Карл и не слишком-то пухлые итальянки
![топ 100 блогов](/media/images/default.jpg)
Однажды в совершенно недостроенный тогда ещё Петербург приехал
скульптор Георг Брюлло и принялся плодить здесь художников.
И если Георг породил только одного художника Иоганна, а Иоганн
породил только одного художника Пауля, то Пауль уже породил
художников Фёдора, Павла, Александра, Ивана и почему-то Карла.
Может быть, он сразу разглядел, что Карл получился лучше всех.
Ещё Пауль породил Юлию, которая сама не рисовала, но замуж вышла за
художника — так тоже можно было оправдать доверие семьи. И породил
было Марию, но та начала писать стихи. Что ж, как говорится, в
семье не без поэта.
Говорить о внуках Пауля мы даже не будем, потому что всех
художников там банально сложно сосчитать. Как в их семье так
получалось, неизвестно. Возможно, все родители обычно запрещают
детям рисовать на стенах, а Брюлло, наоборот, заставляли.
Когда Карл был маленький, он болел золотухой и почти не вставал с
постели, но потом отец так ударил его по башке, что Карл навсегда
оглох на одно ухо и сразу поступил в Академию художеств.
Излеченный отцом от хандры и золотухи, Карл учился лучше всех,
легко справлялся со всеми задания и этим снискал, как пишут,
«всеобщую любовь». Ну то есть неприязнь к маленькому выскочке
испытывали решительно все, особенно когда он написал картину «Гений
искусства», её признали образцом и остальные были вынуждены с неё
срисовывать. Какая уж тут любовь.
![«Ðений иÑкÑÑÑÑва», ÐÑÑллов «Ðений иÑкÑÑÑÑва», ÐÑÑллов](/images/main/karl-i-ne-slishkom-to-puhlie-italyanki-f4798a.jpg?from=https://cs14.pikabu.ru/post_img/2023/09/21/8/169530248525183600.jpg)
В качестве выпускной работы из Академии ему дали задание
написать картину «Явление Аврааму трёх ангелов у дуба
Мамврийского».
— А? — переспросил Карл.
— Трёх ангелов Аврааму! — повторил академсовет немного громче, — у
дуба Мамврийского, Карл!
Услышав раздраженные нотки, Карл сразу почему-то вспомнил отца,
бросился работать, переделал картину восемь раз и написал такого
Авраама и таких ангелов, что ему сразу дали большую золотую
медаль.
![«Явление ÐвÑÐ°Ð°Ð¼Ñ ÑÑÑÑ
ангелов Ñ Ð´Ñба ÐамвÑийÑкого», ÐÑÑллов «Явление ÐвÑÐ°Ð°Ð¼Ñ ÑÑÑÑ
ангелов Ñ Ð´Ñба ÐамвÑийÑкого», ÐÑÑллов](/images/main/karl-i-ne-slishkom-to-puhlie-italyanki-d4b3e4.jpg?from=https://cs13.pikabu.ru/post_img/2023/09/21/8/1695302485248884306.jpg)
Вместе с медалью Карлу полагалась пенсионерская поездка в
Италию. Пенсионерская не в смысле очень терпеливого гида и более
частых остановок на пописать, а просто государство берет на себя
все расходы, чтобы художник съездил и повысил себе мастерство.
Но президент Академии художеств Оленин немного притормозил Карла и
сказал, что неплохо бы ещё года три посовершенствовать мастерство
здесь. «А совершенствовать тебя будет... будет... — тут Оленин
упёрся взглядом в проходящего мимо по коридору преподавателя
Ермолаева — ...Ермолаев! Да, вы! Подойдите сюда, будете
совершенствовать Брюлло».
«Это ещё кто кого...» — с досадой процедил Карл ненавистному всем
воспитанникам академии Ермолаеву, и попросил заменить наставника. А
когда ему отказали, ответил, что они могут взять его пенсион и
засунуть себе в ректорат.
И ушёл из Академии, потому что хорошему художнику всегда есть, чем
себя занять, а даже если и нет — семья поможет.
Тем более, что за пару лет до окончания его учебы, в 1818 году, в
Петербурге начали строить Исаакиевский собор. Творческое семейство
Карла восприняло столь монументальное строительство как личный
вызов: семья Брюлло облепила собор и начала писать в него живопись,
точить скульптуры и применять свои таланты монументалистов. Брат
Карла Александр вообще работал помощником Монферрана, лично
подкатывал ему колонны и подносил портики.
Но без Италии Карл не остался, потому что ему предложили вступить в
Общество Поощрения Художников и он вступил. Да, не в масонскую
ложу, как папа, но тоже не кисло.
Общество Поощрения Карла сказало, что оплатит ему поездку в Италию
для совершенствования мастерства, ты только пиши, Карл, и регулярно
присылай нам готовые работы. Карл согласился и даже выполнил
тестовое задание: написал «Эдипа и Антигону» и «Раскаяние
Полиника».
Но перед поездкой было ещё одно важное предприятие по превращению
Карла в великого русского живописца.
Российская Империя была державой такой строгой, что даже буквы
здесь раздавал лично император. И только тем, кто сильно заслужил.
Карл заслужил, высочайшим указом ему вручили букву «в» и разрешили
поделиться с родственникам. Так семья Брюлло превратилась в
Брюлловых. Даже отец, Пауль Иоганныч, на радостях стал Павлом
Иванычем — заграбастал себе сразу две лишние буквы сверх
фамилии.
Теперь всё было готово. Карл собрал вещи и брата Александра и
спросил его: «Ну что, прямо в Рим, никуда не сворачивая?!».
