замирающее и словно из-под камня поднимающееся вверх, Оо-лег… О-лег… Оле…
- Сыграешь с листа  в палате и сделай так, чтобы тебя не прервали, ты понял? Ты понял? – Старик нос к носу с Олегом, его круглые глаза горят жёлтым, он держит Олега за свитер на животе, - Отвечай!
- Понял, Владимир Иванович, - Олег выходит из оцепенения, его лихорадочно трясёт, пока он складывает пюпитр.
В больнице никого нет, на первый взгляд, у дверей реанимационной палаты сидит мама Тани в сбившемся на затылок платке, голова опущена, она что-то держит в руках, но Олег не видит, что именно.
- В палату нельзя, Вы с ума сошли, как вас вообще сюда пропустили! – медсестра прячет глаза, - немедленно покиньте отделение!
- Это моя невеста! – в голосе Олега что-то такое, отчего мать Тани поднимает голову и Олегу кажется, что у неё нет глаз – два чёрных провала на лице.
- Впустите его, это уже ничего не изменит – голос дежурного врача сух, медсестра обречённо машет рукой – под Вашу ответственность!
- Да, да, под мою – врач смотрит на Олега, потом отворачивается к окну, - Неважно.

К счастью, Таня в палате одна и тут есть стул. Одним движением Олег стряхивает скрипичный футляр с плеч, ставит стул к двери так, чтобы было невозможно опустить ручку вниз и для верности припирает его пустой кроватью.
Таня хрипит, её словно нет под одеялом, тело вздрагивает, рука беспокойно тревожится пальцами, Олег вообще не чувствует её в палате, словно он тут один.
Пюпитр в центре комнаты, Олег раскрывает нотную папку, ещё не представляя, как он будет читать с листа в темноте, но его словно обдаёт ледяной волной – ноты светятся, листы исчерчены полностью, как бесконечный нотный стан и в заглавии каждого – непрерывно изменяющийся ключ, которого Олег не видел ни разу в жизни.
Даже не успев испугаться, Олег начинает играть.
Жуткая дрожь и вибрация пронизывают стены здания, самого Олега, только скрипка остаётся лёгкой, пред взором Олега – вся партитура бесконечности, смычок порхает и над его разумом что-то оглушительно смыкается, подобно бутону цветка. Олег на сцене, больше похожей на вершину горы, за его спиной – громадный оркестр, а впереди, на месте дирижёра – бледная, молочно-белая фигура, словно столп она упирается в землю и в небо, но Олег понимает – ни конца, ни начала у этого дирижёра нет.
Скрипка послушна, в мелодии темы и мощи вторящего оркестра проскальзывают угрожающие ноты, атмосфера сгущается, как грозовая туча и начинает втягиваться в бледного дирижёра, подобно яростному, неукротимому смерчу. Олег играет, пальцы словно сами по себе находят позиции, гриф светится оранжево-алым и с каждым звуком грозовая ярость становится всё дальше и тише.
В конце концов место дирижёра становится пустым, белая пыль, как мука канифоли оседает на кафедре, на скрипке и на самом Олеге, оркестр без управления начинает идти вразнос. Появляются фальшивые ноты, разлаживаются темы, исчезает единый такт, нарастающая какофония звуков наваливается на Олега огромным мешком, он пытается противостоять оркестру и тогда на его верной скрипке лопается струна, больно хлестнув по лицу, разрывая бровь и остановив непрерывие кошмара.
Таня дышит спокойно, ровно, датчики фиксируют сердечный ритм, Олег чувствует – его Гроза тут, в палате. В ней пока ещё не всё так как надо, ещё неуютно и хаотично, но уже тепло и спокойно, Олег кладёт скрипку прямо на пол, убирает стул от двери – мама Тани спит, привалившись к подоконнику, Олег аккуратно вынимает из её рук Танину детскую фотографию в рамке, кладёт в сумку.
- Господи, что с Вами? – медсестра с ужасом смотрит на Олега.
- Ничего, бровь поранил случайно – Олег понимает, что его измазанное кровью лицо не лучшее зрелище в храме медицины.
- Вы весь белый, седой абсолютно – медсестра закрывает себе рот рукой и бежит в палату.

- Здравствуй, Гроза – Олег сидит в изголовье Таниной кровати, пакет с фруктами и вкусностями он неуютно пристроил между ног, Таня улыбается, она похудела, глаза спокойно и тепло смотрят на Олега.
- Привет, Паганини – она улыбается, - ты чего лысый, так теперь модно?
- Да нет, просто что-то я лысеть начал, вот и решил – чего за хвост тянуть, сбрею наголо, так и привыкну быстрее, - Олег улыбается, как ты тут?
- Врач сказал, что он чудесами не занимается, поэтому меня выпишут через месяц. Чудаки они какие-то, сами вылечили, а теперь говорят, что они тут ни при чём, - Таня фыркает, - а тебе идёт лысая голова, ты солидно выглядишь, словно тебе под сорок. Сыграешь мне?
- Я больше не играю, Гроза.
- Как это?
- Ну так… Учиться я уже закончил, досрочно, экстерном. И вообще, я тебе хотел кое-что сказать.
- Чего ты там опять выдумал?
- Ты выйдешь за меня замуж?
- Я подумаю. Хотя ты на самом деле знаешь ответ.

Оставить комментарий

Популярные посты:

commodus

Секреты выбора идеальной теннисной ракетки: Путеводитель по миру топовых брендов

amarok_man

Она не изменилась. Она всегда такой была...

veronika_stef

Думу думает :)

salenta

ретроградный Меркурий

l-boris

Прощайте, Артист

matsam

Утренее

ruslanviktorov

Прогулка по любимому городу

vitkvv2017

«Маленькая вредная и печальная козявка, в которую влюбился восхитительный

nathoncharova

10 интересных находок, сделанных внутри статуй

• Ранее
• Архив