Как сделать людей счастливыми (подражая Карнеги)

chipka_ne — 14.06.2021

В интернетах то тут, то там вспыхивают споры о природе хэйтерства, причем в большинстве из них о хэйтерстве говорится, как о чём-то новеньком, гляньте — велосипед-интернет, новое открытие! 

Меж тем как явление это старо, как мир. Я более, чем уверена, что не только в хрущёвках на лавочках у подъезда, и не только в деревнях на завалинке, но и в каменном веке у входа в пещеру посиживали кумушки, хрустя мамонтовыми хрящиками и попутно перемывая косточки всем, на кого строгий взгляд упал:

— А у Ны-Ны, гляньте-ка — опорки новёхоньки и шкура тигриная по ненашей моде — с каких таких шишей?

— А энта, Фря-Фря, чуть муж за мамонтом — шасть к соседу в пещеру! Ну, и что, что сосед тоже за мамонтом! Ну, и что, что к бабке на минутку за огоньком! Всё одно — пыраститутка!

— А энта-то, энта сцыкуха! Други девки, как положено, шкуры скребут, да мамонта разделывают, а энта сидит цельный день, да по камню карябает! А папаша с мамашей вместо за кудлы оттаскать, потакают — учится она, говорят, а? Ишь — выделываются! Тилигенты — Ктулху на них нет!

Просто то, что раньше высказывалось, нынче выстукивается по клавиатуре. А тут ещё и относительная анонимность способствует — то, что тебе раньше приходилось в себе держать, ибо не всем воспитание позволяло рефлектировать вслух на пресловутой завалинке, нынче можно выплеснуть-выкрикнуть-выплюнуть в виртуальное пространство и затаиться, потирая ручонки. 

Как с этим бороться да и надо ли вообще? Я вот думаю, что не надо. Нехай люди лучше высказываются, чем вдруг ни с того ни с сего ножичком пыряют. 

Я не шучу.

Вспомнила вот статью популярного советского публициста из «Литературки», Евгения Богата — одного из немногих, кто рисковал тогда писать о немотивированной преступности. Вот случай из 70-х —  мужика-неудачника раздражает стук из квартиры сверху. Стук недолгий, кстати, там всего-навсего крестовину для ёлки сколачивали, но соседа ДОСТАЛО, и он идёт скандалить уже тогда, когда никто не стучит. Выходит из своей пропахшей окурками вонючей берлоги, поднимается на этаж выше, ему с улыбкой отворяют дверь (Новый Год же скоро, настроение предпраздничное), а за дверью — натёртый паркет, из коридора виден цветной телевизор с фигурным катанием, молодой спортивный папа в джинсах устанавливает пышную ёлку, одуряюще пахнет хвоей и мандаринами... И небритый сосед, молча отодвинув хозяйку квартиры, проходит в гостиную и бьёт с размаху ненавистного джинсового кухонным ножом. Сразу насмерть. Убийца — не алкоголик, не уголовник. Простой работяга. Ну, хам. Ну, неудачник. Но даже не злостный хулиган с приводами, а вот поди ж ты... 

А, может, был бы у него тогда интернетик — настрочил бы матерный постишко с проклятиями «тилигентам», набрал бы сотенку-другую комментов, отдышался, да и обошлось бы без смертоубийства...

Поэтому у меня давно образовался свой способ борьбы c этими несчастными, основанный исключительно на милосердии и с детства привитом наивном желании сделать как можно большее количество окружающих меня людей счастливыми. Он, правда, не стопроцентно работает, но хоть что-то...

А дальше, как вы догадываетесь, баечка. Разумеется, исключительно правдивая — правду говорить легко и приятно.

Была у меня в Ташкенте одна знакомая, с которой в силу отдалённо-родственных отношений приходилось время от времени общаться и пересекаться, хоть я бы предпочла и не. Она, понимаете, была не слишком счастлива в семейной жизни — бывает. И мне казалось, что эта несчастливость написана у неё на лице 24 часа в сутки. Ни разу я не видела её улыбающейся — вечно тусклый взгляд и угрюмо, по-старушечьи собранный в куриную гузку рот, а между тем она была года на три моложе меня. Но хуже всего было то, что взгляд её в мою сторону всегда был, как бы это сказать — обвиняющим. Да, я при каждом её визите ёжилась и чувствовала себя непонятно в чём виноватой, хотя ни малейшего отношения не имела ни к её замужеству, ни к проблемам со здоровьем, ни к вечному безденежью. 

Садясь пить чай, она могла брезгливо-придирчиво осмотреть пиалку и почти прикрикнуть: 

— Дай другую! — на этой пятно какое-то! 

Беря деньги взаймы, она складывала губы и вовсе в ниточку, словно не я ей давала в долг, а она у меня отбирала, наконец-то, своё, непосильным трудом нажитое. (С отдачей долгов и вовсе была отдельная песня, но не будем о грустном). 

И вот однажды она заявилась в очень несчастливый для меня день. Я тогда подхватила какой-то нудный грипп, закончившийся свирепым кашлем. К кашлю добавился приступ радикулита — самое, как вы понимаете, гармоничное сочетание. Вдобавок образовался  нарыв в носу — нарыв внутри, но нос, которым меня и без того природа не обидела, распух снаружи, с одной стороны — ну чтоб совсем уж три в одном: хребет перекошен в одну сторону, нос — в другую, и при каждом покашливании позвоночник словно протыкается раскалённым стержнем, так что я сиплю и подвываю от боли. 

А между тем у меня форс-мажор на работе. Это было судьбоносное время, когда наш любительский киноклуб догадливый директор приютившего нас кинотеатра начал переводить на коммерческие рельсы и мыслил уже далеко вперёд и глобально: замутить контору рога и копыта под названием «Центр национальных кинематографий Средней Азии и Казахстана» — о как! 

И именно на тот день была намечена премьера некоего фильма местного производства. Дело это было стратегической важности — перед фильмом шла встреча с местным киносветилом, имевшим связи тут и там и заранее занесённым в список «нужных людей». Светило требовалось всячески улестить-ублажить, сравнить с Феллини-Антониони, на худой конец с Тарковским и организовать бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Заниматься этим должна была я. А у меня — нос-радикулит-кашель — ну, вы помните. 

Это я и попыталась объяснить боссу по телефону, очень доходчиво хрипя и перхая. Но босс, зараза, тоже умел быть доходчивым. От своего он никогда не отступал — уж если я чего хочу, то выпью обязательно! В ход была пущена лесть (никто, кроме тебя!), подкуп (плачу вдвойне!), шантаж (ты хотела ретроспективу Сокурова? А летом в Москву на фестиваль? — не знаю, получится ли теперь...), ну и просто уговоры — златые горы (Саша отвезёт тебя от калитки до сцены! У меня есть мумиё! Импортное обезболивающее! Чудо-полосканье для горла! Светка тебя накрасит-нарядит в лучшем виде! Мужу — коньяк, детЯм — мороженое!). 

Ну и помимо уговоров, сработал проснувшийся в перестройку энтузиазм — наконец-то нашлось любимое дело, за которое можно и деньги получать когда-нибудь! (Постоянную зарплату я начала получать только через год — но то таке...)

Кочилось дело тем, что я намазалась скипидарной мазью, обмоталась пуховым платком, напялила на себя безразмерный мужнин свитер, заглотила полпачки анальгина, заварила в термосе чай с мёдом и кое-как втиснулась в машину, действительно поданную к самой калитке. 

В кинотеатре босс слегка приуныл, впечатлившись моим видом, но его мигом успокоила невозмутимая и жизнерадостная секретарша Светочка, она была по совместительству его любовницей да и просто хорошим человеком. Она мелькала у меня уже где-то в давних постах-воспоминаниях, прелестное, умственно-девственное дитя подмосковных окраин, занесённое ветром перемен в хлебный наш город и после долгих мытарств удачно попавшее в объятия нашего не чуждого романтики босса. Залихватские повадки подмосковной шпаны и простодушно-непроходимое невежество удачно сочетались в ней с хорошеньким личиком, детским обаянием и добрейшим сердцем. Я её обожала. А она меня очень уважала. При всех проблемах происхождения и воспитания эта милейшая из блондинок была свободна от пролетарских предрассудков и с почтением относилась к чужой учёности. 

Светочка бесцеремонно выгнала всех из кабинета и принялась за работу. Для начала она ласково и осторожно стянула с меня неприличный мужской свитер и облачила в нечто, столь же просторное, но мохЭровое, оснащённое пайетками и богатырскими плечами. Затем принялась за отделку фасада. Босс на свою запоздалую любовь денег не жалел, и арсеналу косметических средств скромной секретарши могла бы позавидовать любая кинозвезда. К тому же в анамнезе у девушки была учёба в подмосковном строительном ПТУ, и навыки маляра-штукатура ей тут пришлись очень кстати. 

Она придирчиво сравнивала тональные кремы, лихо, как истинный художник, накладывала их широкими мазками — там потемнее, там посветлее, смешивала и размазывала тени и румяна, размахивала невиданной импортной пушистой кистью для пудры, высунув кончик языка, старательно обводила мне глаза тонким карандашиком, игнорируя стоны: «глаз выколешь!», потом машинально поплевав в импортный тюбик с тушью, в плевках не нуждавшийся, принялась за мои бедные, отродясь не соприкасавшиеся с тушью ресницы... 

Потом слегка взбила волосы, одобрительно сказала: «Ого! Густые-то какие», и не дав мне опомниться, обработала их изрядной дозой лака. 

Результат превзошёл все ожидания. Из зеркала на меня безумными расширенными глазами смотрела абсолютно незнакомая, плечистая, типично ташкентская  тётка. Всё,  что мне ненавистно, было при ней — ресницы шуршали и хлопали, щёки алели чахоточным румянцем, губы блестели, волосы стояли дыбом, плечи упирались в уши, от пайеток сыпались искры. Но, надо отдать Светочке должное — ранообразно размазанный по лицу тональный крем как-то вернул носу подобие симметрии, а на фоне необъятных поролоновых плеч размеры его казались совершенно несущественными. 

Счастливая Светочка распахнула дверь. Босс с коммерческим директором ворвались в кабинет и дружно ахнули: «Красавица! Королева!» Протиснувшаяся вслед за ними уборщица Наргизка почти зарыдала от восторга, завхоз Уткур, выглянувший из-за её плеча, так и вовсе онемел от неземной моей красы и мычал что-то нечленораздельное. 

Я осторожно встала, стараясь не очень крениться на бок и собралась уже сделать шажок, как вдруг Светочка спохватилась, хлопнула себя по лбу, полезла в сумку, достала оттуда пузатенький тёмный пузырёк «Пуазона» и от всей души попшикала на меня со всех сторон. 

...Как это принято писать в рекламе: «томный и слегка зловещий аромат  «Пуазона», ненавязчиво оттенённый пикантным  запахом скипидаровой мази...» — все представили?

У меня обоняние, к счастью, притуплено по жизни. А тут ещё и нос был заложен. Но этот аромат даже меня прошиб. Я чихнула так, что меня передёрнуло от боли и... неожиданно выпрямило! 

Так что на сцену я поднялась ровненько, словно кол проглотивши, но это было всё же приличнее, чем скособочившись. 

Киносветило, по счастью, тоже маялось насморком, грипп осчастливил в ту зиму не меня одну — поэтому забористый нерусский дух ничуть не помешал нашей светской беседе.  К тому же все дамы ташкентского бомонда в первых рядах сидели в точно таких же, как у меня, плечах и пайетках и  благоухали так же удушливо — «Пуазон» тогда только появился в коммерческих магазинах и был нарасхват, а я утешилась тем, что  «не было бы счастья...» — вот и я оказалась в тренде. 

Так что всё прошло хорошо. 

Плохо стало потом. Меня повторно скрючило и заклинило в машине, так что брызнули слёзы и тушь потекла прямо в глаза. Я с трудом помню, как выбиралась из машины с помощью мужа и водителя. Глаза жгло и щипало невыносимо. Под светочкиным мохэром начало противно зудеть тело. Кожа лица шемила, словно стянутая резиной. На голове было полное ощущение того, что волосы смазали клейстером. 

