Как мы в СССР отстаивали честь

     Среди моих сверстников в 1948 году интеллект мало ценился. Иерархия почти исключительно определялась физической силой. Каждый пацан знал свое место: кто ему «даст», кому он «даст».

Если возникали сомнения, актив  моей  русскоязычной мужской школы-десятилетки   требовал «стычки» -  дуэли.     Для стычек на задворках школы было отведено специальное место. Заранее выбирался авторитетный судья или два секунданта, оговаривался критерий окончания драки: «до крови или до слез». «До слез» старались не договариваться - слишком травматично. Тем не менее если один из дуэлянтов мог экспериментально доказать, что у него слишком слабый нос - ему шли навстречу.

      Сомневающийся судья   перед «стычкой» сам бил по носу дуэлянта, причем  допускался только один удар. Если с этого удара сразу же шла кровь, условия стычки «до слез» считались корректными.

«Стыкаться» разрешалось только на кулаках без перчаток, бить ногами и в промежность - запрещено. Если пуговицы большие - одежда снималась. Чаще всего дрались в верхних штанах и майке. Перед дракой каждый должен продемонстрировать ладони на отсутствие кастета.  Нарушителей этих правил жестоко карала толпа свидетелей и зрителей.

Поскольку школа была большая, а  место стычек ограничено и только одно, дуэлянтам иногда приходилось  долго ждать своей очереди. Вначале жестко стыкались старшие, и когда очередь доходила и до нас, первоклашек, вся площадка была уже в кровище. Но переносить время стычки считалось неприличным. Иногда задерживались на несколько часов, бывали случаи, что свидетели расходились по домам, и стычка происходила в присутствии только одного судьи. Это конечно принижало  результативность, но судьи обычно выбирались авторитетными,  и их мнению доверяли.

Так строилась пацанья иерархия. Помимо справедливости, она была еще и полезной: не надо было каждый мелкий конфликт решать силой. Любой знал, кому обязан уступить, кого можно прижать. Не хочешь уступать - давай «стыкаться». Пацаны строго следили за этой субординацией. «Беспредел» здесь был крайне редок. Единичные асоциальные типы, не признающие установленной иерархии, выдавливались из коллектива: с ними не водились.

Родители встревали в эти отношения лишь в исключительных случаях. Жаловаться старшим считалось неприличным. Например, меня пацаны за какую-то провинность  однажды наказали запретом выходить на асфальтовый пятачок – «асфальт», где мы обычно босиком играли в футбол. И я - таки не выходил, наверно, в течение месяца, пока, не без участия Мамы, об этом не узнал Отец. Последовал допрос. Я, естественно, по-партизански, не выдал коллизии, но Отец, не вдаваясь в детали, заставил меня демонстративно в присутствии пацанов выйти на "асфальт и, таким образом, конфликт силовым приемом был ликвидирован без потери лица   сторон.

   Я был ростом ниже сверстников. Наверно, класса до четвертого на уроках физкультуры стоял по росту вторым или третьим, но, увы, не от начала, а от конца. Позвоночник торчал как у синявинского  куренка, а ручки и ножки – тоненькие, как у Буратины. Так что большинство друзей было посильнее меня. И совсем не просто было защитить свою честь.

     У меня был закадычный друг- однокашник - Валерк Леонов. Вместе с ним мы ходили в школу, в обнимку гуляли, в одной команде играли в разнообразнейшие детские игры. У него было два старших брата с прозвищами  Муха и Леон. Все трое были удивительно благородны и бескорыстны, жили на содержании у матери-одиночки, уборщицы. Они были постоянно ободраны и голодны, так что Мама, по мере возможности, приглашала Валерку к нам на обед, помогала устроить их  вместе со мной в летний пионерлагерь. Общий ящик с фантиками был свидетельством нашей святой дружбы. Валерк был чуть побольше меня и, пожалуй, посильнее. Пацаны считали, что он мне даст, но он,  по доброте, уступал мне.  Стыкаться мы с ним не желали и такое нарушение этики постоянно всех раздражало.

об этом и подобном см. бесплатно мои «Разноцветные воспоминания»

 www.proza.ru/2010/01/09/225

Жду отзывов