Интересно: всё это правда или ложь?!

systemity — 03.01.2015

Итоги правления Михаила Саакашвили в Грузии неоднозначны. Безусловно, он и его команда построили на руинах, оставшихся от Грузинской ССР после развала Советского Союза, государство. И провели целый ряд удачных реформ, которыми так восхитились в Украине, что пригласили грузинских специалистов в правительство — перенести на нашу почву свой передовой опыт. Однако у эпохи Саакашвили есть и обратная сторона: диктаторский стиль правления, расправы с неугодными политиками, издевательства над простыми гражданами. Именно поэтому после своей отставки Михо был вынужден покинуть страну. Об этом у нас говорят реже, чем об успешных реформах. Но темную сторону Михо нам тоже нужно знать, чтобы не наступить на те же грабли

В июле 2011 года мир облетела шокирующая новость: в Тбилиси арестованы известные фотографы.

В том числе личный фотокорреспондент экс-президента Михаила Саакашвили Ираклий Геденидзе вместе с супругой. Всем задержанным инкриминировалась ст. 314 ч. 1 Уголовного кодекса Грузии (сбор, хранение и передача секретной информации, документов, справок и предметов иностранным организациям или их представителям). Позднее пресс-служба МВД пояснила: «Репортеры подозреваются в сотрудничестве с организацией, которая действовала под прикрытием спецслужб одной из стран и нанесла ущерб интересам Грузии».

С тех пор прошло три года. Наши коллеги уже давно на свободе. Но они так и не были реабилитированы. Возможно, это произойдет после окончания повторного расследования их дела, которое ведет сейчас прокуратура Грузии. С одним из побывавших в 2011 году за решеткой фотокоров, Георгием Абдаладзе, я встретилась в Тбилиси. Он пригласил меня выпить кофе в его мастерской с нехитрой обстановкой. В углу притулился стол с компьютером. На стене — фон. Рядом стойка, крепление и зонт. Чуть дальше — камеры. Напротив диванчик и пепельница. Там я и расположилась. Царящая у Георгия непринужденная творческая атмосфера хорошо знакома всем журналистам. Так, наверное, обустраивают свои рабочие места фотографы всего мира.

— Я работаю фоторепортером уже двадцать лет, — рассказывает о себе Георгий. — Был фотокорреспондентом МИДа Грузии. В 2008 году снимал российско-грузинскую войну. Трагедию, которая теперь повторяется в Украине. Тогда погибли пятеро журналистов…

— Да, я помню, — отвечаю. — Так получилось, что я приехала в Гори через пять минут после гибели голландских коллег.

— А еще тогда не стало моего друга — фоторепортера Саши Климчука, — тяжело вздыхает мой собеседник. — Пусть земля ему будет пухом… Ты понимаешь, все, что сейчас происходит в Украине, мы здесь в Грузии пережили. Поэтому каждый день молимся и свечки ставим за вашу страну. Надеемся, что война у вас скоро закончится. Но самое главное — все, что у вас случилось на Евромайдане и происходит сейчас в зоне АТО, не должно быть напрасным. Украина должна процветать и не повторять ошибок Грузии. А для этого я расскажу вам нашу историю.

— Насколько я понимаю, все началось в День независимости Грузии 26 мая 2011 года, когда полиция жестоко разогнала митинг оппозиции.

— Да. В Тбилиси как раз приехал мой друг, известный украинский фоторепортер Associated Press Ефрем Лукацкий. Когда мы пошли на митинг, у меня было тяжело на душе. Мучали дурные предчувствия. Поэтому я попросил его говорить только на английском. Надеялся, что в таком случае полицейские побоятся его трогать. Понимаешь, в тот день полиция не просто разогнала митинг. Так называемые правоохранители взяли всех митингующих в кольцо и жестоко избили. Они попросту разгуливали с дубинками по проспекту Руставели, где валялись окровавленные люди, и продолжали их избивать. Лежачих! Не важно, кто это был. Женщины, подростки, старики… Я никогда не забуду этого.

Георгий вскакивает со стула, хватает меня за руку и подводит к компьютеру.

— Вот, смотри! На этой фотографии «зондер-команда» добивает истекающего кровью человека.
А вот мертвый молодой мужчина. Я понимаю, что расстрел Евромайдана был куда страшнее. Там погибли десятки украинцев. Но для маленькой Грузии события 26 мая стали точкой отсчета. После этого у всех упала пелена с глаз. Людям стало ясно, что долго у власти Михаил Саакашвили не продержится. Я уверен, что случившееся не было превышением полномочий со стороны полицейских. Без команды сверху они бы не стали такое творить. Это была хорошо спланированная акция, причем не только против митингующих, но и против журналистов. Потому что их избивали наравне с митингующими.

— Михаила Саакашвили знают в Украине как демократа. Зачем ему понадобилось отдавать приказ о столь жестоком разгоне митинга?

— Мы тоже долго думали, что он демократ и реформатор. Но уже тогда по стране ходили смутные слухи о том, что власть забирает у людей бизнес. Бросает за решетку невиновных. Поначалу никто этому не верил. И я в том числе. Но после 26 мая все встало на свои места. Зачем Миша устроил кровавое побоище? Да чтобы неповадно было, чтобы впредь никто и не подумал выходить на демонстрации протеста, чтобы боялись.

— А ты лично был знаком с Саакашвили до случившегося 26 мая?

— Как и все фотографы, я снимал «революцию роз». И, конечно, был знаком с ее лидером Мишей. Но кто тогда мог предположить, чем все закончится? Во время разгона митинга все журналисты страны поняли: Саакашвили пытается установить в Грузии диктатуру. Но наша с вами профессия обязывает передавать реальные истории и реальные кадры. Плохие они или хорошие. Поэтому все, что произошло 26 мая, мы, фотографы, передали международным агентствам. Кстати, нам с Ефремом Лукацким повезло. На митинге нам не разбили головы и аппаратуру, как другим журналистам, мы благополучно выбрались из оцепления, дошли до офиса (тогда у меня было помещение неподалеку от проспекта Руставели) и смогли слить съемку в западные агентства. Резонанс, как ты знаешь, был невероятный. Никому в мире не могло прийти в голову, что после демократической «революции роз» и всех проведенных реформ в Грузии возможно подобное.

— В числе тех, кто отправил свои фотографии с митинга на Запад, был и личный фотограф Михаила Саакашвили Ираклий Геденидзе. Если честно, это всех удивило.

— Да, я слышал возгласы, мол, Миша его кормит со своей руки, а он… Но дело в том, что прежде всего мы журналисты и обязаны выполнять свой профессиональный и гражданский долг. А Ираклий Геденидзе — прекрасный репортер. Кроме того, он уже давно работал на Associated Press. Причем по просьбе Миши. Экс-президент нуждался в пиаре. Он был заинтересован в том, чтобы его фотографии попадали в международные СМИ.

— А тебе известно, как отреагировал Саакашвили на публикацию фотографий с митинга 26 мая?

— По слухам, узнав об этом, он пришел в бешенство. Говорят, страшно матерился, размахивал руками. Не знаю, правда ли это. Но то, что произошло с нами позже, говорит само за себя. Думаю, что он решил нас наказать за то, что мы сделали. А также запугать остальных грузинских журналистов. Мол, все, что случается в стране, должно оставаться тайной. И никто не имеет права делать происходящее достоянием мировой общественности.

— Когда к тебе пришли с обыском? Как это было?

— В ночь с 7 на 8 июля. В тот вечер я задержался на работе и приехал домой поздно. Где-то около часа ночи. А в три часа утра ко мне в квартиру ввалилось около 20 человек. Ну, там процедура у них какая-то своеобразная, поэтому так много было людей. Всех моих родственников сразу вывели из комнаты, и люди из органов сообщили мне, что меня обвиняют в измене Родине. Что я агент, работающий на иностранное государство. В советское время это была расстрельная статья. Признаюсь, поначалу я даже не воспринял происходящее всерьез. Решил, что это розыгрыш или шутка. Может быть, ток-шоу какое-то снимают скрытой камерой. Ну, ты знаешь, как мы, журналисты, мыслим. Но потом они изъяли мой паспорт. Всю технику из дома забрали, даже компьютеры и телефоны моей жены и сына. И я понял, что все это происходит со мной на самом деле.