Я кое-как добралась до ванной. Стянула осточертевший свитер. Слоями начала смывать с измученного лица штукатурку. Каждое движение давалось с трудом. О том, чтобы переодеться в домашние джинсы и рубашку, и речи быть не могло — это было равносильно сложному акробатическому трюку. Взгляд мой упал на вешалку — там висел застиранный халат пятидесятого размера с прорехой под рукавом — свекровь отдала его мне, чтобы разрезать на тряпочки для пыли. Я нырнула в прохладный и ласковый фланелевый балахон и перевела дух. Потом глянула в зеркало и вяло ужаснулась — глаза были красны, как у кролика, а освобождённое от боевой раскраски лицо  покрыто пятнами аллергической сыпи. Но у меня уже сил не было огорчаться,  я хотела только одного — лечь и вытянуться на спине. 

И тут, вишенкой на торте, я услышала доносящийся с кухни знакомый недовольный голос — ну, как же без этого! Именно её несчастной физиономии мне в этот день и не хватало! 

Двигалась я медленно и укрыться в спальне не успела — девушка услышав, что хлопнула дверь в ванной, сама вышла из кухни мне навстречу. 

И тут...

Мамочки!

Глазам своим не веря, я вдруг увидела, как распахнулись во всю ширь небесно-синие её глаза, обычно суженные в амбразуры-щёлочки. Разгладилась и засияла свежестью кожа. Зарумянились щёки, исчезла куриная гузка, пухлые, как оказалось, губки сложились в обаятельную и счастливую улыбку. И зазвенел колокольчиком совершенно незнакомый мне приятный голосок. 

Он радостно пропел:

— Ооооййй!!! Как ты плохо выглядишь!!!

Она была так счастлива в тот вечер, бедняжка, что напилась чаю, не разглядывая пиалки и ушла — невиданное дело! — забыв попросить взаймы. 

Меня так потрясла эта малость, требуемая человеку для счастья, что я не стала рвать на тряпочки уютный свекровин халат. И прореху под рукавом не стала зашивать. Чтобы было во что нарядиться, если полуродственница заранее предупредит о визите. Я тогда старательно лохматила пятерней волосы, обувала случайно сохранившиеся драные бабушкины тапки (однажды даже хотела нос слегка тронуть сажей, но муж воспротивился) — уж очень радостно было видеть посвежевшее улыбающееся лицо и слышать счастливый звонкий голосок. 

Вот только к несчастью она по-прежнему упрямо предпочитала сваливаться, как снег на голову, подозревая, что предупреждённые, мы коварно затаимся и двери не отопрём.   

А ходить ради неё постоянно в драном халате мне человеколюбия так и не хватило...

Но всё же, всё же — остатки милосердия побуждают меня дать полезную информацию в помощь внимательным моим нечитателям, настоящим и потенциальным. В принципе, вся эта информация рассыпана по журналу, но я забочусь о вашем удобстве, чтоб не было так хлопотно искать-вспоминать-выискивать и можно было бы разнообразить сплетенки, не зацикливаясь на двух-трёх фактах биографии.

Итак:

У меня всё плохо, потому что:

— мне 67 лет и четыре месяца, а там и 67 с половиной, а там и 68, что почти семьдесят, а семьдесят — это уже всё — старики-старухи, пора на свалку, ведь вы, вечно юные, сорокалетние, старыми не станете никогда-никогда, чур-чур — верно?

— у меня килограммов пять лишнего веса, если кто желает считать год за два, а пять — за десять — то не отказывайте себе ни в чём, лишь бы вам было на здоровье!

— у меня на лице есть приличествующее возрасту количество морщин в специально отведённых местах и похожее на бледненький фингал пигментное пятно под левым глазом, делать с ними я ничегошеньки не собираюсь
а) из трусости (лазер-шмазер? нож хирурга? — бррррр!!!) и
б) хохляцкой скупости (чи я здуріла — такі гроші викидати, тю!).
И как бы мне ни хотелось верить галантнейшим израильским таксистам, лёгким на комплименты Шмуликам,  Фирочкам и всем прочим, я таки думаю, что честно выгляжу на свой возраст.

— про кремы по 10 шекелей я уже писала? ну, ещё раз напишу — а то вдруг кто забудет.

— я вообще нищеброд, обожаю шляться по базарным лавочкам, блошиным рынкам, секонд-хендам и покупать трАпочки по 10 шекелей. Да, и бусики тоже. И шарфики. Иногда  решаю тряхнуть мошной и выкладываю за понравившееся 25. Или, гордясь собой —  все  30. Платья за пару-тройку сотен я покупала дважды в жизни — к свадьбам дочек, их у меня только две. А вот внуков — сильно больше, так что на наряды к их свадьбам приходится складывать копеечку в кубышку уже сейчас. 

— единственные башмаки на которые я раз в жизни потратила сотню баксов — это Blundstone, следующую пару за ту же цену я куплю, когда эти износятся, а поскольку Blundstone не износятся никогда, то и толковать не о чем.

— я пью кофе в «Кофиксе» и покупаю овощи-фрукты на базаре, куда хожу с рюкзачком. Попутно глазею, балдею и зеваю по сторонам.

— все 28 лет жизни в Израиле я живу в разных деревнях и добросовестно делаю вид, что мне так нравится (но вы не верьте ни за что!). В ближайших соседях у нас портной, механик, водитель большегруза и торговка билетами «лото». Русские, марокканские, йеменские и бухарские. Очень приличные люди. Эти (торговка) любит побазарить по разным поводам, но то таке... как перчик в салате, никто её на самом деле не боится. А да, есть один адвокат молодой — снизу и наискосок — но мы с ним ещё не знакомы.

— у меня нет водительских прав. Я езжу общественным транспортом почти всю здешнюю жизнь. Я в нём немножко живу — пью кофе, ем, сплю. готовлюсь к лекциям, читаю, смотрю кино, но большей частью разглядываю публику, внимаю гласу народному и размышляю о вечном.

— у нас  есть машина.  «Субару-импреза» 2007 года — бат-мицву справили в запрошлом году. Бар-мицву не отмечали — она девочка. Мы на ней ездим отдыхать и в гости к детям. Почему не меняем? А за что? Она ездит. Старших слушается. Ведёт себя хорошо. К доктору ходит раз в год — на тест. А так — не хворает особо, разве что резину поменять или, там, аккумулятор. Жалко же. Она к нам привыкла.

— у меня в салоне стоит мебель, слегка погрызенная поочередно моими собаками. Новую не покупаю — всё равно погрызут. Доберман нынешний грызёт не со зла и не часто, а от задумчивости и только иногда, и не так, чтобы «total lost», а слегка, декоративно. Сидеть на стульях всё ещё можно — вот ножки отвалятся, тогда и куплю новые. Потому что с погрызенными стульями жизнь бывает вполне сносной, а без добермана — никак.

— я начинала здешнюю трудовую карьеру в кибуце, сиречь, в колхозе. Сперва на заводе, а потом в должности, которая есть последняя ступень человеческого падения в представлении культурной публики. Нет, это не киллерство и даже не то, что вы подумали —  это уход за стариками (см. первый пункт про тех, кто чур-чур, никогда-никогда не станет старым! и всегда-всегда будет какать фиалками, если вообще!). 

— сейчас я, правда, уже почти двадцать лет как работаю по специальности, но пусть эта досадная мелочь вас не огорчает.На крайняк можете написать «вывсёврёти!» — с меня не убудет, а вам приятно.

 Ну, вот, слила маленько компромата — инджойте. Надо будет ещё — обращайтесь, подкину, чтоб вы не трудились, сочиняючи. 

Оставить комментарий

Популярные посты:

claudius

Создание уютного интерьера: как гармонично сочетать ламинат, люстры и обои в комнате для максимального комфорта

nikolian

Поплатился автомобилем за пьяную езду

kiowa_mike

А что, прикольно мы выглядим на яндекс-картах

alexandr_rogers

Кто такой Джей Ди Вэнс и чем дышит

watermelon83

Гласный Крокодил

philologist

Попов А.И. Вспомогательные войска Великой армии в русском походе (2024)

sandra_nika

Само оно не рассосётся - надо выжигать...

von_hoffmann

Иван Ильин об отношении Запада к России

morena_morana

Одна деталь в образе одинокой женщины, которая меня смущает во многих советских

• Ранее
• Архив