История о девочке, которая шла из школы домой

palaman — 24.04.2023

Лисьи сказки

Школьный двор был спокоен и тих. Трава, по-весеннему насыщенно зелёная, ещё не успевшая посереть под московской пылью, деревья, уже покрывшиеся листвой. Редкие мамы и бабушки сбившиеся в небольшие кучки в ожидании окончания уроков, как-то терялись на фоне избытка жизни.
В глубине здания приглушённо прозвучал звонок. И вдруг весь двор наполнился толпой детей. Иные, в основном девочки-младшеклашки, выходили из дверей с сурово-просветлёнными лицами, мальчишки вылетали наружу с воплями и гиканьем, устраивали потасовки, выплёскивали скопившуюся за время уроков дикую энергию. Спокойствие природы отступило на время, терпеливо дожидаясь, пока схлынет этот бурный поток человеческих существ, чтобы вернуться потом на своё законное место.
— Сашка, смотри, смотри, вон Алиса, идёт! — возбуждённо прошептала белокурая девочка лет двенадцати, тыкая в бок своего спутника, паренька того же возраста.
Тот флегматично оторвал взгляд от экрана мобильного телефона. Их сверстница, рыжая и худая, с непропорционально большим портфелем за спиной, грозившим, казалось, в любой момент опрокинуть её навзничь, пробиралась через толпу детей.
На лице парня отразилось любопытство.
— Да вроде девчонка как девчонка… — небрежным тоном заметил он.
— Да она больная! — возмущённо зашипела блондинка, хватая его за руку и пытаясь тянуть следом за рыжей. — Идём скорее, сейчас сам всё увидишь!

К средней школе Алиса усвоила уже достаточно социальных правил, чтобы чувствовать себя в школе достаточно уверенно. Не нужно смеяться на уроке, даже если учитель говорит что-то смешное. Не нужно разговаривать с людьми, время от времени попадаются в коридорах и пустых классах, если не уверена, что это учитель. Не нужно рисовать на школьной доске руны, даже если делаешь это с самыми благородным желанием выгнать из класса всяких паразитов. Много что нельзя, к чему она привыкла за жизнь в одинокой избушке, затерявшейся там, где городской парк плавно переходил в лес.
Отец говорил, что ей важно научиться существовать в человеческом социуме. Именно так и говорил, а потом ещё подробно рассказывал, что такое социум, зачем он нужен и откуда берётся. Да в принципе Алиса была с ним согласна, тем более что люди всегда казались ей интересными. Было чрезвычайно любопытно наблюдать, как они взаимодействуют друг с другом, как выстраивается их… эта… как там папа говорил… иерархия власти в отдельно взятой школе. Как каждое действие или слово влияет на баланс этой самой власти. Алиса пока ещё держалась в стороне, но была уверена, что ещё немного и она тоже сможет влиться в этот дружный коллектив на правах его законного члена.
Только одно, но… как же скучны порой бывали сами уроки! То, что рассказывали учителя делилось для Алисы на две категории: вещи самоочевидные и совершенно непонятные. Самое обидное, что Алиса чувствовала, что за непонятными вещами крылась обычно какая-то система, понимание, которое перевело бы их в категорию вещей очевидных. К сожалению, одно из школьных правил гласило, что большинство учителей не любит глупых вопросов, а почему-то большая часть вопросов, которые Алиса задавала проходила именно по разряду глупых.
Сегодня был один из тех дней, когда уроки Алисе не дались. Математичка снизила ей оценку за неправильно оформленную работу. Спрашивать, почему работа оформлена неправильно, Алиса не рискнула, почему-то учительница воспринимала такие вопросы, как издёвку и сильно обижалась. Настроение было испорчено, и Алиса сразу после уроков поспешила домой. Там папа и Прохор. Папа может всё толком объяснить, для него нет глупых вопросов, разве что те, которые не были заданы. А Прохор просто пожалеет и нальёт тёплого отвара, да может чем-нибудь из своих тайных вкусных запасов угостит.
На лавочке, неподалёку от входа в парк, как обычно сидел грустный Пётр Исаакович Михельсон. Как-то раз они разговорились, и Алисе пришлось добрых полчаса стоять с вежливым видом и выслушивать запутанную историю его взаимоотношений с женой и тремя дочерями. Подробностей Алиса почти не запомнила, практически сразу потонув в хитросплетениях сюжета, да и говорил мужчина невнятно, смешно пришлёпывая необыкновенно толстым языком, постоянно вываливавшимся у него изо рта. Но всё же она уяснила, что житьё у Михельсона было нелёгкое, жена его постоянно за что-то пилила, а если не пилила, то болела и умирала. Дочери постоянно требовали себе новый платья, Пётр Исаакович всё надеялся выдать их замуж, но все потенциальные женихи отчего-то сбегали, лишь познакомившись с будущей тёщей. Понятно было, отчего бедный мужчина сидит тут на лавочке целыми днями, не желая возвращаться домой.
Сочувствуя Петру Исааковичу, но не чувствуя в себе готовности в очередной раз погружаться в пучину чужих несчастий, Алиса скомкано поздоровалась и прошмыгнула дальше. Впрочем, Пётр Исаакович внимания на неё не обратил. Он сидел неподвижно, подставляясь тёплому весеннему солнышку, и на его синюшном, одутловатом лице блуждала бездумная улыбка.

— Ну ты видел? Видел?! — возбуждённо прошипела блондинка.
Саша молча кивнул. Поведение рыжей никак не укладывалось в понятия нормы. Ладно ещё, когда она останавливалась у какого-нибудь куста или дерева и по несколько минут что-то разглядывала, гладила ветви и листья. Но когда девчонка поздоровалась с пустой скамейкой — это было уже как-то чересчур.
— Карин, а ты знаешь, где она живёт? — поинтересовался парень.
— Не-а, — помотала головой та. — Отца её видела раз. Тоже странный какой-то. Вроде молодой, а седой весь, как дед. Куда это она?..
Рыжеволосая меж тем и впрямь свернула с широкой парковой аллеи на какую-то неприметную тропку.
— Может она в парке живёт? — неуверенно предположил Саша. — А отец у неё — лесник. Или это, как его, парковик?
— Вот и узнаем! — нетерпеливо буркнула Карина. — Идём скорее!
Стоило им свернуть на тропку, как вокруг оказался самый настоящий лес, к тому же весьма неприветливый. Корни деревьев то и дело кидались под ноги, ветви норовили хлестнуть по лицу, плотные кроны сжимались над ними, закрывая небо. Тропинка то и дело норовила затеряться среди невысокой травы и жухлых прошлогодних листьев. Лишь изредка, словно путеводная звезда, впереди среди деревьев мелькало рыжее пятно.
— Как-то мы долго идём, — тихо и неуверенно сказала Карина, и всё равно её голос прозвучал слишком громко в душной тишине чащобы, посреди которой они очутились.
— Парк давно должен был закончиться, — задумчиво предположил Сашка. — Может мы кругами ходим? Я читал, такое в лесу бывает. Это потому, что у человека одна нога короче другой и он, если не видит дороги…
— Да плевать мне на твои ноги! — со слезами в голосе крикнула Карина. — Давай, назад повернём?
— Кажется, поздно уже… — мрачно пробормотал Сашка.
Словно в ответ на крик девочки по деревьям вокруг прошла дрожь. Что-то в глубине чащи заскрипело, треснуло грубо и жестоко. Карина пискнула жалобно и вцепилась в рукав брата.
Вдруг, впереди вновь мелькнуло рыжее пятно. Дети кинулись к нему радостно, уже не думая о странностях девочки, лишь о том, что впереди единственный живой человек, способный вывести их из этой жуткой чащобы. И внезапно выскочили на небольшую поляну. Шатёр из переплетающихся ветвей деревьев накрывал её целиком, не давая пробиться ни единому живому лучику солнца. Полумрак и затхлый неподвижный воздух окутали их, облепили вязкой патокой.
В центре полянки возвышалось огромное, сухое, узловатое дерево, отдалённо напоминавшее человеческую фигуру. А рядом с ним с правой стороны сидела рыжая лиса.
— Ах ты… — всхлипнула Карина, понимая, что всё это время они шли вовсе не за девочкой.
Лиса склонила голову и тявкнула с такой отчётливой насмешкой, как будто в самом деле понимала слова девочки.
Лес снова вздрогнул. Лиса испуганно шмыгнула в кусты, только рыжее пятно мелькнуло и пропало среди ветвей.
Голос брата звучал откуда-то издалека. Кажется, он звал её, испуганно, вроде бы она даже чувствовала его пальцы у себя на плече, но всё это было уже не важно. Всё внимание её было сосредоточенно на тянущихся к ней кривых узловатых ветвях, на искривлённой в жуткой ухмылке пасти-дупле, на багровых угольках глаз. Всё остальное неспешно и неотвратимо накрывала тёмная пелена. Как будто ночной кошмар, но только проснуться никак не удаётся. Карина уже почти смирилась с происходящим, почти приняла уготованную ей судьбу. Стать одной из обитателей ночного леса, бесплотной, бездумной, повинуясь воле Хозяина леса, зазывать, подражая детским голосам, в заповедные чащи новые жертвы, утолять крохами их жизней, оставшимися после трапезы Хозяина, вечный голод…
— Прекрати! — звонкий голосок разорвал тёмную пелену.
Карина поняла, что стоит на коленях. Слезы сами собой наполнили глаза, потекли по щекам, закапали с носа, она всхлипывала и задыхалась, между ног было сыро и неприятно, но стыда она не чувствовала, только невероятное облегчение. Сквозь блики заполнившей глаза влаги она видела небольшую фигурку, вставшую между ней и Хозяином. Луч солнца, каким-то чудом пробившийся через купол ветвей, освещал копну её рыжих волос, и Карине казалось, что по ним струится жидкий огонь. Старое кривое дерево, так напугавшее её, теперь выглядело смешно и жалко, словно скрюченный неведомой хворью человек, пытающийся закрыться руками от яркого света.

Потом они сидели в небольшой избушке лесника, пили горячий, сладкий травяной настой, заваренный Прохором, маленьким старичком, то ли дедом, то ли ещё каким-то родственником Алисы, приходили в себя. Привычная флегматичность Саши дала трещину, парень с любопытством оглядывал комнату, словно бы сошедшую иллюстраций к книгам сказок. А ещё с большим любопытством он поглядывал на маленькую рыжеволосую хозяйку. Карина вздрагивала время от времени, даже переодевшись и закутавшись в шерстяное одеяло, она никак не могла согреться.
— Нельзя одним по лесу ходить, — неспешно-назидательно говорил отец Алисы, с сочувствием поглядывая на детей. И почему он раньше казался ей странным? Спокойна уверенность, излучаемая им, согревала лучше любого горячего чая, прогоняла из головы остатки тьмы. — Пусть у нас и парк, но есть места глухие, а мы, городские жители, непривычны к лесу, начинаем путаться, блуждать кругами по одному и тому же месту, ещё и мерещиться начинает всякое. Хорошо, что Алиса вас заметила и вывела, а то… всякое могло быть. Если захотите другой раз погулять, лучше меня попросите, или вот Алису. Вы же с ней в одной школе учитесь?..
Всё верно. Они просто заблудились. Карине просто показалось. Разве так бывает в настоящей жизни, чтобы лисы заманивали детей в чащобу к голодным деревьям-людоедам? Определённо не бывает такого.
И всё же Карина чувствовала, что где-то глубоко внутри неё, прямо в сердце осталась частица той тьмы с поляны. И эту частицу нельзя выгнать оттуда ни чаем, ни тёплым одеялом, ни самыми уверенными и спокойными словами.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив