К слову

Не будем вспоминать времена Ганзейских войн и восстания шведов, а обратимся сразу к Тридцатилетней войне. Почему? Потому что у вас усы в сметане, вот почему.
Здесь все со средним образованием, поэтому я пропущу преамбулу и сразу перейду к амбуле: когда габсбургско-баварский блиц перекинулся из Богемии в Германию и там несколько застопорился, в дело решил вступить датский король Христиан IV.
Это был славный парень, его любили горожане и землепашцы.
Король рассуждал так: «Да, у Габсбургов есть ландскнехты, испанская терция и Валленштейн, зато у меня - симпатии немецких князей-протестантов, французские субсидии и добытая кардиналом Ришелье гарантия шведского нейтралитета».
Значит - что? Значит датчане врываются в Северную Германию, на французские деньги собирают коалицию и он, король, во главе Евангелической лиги, и колокола бьют, и победа, победа! Как Густав Адольф, только Христиан.
Однако вышло так, что баварский генерал Тилли расколотил датскую армию, а имперский генералиссимус Валенштейн завоевал Ютландию. Дания сдалась и вышла из войны, но…
Но спустя пятнадцать лет вернулась в нее, только с другой стороны.
На этот раз все тот же датский король Христиан рассуждал эдак: «Да, франко-шведский альянс силен, но они скованы войной с императором и испанским королем, а мои руки свободны и…»
Но никакого «и» не вышло, потому что шведы опередили короля и атаковали первыми, да еще при поддержке голландского флота. Дания снова потерпела поражение, заняв почетное место в истории, как страна, которая дважды проиграла в одной войне.
Повоевав при этом за обе стороны.
На этом причудливые изгибы датской дипломатии не закончились: в начале Великой Северной войны (ее часто путают с просто Северной, а зря), Дания должна была участвовать в разделе владений шведского короля Карла XII, причем в роли решающего военно-морского фактора.
(Здесь надо уточнить то обстоятельство, что во всех датско-шведских войнах шведы неизменно одерживали победы на суше, но проигрывали датчанам на море.)
И что же?
Появились вдруг англичане и голландцы, собравшиеся воевать с французами за испанское наследство. Датчан, которым до всего этого не было никакого дела, «морские державы» мотивировали очень просто: перевезли шведскую армию к Копенгагену и навязали Дании умеренно позорный мир.
После этого шведский король еще десять лет носился по Польше и Украине, а потом умер. Датские же батальоны помогали Великому альянсу бить армии «короля-солнце». Но поскольку французы и шведы свои войны проиграли, то Дания все-таки вышла победительницей, хотя и с некоторым - двадцатилетним - опозданием.
Потом случились войны Французской революции и Наполеона. Дания была за французов, исправно перенося уничтожение своего флота англичанами, бомбардировку Копенгагена и прочие неприятности.
Когда же император немножко не рассчитал с продолжительностью Второй польской войны, датчане решили не терять момента и перебежать к союзникам, предварительно захватив в тылу у французов Гамбург. Тут, однако, обнаружилось, что шведский король и бывший французский маршал Бернадот, успел «предвидеть» первым, вследствие чего союзники уже пообещали Швеции датскую Норвегию.
«Ах так!» - вскричали датчане на такое вероломство и передали Гамбург своим друзьям-французам. Но Блюхер, но Австрия, но саксонцы, но баварцы, но «Битва народов» - в общем, ура, вот и Рейн. Пришлось датчанам отдавать Норвегию и осаждать Гамбург уже в качестве союзника союзников.
Вот.
Теперь из этого всего надо вывести какую-нибудь мораль.
Что ж, извольте: вот битюг какой-нибудь, кабан наглый - ходит себе, пьяный по морозу - и ничего ему не делается, а субтильный человек вышел на улицу без кашне - так мало того, что простудился, еще и по морде выхватил, два раза. От того же битюга, да.
Такая мораль, а датчане, кажется, опять вышли без кашне.
(с)
|
</> |