Иллюстрация, как создается миф о том, что "женщины куда агрессивнее мужчин"

cat_gekata — 12.07.2013 Читаю фрагмент работы известного швейцарского психиатра, экс-президента Международной ассоциации аналитической психологии Адольфа Гуггенбюль-Крейга, "Благо Сатаны" - про агрессию и насилие, любопытную в гендерном аспекте как нагляднейшую попытку "научно" и "психологично" оправдать культуру изнасилования.

Автор занимается тем, что пытается перенести ответственность за мировое насилие с мужчин на женщин, и подвести всех к мысли о его (насилия) неизбежности. (с). Он "доказывает" существование женского насилия в мире через что бы вы думали? - через существование женских архетипов агрессивных богинь. Да-да, по одной богине раздора на одну культуру (по сути, являющейся мужской проекцией собственной агрессии на женщин) - и вот оно, готовое "доказательство"! Количественно-качественный состав зарегистрированных в истории насильственных действий в пересчете на мужчин и женщин, похоже, мало волнует его как исследователя человеческих душ:


...Делая обобщения, следует с некоторой долей иронии отдавать себе отчет в том, что многие женщины, несмотря на умение мужчин гораздо лучше женщин руководить людьми в критических ситуациях, к примеру во время военных действий, не уступают по степени физического насилия даже мужчинам. Богини часто предстают не менее жестокими, чем боги; они и другие мифологические образы, имеющие важное архетипическое и символическое значение, очень далеки от представления о женской кротости. Вспомним жестоких и воинственных амазонок, медузу Горгону, один взгляд которой сулил смерть, или Кали, хозяйку царства мертвых, лакомящуюся человеческой кровью из чаши-черепа, которой приносили в жертву тысячи людей, а также египетскую богиню Та-Урт, львицу, крокодила и женщину в одном лице, жестокую и безжалостную, богиню войны Хатор, кельтскую богиню Мориган, которую представляли в образе вороны, пожирающей трупы и т.д. В христианстве подобные мотивы выражены менее отчетливо, поскольку здесь Бог ассоциируется с мужским началом. Несмотря на успение Девы Марии и процветание ее культа, она не является, в строгом смысле, богиней. Христианский Бог, смею предположить, лишен, по представлению верующих, жестокости не в силу своей мужской принадлежности, а по причине своей божественности. Поэтому, вне зависимости от того, как мы будем к нему обращаться — «Отец наш небесный» или «Мать наша небесная», — конфронтация с божественным насилием сохранится.

Текст по сути своей, манипулятивен и бесхитростен, хоть написан умными словами. Манипулятивность достигается за счет уравнивания понятий насилие и агрессия: "Агрессия — понятие нейтральное, слово, перешедшее к нам из латинского языка и означающее не что иное как «нападение»" Более того, автор легко и просто приравнивает переживание агрессивных чувств (что и вправду, всем присуще) к свершению агрессивных действий (которые совершают далеко не все, как правило, с вполне конкретным разделением по гендерному признаку). Вообще-то как раз нормой является способность переживать ВСЕ чувства, не вытесняя и не отменяя их, а превращать в действия лишь те, которые отобраны морально-нравственным контролем. Но в упомянутой работе логика иная, вот человек только подумал о чем либо, а автор оценивает его мысли так, словно он уже это совершил. И не важно, что ряд людей способен контролировать, сублимировать, перенаправлять собственные агрессивные импульсы (а женщины как раз это делают поголовно, социализация поскольку требует).
Таким образом, насилие не является прерогативой исключительно мужчин или женщин, по половому признаку можно подразделять лишь типы насилия. Однако понятно, почему так часто и охотно говорят о жестокости как чисто мужском феномене. В данном случае преследуется цель локализации насилия, которая позволила бы ему противостоять. Возникает иллюзия понимания мотивов подобного поведения. В том случае, если будет признано, что насилие является не человеческим, а божественным феноменом, придется взглянуть правде в глаза, умолчать которую уже не удастся. Поэтому не следует поспешно сводить феномен насилия к каузальности. Людям необходимо набраться мужества и признаться себе в том, что человек по природе своей жесток, склонен к проявлению физической силы и по иному жить не может. Американцы в этом смысле более честны, у них существует поговорка: «Грубость нравов — это так же по-американски, как вишневый пирог». Однако грубость, жестокость и насилие присущи не одним американцам, а всему человечеству, мужчинам и женщинам, взрослым и детям, молодым и старикам.

Автор текста виртуозно отменяет изнасилования как проблему: "Я не отрицаю факты изнасилования женщин, которые находятся сейчас в центре общественного внимания. Но на мой взгляд, данные факты — атавизм, поскольку применение физической силы иначе как пережитком прошлого не назовешь" (с). Достаточно назвать явление атавизмом - и вот оно вроде бы прекращает существовать. Сами психологи такие выверты сознания обычно именуют примитивной психологической защитой "отрицание". Но здесь автор даже не замечает этого, раз он психолог, то ему "можно". Меж тем, он по ходу повествования не устает гладить мужское самолюбие, оправдывать, защищать мужчин и демонизировать женщин:
Насилие играет для мужчины огромную роль в сексуальной сфере. Мужчина доминирует над женщиной не только в связи со своим физическим превосходством, но и вследствие анатомического строения своих половых органов. Ибо женщина физически не в состоянии изнасиловать мужчину. Поэтому женщины гораздо чаще становятся для мужчины орудием удовлетворения своих сексуальных желаний, чем наоборот.
Однако вышесказанное не означает, что женщины терпимее мужчин. Природа или, если угодно, Бог отказал женщине в физической силе, ограничил ее сексуальные возможности, поэтому женщина в совершенстве овладела искусством психологического насилия, опередив в этом мужчину. Снижение роли физической силы в современном мире пропорционально успеху, которого добиваются женщины в борьбе полов. Мужчин, оскорбленных и униженных женщинами — матерями, женами, возлюбленными, дочерьми, — гораздо больше, чем женщин, подвергшихся физическому насилию со стороны мужчин. Это не пустые слова; например, там, где физическая сила продолжает играть значительную роль, в частности в среде рабочего класса, мужчины почти не испытывают страха перед женщинами, скорее наоборот. Чем меньше ценится в определенной среде физическая сила, тем значительнее роль женщины и тем больше страх мужчины. Так, мужчины из высшего среднего класса часто находятся «под каблуком» у своих жен. Путем осмеяния и сокрушенного вздоха в ответственный момент можно добиться куда больше, чем битьем.
Ах, эта милая бездоказательность (нет ни соответствующих исследований, ни статистик), вложенная в уста авторитетов. Сказано, что"Мужчин, оскорбленных и униженных женщинами — матерями, женами, возлюбленными, дочерьми, — гораздо больше, чем женщин, подвергшихся физическому насилию со стороны мужчин" - и все, это истина в окончательной редакции. Разумеется, мужчины, недовольные и обиженные женщинами, найдутся в должных количествах и заявят об этом, а женщины, обиженные мужчинами, в абсолютном большинстве своем, попытаются информацию об своих обидах скрыть. И это хорошо известный феномен. Но швейцарского психиатра эти проблемы волновали мало, его заботило только удобство мужчин, соответственно, только их позиция и была рассмотрена автором.

А финал текста вообще впечатляет. Куда, как выдумаете, нужно нести насилие и агрессию, дабы не мешала жить? Нет, вы не угадали - не в спорт, не в творчество, не в сублимацию и не в достижения, а исключительно в секс. Ну, а в сексе, как водится, наш ждет хорошо известное распределение ролей, и я даже не знаю, как автор предполагает решать противоречие между тем, что агрессивны и женщины, и дети, и старики, а в сексе быть агрессивным полагается исключительно мужчинам...

Насилие благословенно, если у нас хватает мужества для того, чтобы применять его под знаменем эроса. Между тем подобная реализация способна всколыхнуть глубины нашей души и предоставить возможность испытать влияние внутреннего убийцы и самоубийцы. Нам следует вступать в конфронтацию с архетипической тенью, осознать собственные зловещие черты, исходя из психологических и религиозных предпосылок, даже в том случае, если это кажется не совсем приемлемым с точки зрения морали. В данном случае насилие — благо. Да, оно ужасно, но эрос помогает преодолеть ужас. Не случайно великий Гете писал о том, что способность ужасаться — лучшее из человеческих качеств, позволяющее в полной мере осознать чудовищность и мощь творения.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив