Какая-то песня

vital_drobishev — 19.03.2024

В августе 1981 года, в воскресное утро, в квартире молодого, но уже знаменитого советского композитора Александр Журбина раздалась раздражающая, возмутительно громкая трель телефонного звонка. Звонили не откуда-нибудь, а из КГБ.

В ходе беседы мужчина с приятным голосом в звании полковника клятвенно заверил всё ещё не проснувшегося Журбина, что ни в коем случае не посмел бы беспокоить его кабы не серьёзность дела в котором Родине нужна помощь именно Александра Борисовича.

- Накануне в Советский Союз в составе делегации из Латинской Америки приехала мексиканская конгрессменша...
- Конгрессвумен наверное? А я тут причём? - поинтересовался композитор перебив собеседника о чём тут же пожалел и даже больно прикусил себе язык.

- Всё дело в том, что наша страна имеет виды на Мексику находящуюся в соседях с нашим главным врагом, - терпеливо, даже не сделав замечания Журбину из-за неподобающего поведения, продолжил комитетчик. - Поэтому Александр Борисович мы всячески заигрываем и стараемся по возможности обаять разных деятелей из этой динамично развивающейся страны.

- Вот оно что, - задумчиво сказал композитор удивлённый откровенностью собеседника.

- Именно так. Так вот мексиканку спросили о том, что ей интересно было бы посмотреть в СССР, с кем познакомиться и она ответила, что в молодости занималась музыкой и ей было бы интересно узнать, как в нашей стране обстоят дела в этой сфере культуры, - бросил на стол карты комитетчик. - Мы с компетентными товарищами посовещались и решили показать товар лицом.

- Какой товар? - спросил Журбин и сердце его быстро-быстро забилось.

- Вас, Александр Борисович. Вы всё правильно поняли. Самым подходящим для обаяния мексиканской конгрессменша признали вас.

- Почему меня то?


Александр Журбин

- Потому что подходите как нельзя лучше. Вы ещё молоды, тридцать шесть лет, член КПСС, автор шести мюзиклов, трёх опер (в том числе первой советской рок-оперы "Орфей и Эвридика»", двух симфоний и нескольких концертов для фортепиано с оркестром. Я ничего не забыл? Это не считая многочисленных песен и мелодий к фильмам. Кто же кроме вас?

Как вы понимаете Журбину выбора не оставили. КГБ это вам не игрушки. В назначенное время в его квартиру в центре Москвы приехала та самая мексиканская конгрессвумен в сопровождении переводчика и сопровождающего (наверняка тоже комитетчика).

Гостья была очаровательной эффектной женщиной. Познакомились, сели пить чай. Журбин, что называется распустил хвост перед красоткой и сразу и без затей рассказал обо всех своих достижениях. А чего тянуть-то?

Потрясенная конгрессвумен буквально слушала советского композитора с открытым ртом. И про рок-оперы и про его симфонии, и вообще вынуждена была признать, что в Мексике нет и близко ничего подобного.

Журбин расцвёл от похвалы и под аплодисменты даже сбацал несколько своих мелодий на пианино. Гостья была в полнейшем восторге. Наконец, Александр Борисович вспомнил утренний телефонный разговор, и упоминание о том, что конгрессвумен вроде бы тоже имеет какое-то отношение к музыке и предложил ей сыграть что-нибудь.


Та долго отказывалась, говорила, что она никоим образом не может даже и подумать, сесть за инструмент после великого Журбина, ведь его рок-оперу сыграли (подумать только!) уже около двух тысяч раз в разных странах. После таких лестных слов, композитор удалился к себе в кабинет и принёс одну из своих пластинок с дарственной надписью для гостьи.

- И всё-таки я попрошу вас что-нибудь сыграть из своего.

- Ну, хорошо! - наконец-то сдалась гостья рассмеявшись. — В молодости, в 1932 году я действительно сочинила одну песню. Ничего особенного, но... сейчас я вам её исполню.

- О! Очень интересно! Просим-просим!

Журбин замер рядом с пианино даже натянув на лицо одну из своих дежурных улыбок и приготовившись хлопать даже если песня будет так себе.

Мексиканка села за инструмент и пальцы её запорхали над клавишами. Композитор залюбовался её грацией в какой-то момент вдруг поняв, что женщина поёт, и поёт нечто до боли знакомое. "Нет, не может быть", - подумал Александр Борисович на полном серьёзе свалившись со стула и больно ударив локоть.

В гостиной повисла звенящая тишина. У всех трёх советских товарищей отвалилась челюсть. "Даже у комитетчика", - с некоторым злорадством подумал композитор тем не менее понимая какой он идиот.

- А я считал эту песню народной, - пролепетал он и переводчик с комитетчиком дружно закивали соглашаясь с ним.

- Нет, это песня моя. Я наптисала ее в 16 лет. Просто она сильно людям понравилась. Говорят ушла в народ, - смущённо произнесла мексиканка.

"Автор мелодии и слов одной из самых популярных песен XX века и одной из самых важных в истории латинской музыки сидит за моим пианино", - подумал Журбин понимая, что до самой смерти будет вспоминать этот момент.

Так что же это была за песня и кто была та таинственная гостья спросите вы? В тот воскресный день квартиру советского композитора посетила сама Консуэло Веласкес, а играла она "Bésame mucho" (Поцелуй меня сильно).

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив