Женщина в окне (короткий рассказ).

Инноке́нтий (лат. Innocentius — «невинный») — мужское имя латинского происхождения.

             

Из справочника.

             

                 

                     

  Мать назвала его в честь Анненского - никому толком неизвестного в советском детстве поэта.  Но когда появился популярный фильм "Иван Васильевич меняет профессию", его все дразнили, вереща дурашливым голосом фразу из кинокартины "А, Кеша, Кеша, Иннокентий Смоктуновский!". И вообще имя было какое-то дурацкое:  Иннокентий звучало слишком официально, а Кеша как-то прямо по детски. Мать жила как-то отдельно от всего мира, абсолютно непрактично и несуразно.  Друзей у неё никогда нигде не было и порой казалось, что она родилась на свет лишь для того, чтобы сказать людям во всём мире, что они по сравнению с ней полные ничтожества. При этом работала она каким-то искусствоведом, музейным служащим, правда с учёной степенью. Эту степень мать всегда и всем преподносила так, словно она академик союзного значения. Если ей вдруг кто-то сообщал, что он тоже кандидат наук, мать ему не верила.  И вообще: она у своих родителей случилась единственным ребёнком, а потому думать о ком - нибудь кроме себя казалось не могла по определению.

                         

                 

    Так будние дни Кеша старался весь день до поздна проводить в институте: сперва на занятиях, а потом в читалке. А по выходным ходил в ЦДХ (Центральный Дом Художника) , недавно открывшийся на Крымском Валу возле моста (почти напротив Парка Культуры). Там он всегда сперва ходил по залам выставки, а уже потом спускался на первый этаж, где в кафетерии заказывал себе чашку настоящего зернового, сваренного в "турке" кофе, с маленькими эклерами.  Это, наверное, было лучшей частью всего похода: он просто сидел и думал о своём.  Вот там-то он и познакомился с Инной: такой невысокой, довольно яркой брюнеткой -  интеллектуалкой с красными помадными губами. Впрочем, познакомилась в общем-то с ним она: пока стояли в очереди вроде слово за слово, потом за столик к нему подсела. Стали разговаривать о живописи, Кеша зачем-то рассказал о маме - искусствоведе. И они сперва обсудили земляка Василия Кандинского - основоположника абстракционизма и виртуоза цвета. Дальше всё перешло на литературу и она вдруг легко так стала рассуждать о недавно ещё открытом Кешей Владимире Набокове. Короче, не девушка, а прямо родственная душа. Она сразу же стала звать его Кеня, как не звал никто не до, не после. И у него вдруг возникло такое маниловское наслаждение: праздник души, именины сердца.

                 

   Он заказал им обоим шампанского и стало совсем уже хорошо. Впрочем, что такое по настоящему хорошо он даже как-то не знал: у других это случается в детстве, а у него вообще не получилось. Зато взрослая жизнь ему нравилась куда больше: хотя бы живёшь почти как хочется.

                   

  Ну а так как Инна уже хотела замуж, а Кеша искал способа уехать от матери, то вопрос решился довольно быстро: через несколько месяцев они поженились. Это время как раз совпало с кешиным окончанием института.  И необходимость распределяться на Дальний Восток как-то сама собой отпала. Жить они стали у Инниных родителей: благо там была полноценная 2-х комнатная квартира Не Бог весть что, но обе комнаты изолированные. Мать как-то его отъезду из квартиры даже не огорчилась: она всегда существовала как бы отдельно ото всех остальных, включая сына.

                 

               
(Продолжение следует)