Кем был, на самом деле, был в СССР член политбюро ЦК КПСС Александр Яковлев?

2 декабря исполнилось бы 90 лет «отцу гласности» - Александру Николаевичу Яковлеву.

Пожалуй, ни один из руководителей партии и советского государства последних десятилетий не становился объектом такой безудержной ненависти, как член политбюро и секретарь ЦК КПСС Александр Николаевич Яковлев. Никому не приписывалось столько грехов и преступлений, как Яковлеву. Горбачева, правда, именовали «князем тьмы», но все-таки не называли предателем и агентом американской разведки.

Бывший председатель КГБ Крючков доказывал: Яковлева завербовало ЦРУ! Прокуратура истребовала материалы из архивов, опросила сотрудников внешней разведки. Ничто не подтверждало обвинение. Вызвали предшественника Крючкова на посту председателя КГБ, генерала армии Чебрикова. Виктор Михайлович на допросе развел руками: ему на сей счет ничего не известно.

Крючков так долго рассказывал о том, как американцы завербовали Яковлева, что, видимо, сам в это поверил. Не зная, чем еще его уязвить, написал: «Я ни разу не слышал от Яковлева теплого слова о родине, не замечал, чтобы он чем-то гордился, к примеру, нашей победой в Великой Отечественной войне».

Бывший председатель КГБ совсем не отдавал себе отчета в словах. Они с Яковлевым практически ровесники, год разницы. Но Крючков всю войну провел в тылу на комсомольской работе. А Яковлев в сорок первом после школы ушел на фронт добровольцем. Его зачислили курсантом Второго ленинградского стрелково-пулеметного училища, уже эвакуированного из Ленинграда. Ускоренный выпуск, звание лейтенанта — и в начале сорок второго отправили на Волховский фронт командовать взводом в 6-й отдельной бригаде морской пехоты.

В последнем бою морпех Яковлев получил четыре пули. Три в ногу, раздробившие кость, одну в грудь — прошла рядом с сердцем. Да еще два осколка остались на всю жизнь в легких и в ноге. В полевом госпитале он подписал согласие на ампутацию левой ноги от тазобедренного сустава. Врачи сказали, что другого выхода нет, — началась гангрена. Ногу спас руководитель медкомиссии, посетившей госпиталь как раз в момент, когда морпеха Яковлева положили на операционный стол. Взял историю болезни, спросил: «Сколько лет?» — «Девятнадцать». Сказал: «Танцевать надо».

За свой последний бой старший лейтенант Яковлев получил орден Боевого Красного Знамени, инвалидность и на костылях вернулся в родную деревню. Инвалиду войны предложили заведовать кадрами на ткацкой фабрике или спиртоводочном заводе. На фабрике обещали дополнительный паек, на заводе — корм для коровы. Но отец, тоже пехотинец и тоже раненый, прислал из госпиталя письмо: пусть идет учиться. Поступил в Ярославский педагогический институт. Оттуда взяли инструктором в обком партии. Потом забрали в Москву, в ЦК. Мать отговаривала:

— Не езди туда, скажи, что ребенок маленький родился…

Александр Николаевич, человек острого ума, прекрасно формулирующий свои мысли, умеющий ладить с людьми, сделал изрядную карьеру. В брежневские годы занимал неизвестный широкой общественности, но важный пост руководителя отдела пропаганды ЦК КПСС. От сослуживцев его отличали мудрость, крестьянский здравый смысл, привычка к самообразованию и трагический опыт фронтовика. Диссертацию в аппарате ЦК защитил каждый четвертый. Людей, воевавших на передовой и смотревших в глаза смерти, оказалось совсем немного.

Александр Николаевич был лишен догматизма. Понимал, что происходит. Говорил секретарю ЦК компартии Украины Федору Овчаренко (тот записал слова московского начальника в дневник): «В партии взятки, пьянки, цинизм, а это признак разложения».

Хорошо помню, как мой отец, работавший в «Литературной газете», делился вечером впечатлениями от беседы с Яковлевым. Отец, человек неравнодушный и темпераментный, вошел в кабинет руководителя отдела пропаганды ЦК со словами:

— Александр Николаевич, молодежи нужны идеалы! А на чем мы можем ее воспитывать?

Яковлев посмотрел на него и сказал:

— А ты пробовал без вертушки дозвониться до председателя райисполкома?

Мол, о каких идеалах ты говоришь в мертвенно-бюрократической системе, где начальство отгородилось от народа и ни до кого достучаться нельзя?

Ненависть определенных кругов к Яковлеву возникла не в перестроечные годы, а значительно раньше. В ноябре 1972 года в популярной тогда «Литературке» появилась статья Яковлева под названием «Против антиисторизма». Две полосы убористого текста стоили ему карьеры.

К тому времени партийный аппарат утратил контроль над духовной жизнью общества. Вера в коммунизм сохранилась лишь в форме заклинаний. В правящей элите появились две группы. Одни считали, что лучшие годы страны пришлись на сталинское правление. Сталин — выдающийся государственник, который противостоял всему иностранному, поэтому нужно возвращаться к его политике. А рядом созрела националистическая альтернатива: те, кто уверился, что за всеми бедами страны с 1917 года стоит мировое еврейство, масоны и либералы, вознамерившиеся уничтожить Россию и русскую культуру. Обе группы роднили ненависть к Западу и презрительно-покровительственное отношение к другим народам Советского Союза.

По этим настроениям ударил в своей статье Александр Николаевич. Он выражал мнение здравомыслящей части госаппарата, сознававшей опасность злобного национализма для целостности страны.

Против Яковлева были мобилизованы немалые силы. Члены политбюро, крупные чиновники и некоторые писатели, автоматчики партии, как они себя называли, бросились к Брежневу: Яковлев обидел честных патриотов!

Обратим на это внимание. Выразитель партийных взглядов стал внутри партии мишенью организованной атаки. Свидетельство того, что националистические настроения господствовали в истеблишменте не только задолго до наших дней, но и задолго до перестройки.

Они и сыграли ключевую роль в разрушении СССР.

Крестьянского сына и фронтовика зачислили в антипатриоты, сняли с должности и на десять лет отправили в приятную, комфортную, но ссылку — послом в Канаду. Годы, проведенные в Канаде, произвели на Александра Николаевича сильное впечатление. Он думал: если канадцы сумели так славно устроить жизнь, почему мы-то не в состоянии?

Домой его вернул Горбачев. Академик Яковлев возглавил Институт мировой экономики и международных отношений АН СССР.

— По просьбе Госплана институт подготовил доклад на тему «Что будет с экономикой СССР к 2000 году», — рассказывал Яковлев. — Наши ученые написали, что будет очень плохо, и объяснили почему. В Госплане перепугались до невозможности и пожалели, что к нам обратились.

После избрания Михаила Сергеевича главой партии Яковлев стал секретарем ЦК и членом политбюро. Он совершил эволюцию в своих взглядах и пришел к выводу, что свобода — важнейшая ценность, что права человека должны соблюдаться, а задача государства — не в том, чтобы давить и подчинять гражданина.

В описании критиков Яковлев выглядит терминатором, разрушившим Советский Союз лихой кавалерийской атакой. В реальности он был человеком осторожным, не любил резких шагов. Но одним из первых осознал, что движение вперед, развитие страны невозможны, пока духовная жизнь придавлена.

«Яковлев, — писал его коллега по ЦК Альберт Беляев, — выступил против коммунистических иллюзий и развенчал марксизм-ленинизм как научное руководство к действию. Он раскрыл и доказал всю утопичность этого учения, которое завело великую страну в тупик, в бездну нищеты и отсталости, обрекло народ на бесправие и беззащитность перед произволом власти… Яковлев смотрел глубже и дальше нас».

Они с Горбачевым вернули людям то, что принадлежит человеку по праву рождения, — свободу. Вернули обществу религию и Церковь. Вернули России историю. Почему же его взгляды и его поведение вызывали особое раздражение?

Яковлев не желал давить гласность и свободу печати, не позволял командовать журналистами. Защищал СМИ, которые впервые после 1917 года получили возможность работать профессионально, а не по указаниям начальства.

Яковлев не антисемит, искренне презирал Сталина и националистов. Больше всего его ненавистников бесило то, что это исходило не от какого-то интеллигента сомнительного происхождения, а от ярославского крестьянина. Дошло до того, что поехали к нему в деревню выяснять, а не скрытый ли Яковлев еврей? Вернулись расстроенные.

Последние годы Александр Николаевич руководил комиссией по реабилитации жертв политических репрессий. Комиссия не только восстанавливала честное имя уничтоженных и униженных людей, но и писала реальную историю страны. Преодолевала сопротивление аппарата, не желающего передавать историкам новые массивы документов: тут и идеологические мотивы, и корпоративная честь — зачем обнародовать документы, которые в отвратительном свете рисуют наше ведомство, молодежь надо учить на положительных примерах, а здесь сплошные преступления?..

Фронтовик Яковлев исходил из того, что не знать подлинную историю собственной страны — это как раз и значит не любить родину.