К слову

Если «Карнавальная ночь» - это такой счастливый сон про послесталинский СССР эпохи веры в научный прогресс, а «Зигзаг удачи» - скучные обывательские будни вместо космических полетов, то «Берегись автомобиля» - это последнее советское кино с коммунистическим посылом.
Да-да, я предвижу массу замечаний, но позвольте прежде пояснить свою мысль.
(А это, товарищи, была именно она.)
Если отбросить в сторону все не существенное, художественное, то в чем главная идея фильма? В как бы «нормальности», даже положительности внесудебных расправ над «паразитами и жучками».
Красные комиссары в Гражданскую расстреливали за социальное положение, выдававшее себя, в том числе, слишком белыми руками, интеллигентным видом, «толстой пузой».
Герой Смоктуновского тоже определяет подлецов на глаз. Он их, как говорили раньше, «ноздрей чует». Этот - противный толстяк, заведующий пивной. Тот - молодой хлыщ, с отдельной квартирой.
Откуда у них автомобили, особенно в то время, когда скромный страховщик живет в коммуналке с мамой? Тут и тройки не надо - понятно, что все они ворюги и враги советской власти.
Того же принципа придерживается и следователь, замечательно сыгранный Олегом Ефремовым. «Это нога, у того, у кого надо нога!» Именно!
Сперва он старается найти таинственно автовора и - волею режиссера - делает это до комичности неудачно. Следователь его, собственно и не умеет поймать - Деточкина выдает мать, сама не ведая того.
(Иронично еще и то, что «Берегись автомобиля» очень любили крутить в Дни разных милиций - советской и эсэнговских, а ведь с профессиональной точки зрения милиционеры там сплошь олухи. Но обаятельные.)
Добравшись, наконец, до Деточкина, следователь узнает, что тот, во-первых, отбирал машины у хапуг…
…это, правда, не доказано, но следователь и страховой агент сходятся на том, что наплевать, революционная целесообразность важнее жалких уверток юристов, этих профессиональных защитников буржуазных мерзостей, как сказал бы Ильич.
Да, а во-вторых, Деточкин же отдавал все в детские дома.
Видите? Уголовный кодекс закончился, начались революционные «эксы». Не грабежи, а деньги на революцию. Так и тут, только она уже победила и вырученные средства идут сиротам. Поняв это следователь собственной властью отпускает пойманного уже было преступника.
Позднее Деточкина все же задерживают, но только потому, что он обманулся и вместо негодяя обчистил профессора, этого честнейшего человека. Теперь органы становятся беспощадны к нарушению закона - что несколько лицемерно, ведь Деточкин еще мог бы вернуть машину - и его сажают.
Правда, судя по финальным кадрам, ненадолго.
Казалось бы - да? Но - нет, нет.
Нет, сам Рязанов в коммунистическую простоту решений Гражданской войны явно не верит, смеется над ней и потому вводит третьего персонажа, декларирующего то же принципы, что главный герой.
«Я торгую кулубнику, выращенную собственным руками!»
Формально, персонаж Папанова - это идеальный советский человек. Он фронтовик, выходец из народа, а за нарушения социалистической законности не то что зятя - родную дочь готов стереть в порошок.
Это, правда, не мешает ему пользоваться дачей, построенной на «ворованные деньги», но идеологически он от страхового агента и следователя отличается лишь грубоватостью риторики.
Поэтому-то в суде персонаж Папанова защищает не зятя-подлеца (как прописал бы режиссер искренне веривший в социалистическую белиберду), а Юрия Деточкина. Рязанов сознательно помещает их рядом, показывая как это выглядит без обаятельности Смоктуновского.
Вот.
Теперь нужен финальный панч (читатель любит, когда с панчем), а каким он может быть?
«Почему я не могу жить нормально, открыто? Ох, когда все это кончится?» - спрашивает вслух незадачливый Дима и получает зубодробительный ответ тестя. «А знаешь ли ты, что я с тобой могу сделать за такие слова?» - отвечает ему тот и все отлично понимают о чем именно идет речь.
А Деточкин - что? Будет теперь в ОБХСС доносы писать.
(с)
|
</> |