Как это было

orden_bezdna — 11.06.2025

«Аэростат» БГ, посвящен Анатолию Гуницкому

Мы подружились, когда я был в третьем классе 429-й школы Московского района города Ленинграда, а он — в четвертом. Мы жили в соседних парадных, вместе ходили в литературный кружок, вместе писали стихи.

Поэтом он был особенным; честно скажу, что — на мой взгляд — такого поэта русский язык еще не знал. Откуда он брал такие слова, как ему в голову приходили такие невероятные словосочетания — спросить не у кого.

Но это было — и остается — с нами.

А начиналось все с того, что мы с ним были чуть ли не единственными в нашей школе, кто слушал, изучал и коллекционировал музыку.

Теперь невозможно себе представить — в какое волшебное время мы жили. По радио и телевидению нам подавали как непреложную истину, что мы живем в лучшей стране в мире, да и действительно — происходила оттепель: атмосфера свободы, полеты в космос, вкуснейшая хрущевская кукуруза в банках, а теперь еще и музыка — чего еще нам оставалось желать? Мы действительно жили в лучшее время в лучшей стране в мире.

Только тогда эта необходимая как солнце музыка еще не называлась «рок», а называть ее «рок-н-ролл» как-то язык не поворачивался. Рок-н-ролл в середине 1960-х был явлением уже отошедшим — Элвис Пресли и престарелый Билл Хейли; о нет, мы слушали «Beatles», «Troggs», «Rolling Stones» — я записывал музыку с радиоприемника, а Джордж уж не помню, откуда.

И кстати, когда спрашивали — почему Джордж, ответ у нас с ним был один: потому что не похож на Сантану.

И вот, наслушавшись прекрасной музыки середины 1960-х, мы с Джорджем осознали, что теперь пора начинать делать что-то самим.

Почему нас потянуло на абсурд — сказать сложно, но с другой стороны — очень даже просто: пронизывающая всё вокруг атмосфера неистинности, ненастоящести всего, что было вокруг, делала абсурд единственной разумной формой общения с миром. Ознакомившись с классикой театра абсурда, «Носорогами» Ионеско и Бекетовской пьесой «В ожидании Годо», мы как-то естественно начали устраивать перфомансы прямо на улице, выплясывая невообразимо туземные пляски перед ни в чем не повинными прохожими и приставая к ним с идиотскими стихами и песенками. Зачем мы это делали — теперь ума не приложу, но тогда это происходило как-то естественно.

Нагулявшись по улицам, мы шли к Джорджу домой и продолжали делать то же самое, только в области звукозаписи, фиксируя на его магнитофон перформансы, состоящие из бессвязных криков, монологов, стихов и всего, что приходило в голову. Мы называли это «опусы».

Много лет спустя первый альбом, записанный нами — «Искушение Святого Аквариума» — был сложен точно по тому же принципу, поэтому неудивительно, что дослушать его мог только человек несгибаемой воли.

Когда — много лет спустя — дело дошло до настоящей записи, то опыт свободы, приобретенный в детстве при записи «опусов», определил настроение и эстетику альбома «Треугольник» — и вообще всего раннего «Аквариума», включая даже концертные выступления.

Интересно то, что каким-то непостижимым образом нелогичное и абсурдное поведение наше было лучшей реакцией на всё происходящее вокруг — и те, кто нас слушал, это чувствовали и проникались. И конечно, это было чисто петербургским явлением. Я уже рассказывал когда-то, что, когда я привез в Москву первые катушки с альбомом «Треугольник», наши московские друзья во главе с Артемом Троицким (который был там главным авторитетом по музыке) вынесли суровый приговор: «везите свою хрень назад в Ленинград, здесь этого никто никогда слушать не будет».

История, однако, рассудила иначе.

Более того, песня «Марш» на слова Джорджа многие годы стихийно исполнялась в разных местах солдатами на плацу, вызывая смятение в рядах старших офицеров Советской Армии. Вот уж чего Джордж точно и представить себе не мог, когда писал.

Но часто — как и у любого настоящего поэта — сквозь, казалось бы, весело-абсурдный ряд слов пробивалась отчаянная пророческая неизбывная тоска. Таково служение любого подлинного поэта — что бы ты ни собирался написать, ты всегда должен давать словам волю, чтобы они сказали то, в чем ты боишься признаться сам себе.

А собственно ударником «Аквариума» Джордж был не так уж долго: зимой 1972/1973 года и еще какое-то время после этого, потому что именно тогда у «Аквариума» была репетиционная точка в каком-то доме культуры в Зеленогорске — в часе езды на электричке из Ленинграда. Почему-то у факультета прикладной математики и процессов управления, где я учился, были с этим местом какие-то теплые отношения.

И вот мы — как цуцики — катались туда несколько раз в неделю, чтобы поиграть на электричестве и барабанах: репертуар у группы был особенный, с песнями вроде «В Храме Раджи-Вишну» (какой-то особый гибрид божеств, в Индии неизвестный), а также «Все Должно пройти», «Война» и другие заслуженно забытые песни.

Когда же мы в январе 1973-го все-таки сыграли там концерт для двух дюжин бесстрашных и морозостойких студентов, нам удалось переехать в сам Ленинградский Университет — в комнату за сценой актового зала факультета прикладной математики и процессов управления, находившегося в полукруглом здании за Смольным монастырем на берегу Невы, где мы и провели следующие 5 лет — репетировали и записывали наши первые альбомы, и несколько раз даже играли на танцах.

Но Джордж к этому времени уже оставил стезю музыканта и — под чутким руководством ученика Товстоногова, Эрика Горошевского — принялся всерьез заниматься театром и писать пьесы. И даже поступил в Театральный институт.

Что никак не мешало ему иногда разражаться чудесными стихами, из которых иногда вырастали песни. Которые и пел «Аквариум», а позже — «БГ-Бэнд».

Прошло неисчислимое количество лет, было написано неисчислимое количество песен, и Джорджу потребовалась помощь: выбранное им поприще театра и рок-журналистики никаких денег — увы! — принести не могло, а авторские отчисления от песен на его слова были ничтожно малы, а у него появились проблемы со здоровьем.

И тогда пришла в голову идея написать на его стихи новые песни, причем чтобы эти песни писал не только я, а все наши друзья. Сказано — сделано: виртуальный коллектив в составе Бутусова, Чижа, Саши Васильева и Насти Полевой с Егором Белкиным назвался «Террариум» (для тех, кто не знает — давний псевдоним «Аквариума») и осенью 1999-го взялся за дело.

Получившийся у нас тогда альбом «Пятиугольный грех» оказался чудо как хорош и даже сделал поэзию Джорджа подлинным достоянием массовой культуры: песня «Гибралтар/Лабрадор», написанная, сыгранная и спетая Бутусовым, не только попала на радио, но и оказалась в саундтреке фильма «Брат».

Удалось даже собрать какие-то средства, но Джордж — увы! — был человеком укоренившихся привычек и наотрез отказался уезжать на лечение куда-то прочь из привычного Петербурга.

Примерно через десяток лет ситуация повторилась, и удалось создать второй альбом «Террариума» — «3=8», где приняли участие Юра Шевчук, Женя Федоров и даже настоящий композитор Антон Батагов, но это снова ни к чему не привело. Потом из песен, записанных «Аквариумом», мы собрали альбом «Песни Джорджа», и даже специально для него записали пару песен — но результат был точно таким же.

Итак, Джордж больше не с нами.

Да причтется он к свету.

Мир его душе.

Спасибо. Мир и свет всем нам.

***

«Сонет» 

стихи А. Гуницкого

Оставить комментарий

Популярные посты:

gellius

Почему стоит доверить решение сложных правовых вопросов юристам Alina & Partners под руководством Айжан Алиной

yuripasholok

На отжатом у бюргеров

sadalskij

Комедиант Зеленский лишил украинского гражданства предстоятеля УПЦ митрополита

olga_srb

Огород на работе

galina_kayumova

Место третьего вакантно

reineke_fuchs

Папа-заяц

dinasovkova

Для фанатов «Сгущёнки»

skally75d

Устроился.

matsam

Разговор

• Ранее
• Архив