Как мог возникнуть первый смех.

Природу смеха нужно рассматривать,  как доречевую,  выраженную инстинктом носителями которого являются в частности люди и обезьяны, как минимум.

Рождение смеха нужно рассматривать, конечно же, как минимум с первобытного человека, хотя это неопределенно – смеются же, как выяснили, крысы, обезьяны.

Я всегда привожу один и тот же пример, предположительно объясняющий первопричинность рождения смеха. Перенесемся в ситуацию времени где-то лет этак …. Сотни тысяч  лет назад. Лесная тропинка и по ней идет что-то типа человека, еще не владеющий разговорной речью. Вдруг из кустов выскакивает с грозным рычанием другой подобный из соседнего враждебного племени – намного сильнее его с огромной дубиной, поднятой над головой. Явна ситуация нападения и наш герой понимает – все.. У него нет оружия, враг намного сильнее его, убежать уже не удастся – сейчас враг бросится на него , ударит дубиной и все…

Нашего героя охватывает смертельный страх, отчаяние, он деморализован и сжался в ужасе, ожидая смерть.

Враг бросается на него замахнувшись дубиной, но по дороге спотыкается об торчащий корень дерева, падает, слетая с тропинки и попадает в болото.   Барахтаясь начинает тонуть в болоте..

Наш герой видит, что чудесным образом он спасен. Психологическое состояние ужаса смерти сменяется у него феерией счастья и радости, от избавления погибели.

Он выпрямляется, ликуя, смотрит на погибающего в болоте врага, и не в силах сдержать  чувств издает то самое – ха-ха-ха-ха! Причем растянув мимические мышцы рта, и показывая зубы тонущему врагу – знак своей силы.

Сам смех здесь – компенсационное действие, вводящее психику ближе к равновесию, после перенесенного жуткого страха смерти. Наш герой показывает – «Я сильнее тебя, враг! Я победил! Я торжествую!»

Есть все основания утверждать, что первый смех рождался именно так, как торжество и радость от миновавшей смертельной угрозы.   Став со временем инстинктивной реакцией при ситуационном противоборстве.   Смысл выражения смеха – «я сильнее (умнее, быстрее.. и т.д.) его (их)».

Важным признаком смеха, как инстинкта, является чувство радости смеющегося.  В первопричине, в более простой психике древних людей, радость всегда была причастна к превосходству себя над иным. Смех тогда всегда торжество противопоставления себя перед другим (и).

Смех был ( и есть) оружием в противостоянии.

Он и сейчас не потерял этих качеств  в преобладающем числе причин своего возникновения.

Но смех за прошедшие тысячелетия здорово трансформировался в множествах демонстрационных смыслов. Основное и главное сегодня в нем – стремление к самому смеху как элементу радости.

Она приятна и люди стремятся к смеху. Культура человека селекционирует причины и объекты смеха так, чтобы смехом не продемонстрировать уничижительное превосходство над человеком.

Объекты смеха в культуре человека сегодня то живое, что меньше всего входит в круг близких, тем самым не приводя к конфликтам на основах превосходства.

Смех сегодня довольно сложный феномен в анализе психологических мотивов и странно, что до сегодняшнего дня он так толком и не описан никем. Немало в аналитики смеха сделал русский философ Михаил Бахтин, но многие его выводы столь противоречивы, что не позволяют принять его работу, как основополагающую.

Смех сильно изменился в разнообразии причин, видов, но основа дожила и жива и в нас – смех инстинкт зачастую досознательно выражающий себя реакцией в своей первооснове выражающий превосходство смеющегося над другим.

Одно и важное дает основанием утверждать гипотезу изложенную выше - реликтово дожившая до нас суть смысла смеха - демонстрация превосходства, которая не позволяет нам смеяться в лицо нашим близким над ними.

Варианты смеха над собой – демонстрации духовной силы человека, который сильнее мнения и реакции смеха других над собой.

Да-а-а-а-леко не все так просто в смехе….  Ой, как не просто. В каждом конкретном случае требуется довольно сложный анализ психологических реакций, духовных качеств и мотивов между смеющимся и тем, над кем смеются.

 Смех всегда своего рода поединок, и хорошо, когда объект поражения от него либо виртуален, либо внутренне силен, чтобы воспринять его только как попытку к радости.