Кино и немцы

auvasilev — 24.11.2022 Я родился через девять лет после окончания войны. А к моменту, когда хоть в относительно мыслящем возрасте играть во дворах магаданских бараков на улице Коммуны со дня победы прошло уже лет двенадцать-тринадцать.

Нет, конечно, далеко не все раны были ещё залечены. Память была очень свежей. До самых последних бытовых мелочей. Вполне нормой было, когда за праздничный стол мужики собирались в наглаженных фронтовых гимнастерках и пили из кружек, привезенных из окопов. Но всё-таки надо объективно признать, что даже на Колыме жизнь была уже не только совершенно миной, но и по минимальным нормам, но относительно обеспеченной и, главное, с совсем легкой, однако несомненной и явно заметной тенденцией к улучшению.

То есть, если совсем грубо, не голодали, не мерзли, босыми не ходили и массовое настроение было достаточно оптимистичным. Без особых депрессий и, тем более, истерик. Да, войну всё ещё постоянно вспоминали, даже не то, что вспоминали, она пока ещё окончательно не ушла в поле памяти, а оставалась постоянно существующей реальностью, но всё-таки накал отрицательных эмоций по её поводу уже не находился на самом пике и очень потихоньку, однако несомненно снижался.

Вот в уже упомянутых дворах мы развлекались самыми разными играми. Однако чаще всего «в войну». Как знает каждый мальчишка и даже большинство девчонок моего поколения, перед игрой надо разделиться на две команды – «наших» и «…» Это многоточие стоит потому, что здесь в наименовании было несколько вариантов. Основные это «немцы», «фашисты» и «белые». Лет до шести-семи это было для меня совершенно одно и тоже. Уж очень диковатым я был северным ребенком, хоть и сын учительницы, но в школу пошел совершенно не умея читать и первую в жизни книжку прочел только летом на каникулах перед вторым классом. А когда мама попыталась мне всё-таки объяснить, что «белые», это совершенно отдельно и из другой оперы, а не все немцы – фашисты, я был не только очень удивлен, но и, честно говоря, не очень ей поверил.

Но, независимо от всех этих мелких детских нюансов, ещё очень долго немец и фашист и для меня, и для подавляющего большинства окружающих было на самом деле синонимами. А всё эти разговоры про немецких антифашистов и «друзей из ГДР» воспринимались сугубо формально и как официальное, необходимое, но не имеющее никакого отношения к сути дела лицемерие.

Даже ещё в самом конце шестидесятых, когда из-за достаточно случайного стечения обстоятельств моя будущая первая жена решила поступать на немецкое отделение романо-германского факультета и учила язык на кухне коммунальной квартиры, её соседи, в остальном прекрасно к ней относящиеся и знавшие её с пеленок, очень просили прекратить травить людей «фашистским лаем», а то народ потом очень нервничает и плохо спит.

О своем приятеле юности, бароне Вольфганге, шеф-монтажнике фирмы «Бош» на КамАЗе, я уже как-то рассказывал, но не помню, упоминал ли, что, когда он приезжал в Москву и я принимал его в «старом Белграде», то мои приятели-официанты обычно интересовались: «Старик, а что твой фашист пить будет?» Молодые ребята, они никого не хотели обидеть и были заинтересованы в хороших чаевых. Но они так внутренне ещё тоже в середине семидесятых, через тридцать лет после войны автоматически воспринимали любого немца как фашиста.

Когда всё это закончилось, я уже точно не помню. Хотя, несомненно, через какое-то время прекратилось практически полностью. Медленно, с большим трудом, но закончилось.

Однако, в любом случае, такие истории очень долгие.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив