Как меняли наших шпионов

В СССР практика обмена «шпионами» применялась уже в 1930-е годы. Самый известный случай связан с обменом резидента советской разведки в Китае Якова Бронина на Цзяна Цзинго.

Яков Бронин сменил на посту резидента Рихарда Зорге в 1933 году, но уже через два года был арестован контрразведкой Китая и приговорен судом к 15 годам тюремного заключения.

Цзинго арестовали в Свердловске сразу после ареста в Шанхае Бронина. «Так получилось, что он оказался» сыном… маршала Чан Кайши. Это обстоятельство, как и следовало ожидать, резко ускорило переговоры по обмену.

За десять лет до того 15-летний сын руководителя партии Гоминьдан прибыл в Советский Союз на учебу, выучил русский язык, получил образование, вступил в комсомол… Взял имя Николай Владимирович Елизаров. В 1932 году перебрался в Свердловск, где работал на Уралмаше, а также был редактором газеты «За тяжелое машиностроение». Там же, в Свердловске, женился на русской, стал отцом двух детей.

После освобождения жизнь обоих «шпионов» сложилась достаточно хорошо. Правда, в 1949 году Бронина все же репрессировали, но уже в 1955-м он был полностью реабилитирован. Скончался в 1984-м.

Цзян Цзинго с 1978 по 1988 год два срока занимал пост президента Тайваня. Осиротевшая в раннем возрасте и выросшая в Свердловске Фаина Вахрева (Цзян Фанлян) стала «первой леди» Китайской Республики.

Рудольф Абель

Настоящее имя — Фишер Вильям Генрихович. Полковник, нелегально работал в Нью-Йорке, в 1957 году арестован ФБР из-за предательства напарника. Суд приговорил его к 30 годам тюрьмы. Обменян на Френсиса Гэри Пауэрса — пилота самолета-шпиона У-2, сбитого под Свердловском 1 мая 1960 года.

Абель сразу стал козырной картой в сложной игре, о чем свидетельствует книга «Незнакомцы на мосту», которую написал американский адвокат Джеймс Донован, защищавший в суде советского шпиона. Очень показательно и то, что попало на ее страницы, и то, что в ней было опущено. Впервые (на английском, естественно) книга была издана в 1964 году. Через 34 года ее перевели на русский. Читается на одном дыхании.

Поражает, насколько не доверяли друг другу «высокие договаривающиеся стороны»: ежеминутно и американцы, и «советы» напряженно ждали подвохов и обманов.

«Дипломат Шишкин», ведший переговоры в Берлине со стороны русских, был на самом деле, пишет Донован, начальником «III европейского отдела КГБ». В операции на последнем этапе принимали участие будущий начальник нелегальной разведки Управления «С» ПГУ КГБ Юрий Дроздов и адвокат из ГДР Вольфганг Фогель. На его фамилию я постоянно натыкался в делах об обменах на протяжении многих лет.

Из книги Джеймса Донована «Незнакомцы на мосту»:

«…Было 8 часов 45 минут. Я (Донован. — Ред.) подал знак Уилкинсону. Он вынул официального вида документ и скрепил его своей подписью. (Тем временем оба заключенных были опознаны встречавшими, которые начали дружески махать им руками.) По знаку, поданному Шишкиным и мной, Пауэрс и Абель вышли вперед со своими мешками и переступили через разграничительную линию. Они не взглянули друг на друга…

Абель задержался. Он попросил Уилкинсона дать ему официальный документ о помиловании, сказав:

— Я буду хранить его как своего рода диплом.

Затем, положив свой мешок, он протянул мне руку и сказал:

— Прощайте, Джим!

Я ответил:

— Всего хорошего, Рудольф».

…В августе 1962 года на пограничный пункт «Фридрихштрассе» прибыл советский курьер и спросил представителя американской миссии. Он передал ему предназначавшиеся для Донована конверт и пакет, на которых был указан его нью-йоркский адрес. В приложенном к пакету письме говорилось:

«Дорогой Джим!

Хотя я не коллекционер старых книг и не юрист, я полагаю, что две старые, изданные в XVI веке книги по вопросам права, которые мне удалось найти, достаточно редки, чтобы явиться ценным дополнением к вашей коллекции. Примите их, пожалуйста, в знак признательности за все, что вы для меня сделали.

Надеюсь, что ваше здоровье не пострадает от чрезмерной загруженности работой.

Искренне ваш Рудольф».

В пакете были два редких издания XVI века: «Комментарии к кодексу Юстиниана» на латинском языке, в веленевых переплетах.

Надо полагать, никакой не «Рудольф» поблагодарил адвоката за работу…

В это же время Донован получил и личное (очень теплое) письмо президента Кеннеди: «Я хочу, чтобы вы знали, что я считаю возвращение г-на Пауэрса и результаты пересмотра его дела ценными с точки зрения национальных интересов. Насколько мне известно, переговоры, которые вы взяли на себя после того, как дипломатические каналы оказались бесполезными, являются единственными в своем роде, и вы вели их с величайшим умением и мужеством».

Дело «полковника Абеля» было закончено. Ему присвоили звание Героя Советского Союза.

***

С Абеля начинается история «шпионского моста» Глинике через реку Хафель. Мост соединяет западноберлинский район Ванзе в округе Штеглиц-Целендорф и прилегающий город Потсдам. Посредине этого моста было проведено четыре обмена между советскими и американскими шпионами.

Самый массовый обмен шпионами в истории произошел в полдень 11 июня 1985 года.

Американцы на автофургоне «Шевроле» подвезли к мосту Глинике четырех бывших разведчиков. Среди них были:

• польский разведчик Мариан Захарски, в 1981 году приговоренный к пожизненному заключению «за деятельность по установлению планов вооруженных сил США»;


• Пенью Костадинов, бывший торговый атташе посольства Болгарии в Вашингтоне, арестованный ФБР в 1983 году при получении конфиденциальных правительственных документов;


• физик из ГДР Альфред Цее, который передавал в Восточный Берлин секретные сведения о ВМС США и был арестован в 1983 году на конференции в Бостоне;


• четвертой участницей обмена была гражданка ГДР Алиса Михельсон, курьер КГБ; женщину задержали в 1984 году в аэропорту имени Кеннеди в Нью-Йорке.

С советской стороны к мосту прибыл автобус, в котором находилось 25 пассажиров, двое из них решили все же остаться в ГДР, а 23 человека перешли по мосту на Запад. Среди передаваемых заключенных, помимо граждан ГДР, были также шесть поляков и один австриец. Многие из них имели на тот момент многолетние или пожизненные сроки заключения за шпионаж.

***

История Глиникского моста начинается со второй половины XVII века. В 1660-х годах здесь был построен узкий деревянный мост для поездок знати к своим резиденциям в Потсдаме и охотничьим угодьям.

С возрастанием объема перевозок в 1777 году мост был перестроен. Его сделали разводным, снабдили перилами, поставили шлагбаум, проезд сделали платным.

В 1831 году в дополнение к существующему было начато строительство каменного моста по проекту придворного архитектора Карла Фридриха Шинкеля.

Таким образом, современный Глиникский мост — четвертый по счету. Строительство было начато в 1906 году, 16 ноября 1907-го мост был открыт. Длина моста — 128 метров, ширина 22 метра.

Я был здесь в мае 1995 года в составе делегации российских журналистов в связи с 50-летием окончания Второй мировой войны. Приглашал Бундесвер, разместили приглашенных в замке Глинике — рядом с мостом. Поэтому каждый вечер Юра Щекочихин озабоченно интересовался: кого сегодня меняем? Никого не поменяли.

Натан Щаранский

После окончания Московского физтеха Щаранский устроился работать в НИИ нефти и газа на должность младшего научного сотрудника. В свободное от работы время тренировал юных шахматистов в известном шахматном клубе в парке «Сокольники».

В середине 1970-х Щаранский становится одним из инициаторов создания Московской группы по контролю за соблюдением Хельсинкских соглашений в области прав человека (Хельсинкской группы), помощником и переводчиком академика Андрея Сахарова. Щаранский активно участвовал в еврейском движении в СССР, демонстрациях и голодовках протеста; был автором ряда писем и обращений еврейских активистов к советским властям и международной общественности. Встречаясь с аккредитованными в Москве иностранными журналистами, Щаранский передавал им информацию о преследованиях, которым подвергались активисты-правозащитники, о необоснованных отказах в разрешении на выезд из СССР, о многочисленных случаях нарушений прав человека в СССР.

15 марта 1977 года он был арестован по обвинению в измене Родине и антисоветской агитации.

что эти списки содержали материалы о 1300 лицах, располагавших военными и иными секретами, и информацию о дислокации, ведомственной принадлежности и режиме секретности двухсот предприятий в разных городах Советского Союза, о руководящих работниках этих предприятий; что Щаранский передал эти списки «работавшему в Москве под видом журналиста агенту американской военной разведки» Роберту Тоту, который использовал их против интересов СССР, опубликовав статью «Советский Союз косвенно раскрывает центры секретных работ»; и что Щаранский делал все это по заданию иностранных разведывательных служб.

Помимо этого, утверждалось, что Щаранский помогал Тоту устанавливать «конспиративные контакты с учеными и специалистами, причастными к хранению секретной информации, в результате чего Тот получил не подлежащую публикации в открытой печати информацию о парапсихологии и космических и социологических исследованиях».

Обвинение утверждало, что «оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР» состояло в том, что Щаранский «передавал за рубеж материалы, намеренно искажающие действительную картину жизни в СССР» и «призывал правительства ряда стран, чтобы они — под предлогом заботы о правах человека — оказывали непрерывное давление на Советский Союз, побуждая его изменить внутреннюю и внешнюю политику».

Приговорили его к 13 годам.

Наказание Щаранский отбывал во Владимирской и Чистопольской тюрьмах, а затем в колонии строгого режима в Пермской области.

За протесты против незаконных действий тюремного начальства примерно половину срока Щаранский провел в одиночной камере и более 400 дней — в штрафном изоляторе.

Щаранский неоднократно объявлял голодовки протеста, подвергался принудительному кормлению.

11 февраля 1986 года Щаранского вместе с двумя гражданами ФРГ и гражданином Чехословакии обменяли на мосту Глинике на арестованных в США чехословацких агентов Карела Кехера и его жену Хану, а также советского разведчика Евгения Землякова, польского разведчика Ежи Качмарека и разведчика из ГДР Детлефа Шарфенорта, арестованных в ФРГ.

Щаранский выехал в Израиль 1986 году.

Всех евреев, из-за «секретности работы» которых Щаранского привлекали к суду, из СССР выпустили.

Александр Гинзбург

Пожалуй, самый знаменитый советский диссидент, человек безукоризненной репутации. Трижды судим за свою деятельность. Издатель журнала «Синтаксис», «Белой книги» по материалам процесса над Синявским и Даниэлем. Учредитель и член советской Хельсинкской группы, распорядитель солженицынского Фонда помощи политзаключенным.

27 апреля 1979 года Александр Гинзбург вместе с четырьмя заключенными — Эдуардом Кузнецовым, Марком Дымшицем, Георгием Винсом и Валентином Морозом — был обменян на двух сотрудников КГБ Р. Черняева и В. Энгера, приговоренных в США за шпионаж в пользу СССР к 50 годам тюремного заключения каждый.

Когда-то журналист и сценарист Александра Свиридова, еще до эмиграции, сняла о Гинзбурге замечательный фильм. Вот что говорит в нем о своем освобождении сам Гинзбург:

— Примерно через полгода — меня привезли туда в сентябре 78-го, в лагерь, а в апреле 79-го меня уже дернули на этап. «Соберитесь с вещами». С вещами сажают в «воронок», причем вижу, что это не единственный «воронок», отходящий от нашей маленькой зоны. От зоны отходят три «воронка». Дальше — вагон для заключенных, потом опять «воронок», пересыльная тюрьма. За это время мы успеваем сообразить, что нас трое и кто именно!.. Опять «воронок», потом опять поезд, которым нас везут в Москву. Причем это пустой вагон-зак, один из нас — в одном конце вагона, другой — в другом, третий — посередине. Около каждого стоит часовой в парадной форме… Дальше нас привозят в «Лефортово», приводят к начальнику тюрьмы. Сидит полковник Поваренков, начальник тюрьмы. И рядом двое в штатском, которые объявляют: «От имени Верховного Совета мы заявляем, что вы лишаетесь гражданства и высылаетесь за пределы Советского Союза».

Дальше ведут не в камеру, а в боксик, через которые мы проходили, когда нас привезли в тюрьму. А там уже на стуле висит болгарский пиджак, венгерские штаны, польский галстук, чешские ботинки, и все по нашему размеру. «Вот, переодевайтесь». Переодеваемся. Нас хватают, буквально хватают и — во двор, в машину. Черная «Волга». Никаких наручников.

А тут — машина выскакивает вперед и становится в хвост такой же точно машине, в которой сидит такой же точно стриженый затылок, который я вижу. Я был в последней машине и насчитал, что помимо меня как минимум еще четыре таких же. И этот кортеж по утренней Москве едет в Шереметьево. Впереди — милиционеры с мигалками, сзади — милиционеры с мигалками. И — прямо на летное поле.

Нас выводят, заводят в самолет, ТУ какой-то, на нем изображены олимпийские кольца, поскольку в Москве должна быть Олимпиада. Приходят в самолет представители американского посольства и объявляют, что нас везут в Америку. Выясняют у нас про наших родственников. Кто-то говорит, что родственники включены в то же самое соглашение, и так далее. Но про то, что это обмен, — ни звука. Мы этого ничего не знаем. Всё, мы взлетаем! А когда приземлились и нас посадили в огромные белые кадиллаки, каждого — отдельно, и повезли по очень любопытному городу Нью-Йорку, по всем его виадукам, под мостами, над мостами, то я узнал. Мне досталась очаровательная попутчица. Сотрудница Совета национальной безопасности Джессика Такман, дочка известной писательницы Барбары Такман. Она мне и сказала, что это был обмен. Имена не помню, но это были сотрудники Советской миссии при ООН, которые попались с поличным на том, что получали от американцев завербованных какие-то секретные документы. Когда я собрался писать об этом книжку, она должна была называться «Две пятых советского шпиона»…

Валентин Мороз — украинский диссидент. Кузнецов, Винс и Дымшиц — участники «самолетного дела», попытки захвата самолета Ан-2 и перелета на нем в Швецию.

Владимир Буковский

В общей сложности в тюрьмах и на принудительном «лечении» провел 12 лет.