Александр согласно кивнул и они поехали прямо в Рим, по пути заехав
в Ригу, Кёнигсберг, Берлин, Дрезден, Мюнхен, Венецию, Падую,
Верону, Мантую и Болонью. И буквально через девять месяцев, в мае
1823, прибыли в Рим.
Сразу же по прибытии Карл получил шифровку из Центра, то есть,
простите, письмо от Общества Поощрения с заданием украсть Колизей,
то есть, простите еще раз, скопировать фреску Рафаэля «Афинская
школа».
Карл закатил глаза, как святой Себастьян, и скопировал. Да, фреска
пять на восемь метров, но договор есть договор, да и получилось
местами даже лучше, чем у Рафаэля.
![ФÑеÑка «ÐÑинÑÐºÐ°Ñ Ñкола», РаÑаÑÐ»Ñ Ð¤ÑеÑка «ÐÑинÑÐºÐ°Ñ Ñкола», РаÑаÑлÑ](/images/main/karl-i-ne-slishkom-to-puhlie-italyanki-cabb69.jpg?from=https://cs14.pikabu.ru/post_img/2023/09/21/8/1695302484275154664.jpg)
И Карл исправно выполнял договор по отправке картин до 1829
года, пока Общество Поощрения и лично император не сказали ему, что
картина «Итальянский полдень» как-то не очень.
— В смысле? — не понял Карл.
— Где там историзм, где религиозные сюжеты? И эта итальянка,
слушай, она какая-то слишком, ну...
— Что?
— Ну... — Общество Поощрения многозначительно расширило глаза.
— Ну?!
— ...ну пухлая она! Пух-ла-я!
![«ÐÑалÑÑнÑкий полденÑ», ÐÑÑллов «ÐÑалÑÑнÑкий полденÑ», ÐÑÑллов](/images/main/karl-i-ne-slishkom-to-puhlie-italyanki-cfd7c3.jpg?from=https://cs13.pikabu.ru/post_img/2023/09/21/8/1695302486226169100.jpg)
Карл тут же разорвал отношения с Обществом Больше Не Поощрения
Художника, потому что да кто они такие вообще, чтобы критиковать. И
решил, что уж как-нибудь протянет и без них.
Думать так ему совсем немножечко помогал заказ от Анатолия Демидова
на «Последний день Помпеи».
Тема с Помпеями трендовая — в то время раскопки Помпеев и
Геркуланума были мейнстримом, художники ломились туда на эскизы, а
когда в 1828 году Везувий решил слегка поизвергаться, там вообще
все склоны были в живописцах с этюдниками.
Карл тоже поехал, но ровно на те четыре дня, пока он был в Помпеях,
Везувий терпел и не извергался, как назло. Мол, сам придумывай,
Карл, ты ж художник.
Когда Карл придумал и дописал картину, все натурально взвыли, так
всё получилось необычно и свежо. А то, что вместо половины
жительниц города нарисована карлова муза Юлия Самойлова, поначалу
никто даже и не заметил.
![«ÐоÑледний Ð´ÐµÐ½Ñ Ðомпеи», ÐÑÑллов «ÐоÑледний Ð´ÐµÐ½Ñ Ðомпеи», ÐÑÑллов](/images/main/karl-i-ne-slishkom-to-puhlie-italyanki-8d722d.jpg?from=https://cs13.pikabu.ru/post_img/2023/09/21/8/1695302486244930993.jpg)
Довольный успешным меценатством Демидов возил картину по
выставкам, а в 1834 привез с Парижского салона в Петербург и
преподнёс Николаю I. Как вам картина, император, не слишком ли
гибнущие жители города... мнэм... пухлые?
Николай I сказал, что вообще не пухлые, идеальные, картину
выставили в Эрмитаже, а Брюллова вызвали в Петербург, чтобы
чествовать и награждать профессорством Академии художеств.
И Брюллов немедленно отправился прямо с Петербург. Через Малую
Азию, Константинополь, Одессу и Москву. И буквально через два года
уже был в Питере.
По пути, в Москве, на торжественном вечере в честь его самого Карл
даже познакомился с Пушкиным. Они тогда ужасно напились и, качаясь,
хлопали друг друга по спине:
— Пишешь?
— Пишу...
— Пишешь?!
— Пишу!
— Пиши-и-и!
— И ты пиши, главное, пиши!
А потом случился Петербург. Человека, даже в сумрачной промозглой
Италии страдающего нервным перенапряжением, депрессиями и
лихорадкой, веселый тёплый Петербург принял радушно! И организовал
ему тяжелые простуды, больное сердце, ревматизм и старый добрый
Исаакиевский собор.
К 1843 году, когда с начала строительства собора прошло всего-то
двадцать пять лет, Карлу предложили расписать его изнутри. Стылая
сырость! Строительная пыль! Идеально для творчества и здоровья. К
1849 году Карл прохрипел, что он, кажется, больше не может, и
редкие неритмичные удары сердца отдают ему в ревматизм.
И по настоянию врачей отправился лечиться прямиком на Мадейру.
Прямиком «по-брюлловски» — через Польшу, Пруссию, Бельгию, Англию и
Португалию.
Впрочем, на Мадейре он надолго не задержался.
Карл вернулся в Италию, чтобы в 1852 году умереть там в маленьком
домике под Римом — прославленным, разочарованным и страшно
недовольным собой.
![ÐагеÑÑоÑип ÐаÑла ÐÑÑллова ÐагеÑÑоÑип ÐаÑла ÐÑÑллова](/images/main/karl-i-ne-slishkom-to-puhlie-italyanki-6d6303.jpg?from=https://cs13.pikabu.ru/post_img/2023/09/21/8/1695302485271333692.jpg)
|
</> |