— Твою фотокамеру тоже забрали? Сколько часов длился обыск?

— Нет, камеру они не забрали. Я всегда оставлял ее на работе. Обыск продолжался около трех-четырех часов. После чего нас повезли в модуль (стеклянное здание МВД Грузии. — «Репортер»).

— Нас? То есть там ты встретился с другими арестованными коллегами?

— Да. Сотрудники полиции завели нас в комнату на первом этаже. Унижали, оскорбляли. Проверили на нас, как работает электрошок… — после этих слов Григорий пытается улыбнуться, но у него ничего не выходит. — А затем… Затем была Глданская тюрьма. Когда нас туда привезли, рядом со мной сидел Зура. Я смотрел на него, и мне было так его жаль! А Геденидзе сидел с другой стороны и плакал. Я не знаю, что с ним сделали. Возле Зураба Курцикидзе сидел заключенный, которого приковали к расположенной у него за спиной решетке. Он не мог встать. А на его голове была полностью окровавленная майка. Его, видно, очень сильно били. Вообще, у сотрудников этого учреждения главная задача была — физически и морально уничтожить заключенных. И они с ней успешно справлялись. В первый же день начальник тюрьмы мне сказал: «Ты отсюда живым не выйдешь!» В ответ я объявил голодовку. Я понимал, что после этого мои коллеги поднимут шумиху в СМИ. И надеялся на это. Ведь если бы не они (ребята даже акции протеста проводили в нашу защиту, спасибо им огромное), мы действительно оттуда не выбрались бы.

— А как коллеги узнали о том, что вы арестованы?

— Когда меня увозили из дома, я попросил свою жену рассказать о случившемся Георгию Брегадзе — главному редактору газеты «Алия», с которой я сотрудничал. По графику работы 8 июля я должен был идти на съемку. И супруга должна была предупредить его о том, что я срываю ее не по собственной инициативе. Узнав о том, по какой статье мы арестованы, главред пришел в бешенство. Он первым начал кампанию в нашу защиту. В Грузии все журналисты знают, кто мы, видели наши репортажи и понимают, что мы не могли быть шпионами. Мы простые фотокорреспонденты.

— Сколько дней ты голодал?

— Пять. В это время я находился в камере, где держали кроме меня еще сорок человек. Воды нам почти не давали. В тюремный ларек — купить еду или хотя бы туалетную бумагу — не пускали. Я до сих пор помню вонь, которая стояла в этой камере. Да что там. Открывая окошко в двери, надзиратели сначала плевали нам в тарелки и только потом отдавали их нам. Мол, жрите, звери. Или плевали нам на головы с верхних этажей (вместо пола в тюрьме была решетка) и ржали. Возразить им никто не смел. Потому что… Знаешь, я никогда не думал, что мужчины способны так орать. Лично меня не пытали. Но я слышал, что происходило в тюрьме в пятницу вечером и ночью.

— А почему в пятницу?

— Потому что в выходные к заключенным никто не имел права прийти. Ни адвокат, ни священник. Соответственно, не могли увидеть, в каком состоянии находятся люди после пыток. Кстати, били надзиратели так, чтобы не оставлять следов. Ну а если произошел прокол и жертва была в синяках и крови, закрывали несчастного в карцере. Изолировали, чтобы никто его не увидел. Еще некоторым особо упорным надзиратели подсыпали в еду или воду какие-то психотропные препараты. Наверное, для того чтобы в закрытом помещении они просто потихоньку сходили с ума.

— Ты прекратил голодовку, потому что не хватило сил?

— Нет. На пятый день меня и заключенных, которые сидели в тюрьме за пытки и издевательства, вывели из камеры в коридор. Там надзиратели вытащили меня из общего строя и заявили: «Ты не думай, что мы будем марать о тебя руки. Сейчас мы всех этих зэков изнасилуем на твоих глазах, а потом посадим их в одну камеру с тобой, и что они с тобой сделают, нас не интересует. Можешь пенять на себя!» Естественно, мне пришлось прекратить голодовку. Просто не было выбора. А на следующий день меня повели к прокурору и потребовали, чтобы я подписал признание в том, что являюсь российским шпионом.

— И ты подписал?

— Да. Хотя, конечно, не был шпионом. Знаешь, почему подписал? Еще в камере я обратил внимание на одного заключенного. Крепкий такой, спортивный мужик. И почему-то совершенно сломленный. Мне было тяжело на это смотреть, и я решил с ним поговорить. Просто пожалел его. И он рассказал мне свою историю. Как выяснилось, надзиратели пытали его, чтобы он себя оговорил. Но он все терпел и не соглашался. И тогда они решили пойти другим путем. Когда к нему на свидание пришла жена и принесла передачу, они прямо у него на глазах положили в ее сумку наркотики. И сказали: «Либо ты подпишешь все, что мы скажем, либо она пойдет на скамью подсудимых». Естественно, он все сделал, как они сказали. Знаешь, поначалу я даже ему не поверил. Все, что я от него услышал, просто не укладывалось у меня в голове. Но у прокурора (там находились еще два следователя из особого отдела и надзиратели) меня стали шантажировать родственниками. Мол, представь, как это будет: идет твой сын в школу, а его сбивает машина. Или жену увольняют с работы. Что мне было делать? Кроме того, я написал письмо своей супруге. И попросил у нее… развода. Я не хотел, чтобы она из-за меня страдала. Убеждал ее больше в тюрьму ко мне не приходить.

— А что еще говорил тебе прокурор? Кроме угроз и шантажа, о чем шла речь?

— Он сказал, что у него уже есть признания в шпионаже в пользу России моих коллег — фотокоров Зураба Курцикидзе и Ираклия Геденидзе. Кроме того, какая-то женщина дала показания, что я являюсь представителем лидера какой-то пророссийской партии и шпионом. Естественно, я сказал, что все это чушь. Но мне ответили просто: сейчас у тебя еще есть билет, шанс выйти из тюрьмы и остаться живым, а если нет — твое признание на хрен никому не понадобится. А один из надзирателей добавил: «Пользуйся, пока у тебя есть выбор. Ты же знаешь, если мы не хотим, живым отсюда никто не выходит. И расследование по факту гибели людей никто не проводит. Вспомни хотя бы экс-премьера Зураба Жванию. Он, конечно, здесь не сидел. Но что с ним случилось, до сих пор никто не знает. А какой шум был, какой резонанс…»

— Ты говорил, что вопросы следствия касались не только дела о шпионаже.

— Да. Еще речь шла о войне 2008 года. Следователи все пытались узнать, кто из фоторепортеров снял знаменитый кадр о том, как Саакашвили убегает в Тбилиси, бросив свою армию.

— А эта фотография достоверная? Сейчас украинцы столкнулись с российской пропагандой и уже ничему не верят.

— К сожалению, этот кадр настоящий. Если честно, если бы не патриарх Грузии, Миша всех наших солдат оставил бы там. Я помню, как мальчишки 18-летние готовы были умирать за свою страну и не желали отступать. Но их заставили. А потом власть начала искать виновных в своем поражении. Как будто от фоторепортеров что-то зависит. Мы просто снимаем то, что видим. Впрочем, русских я тоже не оправдываю. Они, кстати, опубликовали мою фотографию 2008 года, на которой женщина в Гори, раскинув руки, молит о помощи. И подписали: «Донбасс». Я тут же сообщил об этом в интернете.

— А кому все-таки принадлежит эта фотография? Кому-то из грузинских фотокоров?

— Я не знаю. Но мог бы я такое снять? Не уверен. Ведь это мой позор. Президент моей страны бежит. Понимаешь? Уже после войны я снял кадр, когда неопознанных солдат в цинковых гробах привезли, чтобы сбросить в одну яму. А пожилая женщина ходила от гроба к гробу и рыдала. Потому что не знала, в каком гробу лежит ее сын. И тогда ко мне подошел близкий к Саакашвили человек и приказал удалить этот кадр.

— Господи… Впрочем, давай все-таки вернемся к истории твоего заключения. Какой срок тебе грозил?

— Следователи разные цифры называли. Сначала говорили, что мне светит 20 лет заключения, если я не соглашусь с ними сотрудничать. Потом пятнадцать.  А если пойду им навстречу — получу не более трех лет. Потом пообещали не более двух. Признаюсь, в те дни у меня было одно желание — свести счеты с жизнью. Я даже договорился с одним заключенным, что он добудет мне лезвие. Но мой сокамерник услышал этот разговор и попросил: «Георгий, не надо этого делать, ты же знаешь, меня после этого убьют. Просто плыви по течению. Даст Бог, вынесет». Это уже был 10-й или 12-й день моего заключения.

— После того как ты оговорил себя, больше тебя к прокурору не вызывали?

— Ну почему же. Ежедневно около десяти часов вечера (в Глданской тюрьме вообще все происходило ночью) меня отводили в кабинет и заставляли учить текст, который я должен был озвучить на суде. Прямо как актера перед выходом на сцену.

— И что ты должен был говорить?

— Что я достал какую-то стенограмму (помню, что я почему-то долго не мог запомнить это слово) и отдал Зурабу Курцикидзе. А тот передал в Германию, откуда этот документ должен был уйти в Россию. Ну, в общем, была у них какая-то схема нарисована. И по ходу они еще друг другу говорили: вот здесь надо еще эту деталь добавить и эту. Просто у меня на глазах шили мне дело. Конечно, я общался потом с другими заключенными о том, как у них все происходило. И знаешь, это была типичная схема. Так поступали со всеми. Я просто увидел эту систему изнутри. Понял, как она работает.

— Ты рассказывал о том, что происходит, своему адвокату?

— Да. Она сказала: «Продержись полтора года в тюрьме. Мы в Страсбурге ваше дело обязательно выиграем».

— А кто-то кроме адвоката к тебе приходил?

— В тюрьму приезжал Красный Крест. Но меня надзиратели сразу предупредили: скажешь им хоть слово — сразу окажешься в карцере, в дерьме и крови! Помню, захожу в комнату, там сидят две девушки. Я с ними поздоровался и пошел обратно. А они мне вслед так удивленно посмотрели. Видимо, никто из заключенных так и не осмелился с ними пообщаться.

— Как ты думаешь, то, что происходило в Глданской тюрьме, было эксцессом исполнителя или сотрудники органов действовали по указке сверху?

— На мой взгляд, они и шагу самостоятельно ступить не могли. Просто не знали, что с нами делать, пока не получили окончательное распоряжение свыше. Я еще там понял, что в стране все решают три человека: президент Михаил Саакашвили, экс-глава МВД Вано Мерабишвили и экс-министр юстиции Зураб Адеишвили. От них зависела и наша судьба. Вот смотри. Сначала следователи называли мне разные сроки. А потом в один день, как будто по мановению волшебной палочки, заявили: признаешь себя виновным — получаешь условно два года, выходишь на свободу и забываешь все, что случилось, как страшный сон. Как думаешь, это было их решение? Да нет, конечно! Еще один момент. Все суды в Грузии в то время заканчивались тем, что обвиняемые признавали свою вину независимо от того,
виновны они на самом деле или нет. Я знаю, что все, кто попадал в Глданскую тюрьму, уже на второй день подписывали все, что им говорили. Например, переводили на представителей власти свое имущество: дома, квартиры, бизнес. Прямо в тюрьму нотариус заходил и все оформлял. Разве могла власть об этом не знать? Позже, уже на свободе, я нашел на одном из сайтов запись телефонного разговора первых лиц страны (я, конечно, не знаю, насколько достоверна эта запись), где они обсуждали, как же с нами поступить. И совершенно не задумывались о том, что арест фоторепортеров по сфабрикованному делу обернется для них скандалом на весь мир. Судя по всему, они совершенно потеряли страх.

— А что скажешь об Эке Згуладзе, которую сейчас назначили заместителем министра внутренних дел Украины? Какова была ее роль?

— Она была заместителем министра внутренних дел Вано Мерабишвили. Соответственно, подписывала многие документы. Часто выступала в роли спикера МВД. Но это все, что я могу о ней сказать. Думаю, она была в курсе происходящего. Но доказать это не могу.

— Когда ты снова увидел своих коллег? Уже на суде?

— С Зурой и Ираклием мы виделись в камере. А когда нас привезли в суд, я ребятам сказал: «Давайте в суде расскажем все как есть». Зло же брало на себя, что поддался этим уродам. И еще такая статья. Если бы меня обвиняли в продаже наркотиков или хрен знает еще в чем — ладно. Но эта статья из поколения в поколение передается. Выйти на улицу и жить с этим нельзя. Знаешь, от меня родственники отвернулись. И клиенты. Я же фотограф. То корпоративы, то рекламу снимал. Понимали, что происходит, только коллеги. Ну, в общем, я предложил ребятам: давайте защищать свое имя. И тогда один из них говорит: «Я не могу». Он повесился на собственных штанах в модуле, но его сняли. Я просто не рассказывал никогда об этом.

— И как прошел суд?

— Заседание было коротким. Судья лишних вопросов не задавал. Единственное, что могу сказать:
в последние дни нас заставили отказаться от адвокатов. Привезли своих, которых мы видели впервые. Я даже не знал, как их зовут.

— Твоих коллег пытали?

— Я не знаю. А говорить ребята не хотят. Я Ираклия спросил, но он до сих пор не желает говорить, что там произошло. От него первого потребовали, чтобы он себя оговорил. И арестовали не только его, но и его жену. Представляешь, что там было? Он до сих пор молчит об этом.

— Когда ты вышел на свободу, сразу вернулся к работе?

— Да. А как иначе? Хотя похудел в тюрьме на 15 килограммов. Представляешь, эти правители, так сказать… они нам еще и аккредитацию дали в АП Грузии. Мишу снимать. Я редактору сказал: «Ну нет, я этого делать не буду!»

— Сейчас ваше дело снова расследуют. Как думаешь, есть шанс у вас быть реабилитированными?

— Вот недавно я был в прокуратуре. Более 10 часов рассказывал им о том, что произошло. Если честно, я не думаю, что там что-то изменилось. Кадры-то остались прежние. Но посмотрим… Знаешь, после всего случившегося я четко понимаю: человеку все под силу вынести. И голод, и холод. Но справиться с несправедливыми обвинениями никто не может. Потому что душа болит. Можно ампутировать руку или ногу. А душу ампутировать нельзя. И она продолжает болеть… Я вот почему тебе все это рассказываю. Бывших грузинских чиновников у вас в Украине теперь назначают на работу в министерства. Я плохого про этих конкретных людей ничего не могу сказать. Но вот то, что Михаил Саакашвили, по слухам, в Киев свой штаб перенес, — это очень нехорошо. Гоните его! Если он будет давать советы вашему руководству, у вас будет диктатура, как в Грузии. Разве ради этого погибали и погибают украинцы на Евромайдане и в АТО?

ДРУГОЕ МНЕНИЕ

— Давайте начнем с того, что Михаил Саакашвили уже два года не является президентом Грузии, —
говорит член Партии националистов и заместитель председателя меньшинства парламента Грузии Михаил Мачавариани. — Но за это время прокуратура почему-то так и не сняла гриф секретности с так называемого «дела фоторепортеров», и никто не знает, что в нем. Задайте себе вопрос: почему? Может быть, правильно было бы дождаться выводов повторного расследования этой истории? Вообще, сегодня в нашей стране стало популярным говорить гадости о Партии националистов. Все почему-то забыли, в каком состоянии мы приняли государство и как оно поднялось благодаря нашим реформам. Кстати, тот факт, что профессионализм нашей команды оценили в Украине и пригласили наших менеджеров работать в правительстве вашей страны, буквально взбесил недоброжелателей Саакашвили в Грузии. Хорошо, что вы не читаете на грузинском, — смеется Михаил. — А то такое бы прочли в наш адрес. Так что давайте не будем делать поспешных выводов.

Оставить комментарий

Популярные посты:

macrinus

Надувные кровати для сна: преимущества и особенности

masterok

10 фотографий, которые точно не являются фотошопом

shuwany

Слушайте. Вслушайтесь. Слышите?

von_hoffmann

"Хаммунисты"... Что-то в этом есть...

georgith55

колодец из Перми

coffee_mood

в тени

psyomsk

Почему мужчинам и женщинам сложно найти партнёра на сайтах знакомств

what_2_wear

Zadig&Voltaire Cashmere

padolski

Навстречу всему

• Ранее
• Архив