Игорь Николаев: «Расставание с иллюзиями – самое страшное…»

k_markarian — 19.01.2012 — Шоубиз Вчера, 17 января, у поэта, певца и композитора Игоря Николаева был день рождения (52). Отмечал он его в Майами, на вилле Версаче, на входе в которую несколько лет назад убили ее владельца Джанни Версаче. Теперь на территории виллы работает ресторан, погулять в котором считается хорошим тоном у зажиточных русских, купивших особняки и квартиры в Майами.


(Игорь Николаев с мамой Светланой Митрофановной и женой Юлией Проскуряковой. igornikolaev.ru)

Если вчера Игорь Николаев гулял в Майами со своей женой (так похожей на незабвенную Русалку) и звездными гостями-друзьями в лице Орбакайте и вездесущего Киркорова, то в эпоху расставания с Наташей Королевой главным утешителем Дельфина была его директор Анжела. И гуляли мы тогда в рижском ресторане «Ереван» в очень узкой компании. Насколько помню, кроме самих Игоря и Анжелы, за столом находились организатор его концерта в Риге, мой приятель - радиожурналист Аркадий Кариев, директор ресторана. Пили мы 50-градусную абрикосовую и тутовую (из шелковицы) водку под бастурму, суджух, зеленую фасоль, лобио и сердечно общались. Игорь тогда предстал не совсем таким, каким мы привыкли его видеть на сцене. Вот, например, когда вопрос зашел о совместной работе с Дианой Гурцкой, о сплетнях, что она после якобы какой-то операции уже начинает видеть, он возмутился…



О Диане ГУРЦКОЙ и Анжеле


(Игорь Николаев с Дианой Гурцкой. svirelin.ru)

- Я не получаю ни копейки, ни цента от концертной и коммерческой деятельности Дианы, - рассказывал Игорь. – Узнав об этом, Игорь Крутой даже как-то сказал: «А я думал, что ты умный парень и еще нас научишь, как делать дела…»

- Мы в ответе за тех, кого приручили?

- Да, можно быть так же в ответе за тех, кого приручили, но при этом получать свои десять процентов… Но вопрос не в этом. Диана, увы, слепая девочка. Да, она может отличить свет от тьмы, если, скажем, ярко светит солнце. И только! Вам было бы гарантировано недели на две, как минимум, плохое настроение, если бы вы заглянули под ее очки. И те, кто пишут, что она видит, ответят за свою ложь на Страшном суде…

Когда самородок – это всегда интересно. А если еще вложить в самородок деньги… Вот повезло Чайковскому с графиней фон Мекк. Он отдавал ей свое сердце через музыку, а не через половые органы. Это посильнее Ромео и Джульетты… Тем не менее я – ординарный гетеросексуал, обожаю женщин, и, видимо, никогда не буду Чайковским. Поэтому выпьем за любовь! За Анжелочку, которая мне очень помогает. Она как бы мой директор. Мне очень с ней повезло. На самом деле она меня спасла в трудный момент моей жизни… (мы пьем за Анжелу, закусывая сочной долмой и шашлыками – Авт.)


(Игорь с Анжелой. krasotana5.ru)

«НЕ СЛУШАЙТЕ ВОЛАНДА!»

- У вас есть песня «Мастер и Маргарита». А как вы относитесь к одноименному произведению Булгакова?

- Хорошая книжка. Я в ней сперва ничего не понимал. Вначале мистика, потом история любви Маргариты, потом религия, Иешуа… Мы постигаем эту книгу по-разному, постепенно, она как бы сопровождает нас по жизни. Но не советовал бы придерживаться булгаковского: «Никогда ничего не просите, особенно у тех, кто сильнее тебя». Помню, Алла (Пугачева – Авт.) говорила: «Я дура, потому что верила Булгакову, этой дуре Маргарите: мол, сами все дадут…»

Кто предложит, кто даст? Если не просить у тех, кто сильнее тебя, у кого тогда просить? А вы не задумывались, кто эти слова нашептал Маргарите? Воланд! В халате, после буйной ночи. И Маргарита должна была стать проводницей этого послания от Дьявола для всех, чтобы это записалось у нас в подкорке…

А ведь есть одна из заповедей Христа, хоть и более закамуфлированная, но более правильная. Она гласит, что если ты не стучишься в дверь, то кто тебе тогда откроет?

Вот ты хочешь войти в эту заветную дверь, повидав уже миллион других дверей, сбил ноги, мокнешь под дождем, под градом, еле держишься на ногах. Наконец, цель перед тобой! И человек, стоящий по ту сторону двери ( там, где сухо и хорошо), он не против тебя. И он тебе откроет. Но он не знает, что ты стоишь за дверью. Поэтому постучись!

- Вы верите в гороскопы или во что-то другое?

- Вера – это преданность чему-то или кому-то одному, это – любовь, а не просто христианство, мусульманство или индуизм. О вере лучше молчать, а не говорить. Потому что вера в нас самих. Поэтому вы не должны ловить меня на излишнем откровении или на попытке обобщить что-то.

Можно долго рассуждать: ой, боюсь черную кошку, она перешла дорогу и поэтому надо громко пукнуть… Это все суеверие, недостойное людей. Все равно что к бабе Розе пойти погадать на кофейной гуще. А веру нельзя демонстрировать. Она либо есть, либо ее нет. У меня она есть. Но говорить о ней я не буду.

- То есть вы против показухи, когда, скажем, политики приходят в храм и перед телекамерами зажигают свечи?

- Я не осуждаю это. Для кого-то, может быть, все это и превращается в показуху. Но вот для Наины Иосифовны (Ельциной – К.М.), которую хорошо знаю, это было движение души. Она искренна в этих поступках. И тогда наплевать на камеру, на микрофон. Человек идет и ставит свечку.

Мы говорим: вот стало модным ходить в церковь. И очень хорошо, что это стало модным. Потому что церковь – не самое плохое место в мире, куда можно прийти. Да, кто-то сделает это из конъюнктурных соображений: вот, мол, может, начальник увидит и повысит по службе. Но вспомните, что и Христос впервые проповедовал только среди фарисеев, среди ростовщиков. Ибо, как Христос сказал: не здоровый имеет нужду во враче, а больной.

Так что в церкви пусть собираются и изначально неверующие, но потом вдруг обретшие веру. В этом и чудо.

«ОТЕЦ ПОМОГАЕТ МНЕ ЖИТЬ»


(Родной город Игоря Николаева - Холмск. drive2.ru)

- Вы 5 июля прошлого года (2001-го) давали на Сахалине концерт в память об отце. Творческая жилка в вас, наверное, от папы?

- Большое спасибо вам за то, что вы это знаете: в прошлом году было 20-летие со дня смерти моего отца. И я благодарен всем, кто приехал в этот маленький город (Холмск – Авт.), кто сидел в этом душном помещении, слушал стихи Юрия Николаева, моего отца. Если и есть у меня любимая видеокассета, то это именно запись того концерта. Любительская съемка, но она помогает мне жить. Я эту кассету смотрю, когда мне плохо.

Папа – святой человек, хотя и пил. Совершенно невозможно было в тех условиях, в которых жили мои родители, не сломаться. Помню бараки, оставшиеся от японцев… Гиблое место. Действительно, чеховский «Остров Сахалин». Но при этом отец писал моей матери такие стихи:

А помнишь, мы любили спать на крыше.
На старой крыше старого сарая,
Была любовь любых галактик выше,
И звезды падали к ногам, сгорая.

И для меня нет ничего дороже, чем открытие библиотеки моего отца в городе Холмске, где я родился. И ребята-спонсоры из «Роснефти», из Сахалинского морского пароходства поддержали это, помогли с шикарным огромным зданием в центре Холмска. Когда тетенька-библиотекарша в давно не новой юбке и блузке стоит и читает стихи моего отца – значит, его мысли продолжают жить на этой земле…
(тут мы, конечно, помянули наших отцов – К.М.)

У вас в Риге была просто мистика какая-то, когда, узнав о нашем приезде, к поезду на вокзале пришел некий рижанин. Представьте, он протягивает мне раскрытую книгу, и на внутренней стороне обложки я узнаю почерк моего отца. И под этим автографом-посвящением подписываюсь и я… С ума сойти!

Последняя книжка отца вышла уже посмертно. Да, папа много пил, но был хороший мужик. Как написал Женя Евтушенко, которого я обожаю и с кем посчастливилось дружить: «Горький пьяница все-таки стоит сотни трезвенников-подлецов…»

При всем при том отец занимал высокий пост. Он был помощником первого секретаря Сахалинского обкома партии. По масштабам острова – сахалинского Брежнева. Противоречие чисто совковое: лирик в душе, в прошлом моряк, первый помощник капитана, волею судьбы оказавшийся во власти. С черными «Волгами», неприкасаемостью, турбазами, плавательными бассейнами и своими торговыми точками. Это – дуга, на которой он сломался. Потому что надо было, например, выполнить по случаю и партийный поэтический заказ. Я почему-то никогда не забываю такие строчки:

И вот плывет паром с материка,
На остров по Татарскому проливу,
А мне все вспоминается строка,
Да-да, строка партийной директивы…

И дальше стих о партдирективе. Да, батя колбасил… Батя, у которого была такая библиотека! Все набито Робертом Бернсом. Пастернак падал на голову с полок… Поэтому все время мы все были в большой поэзии. И я поэтому знаю, например, что переводы сонетов Шекспира были гораздо точнее у Зинаиды Гиппиус, чем у Маршака…

Но вопрос в том, как батя реагировал на все эти превращения. Он написал, например, бестселлер «Область на островах», самую продаваемую книгу… в Финляндии. И знаете почему? Ответ прост: Кекконен, президент Финляндии, постоянно к нам летал на Сахалин. Вместе с Леонидом Брежневым. И еще к ним часто присоединялся третий охотник и рыбак – Эрик Хоннекер, глава ГДР. Надраться, нажраться и якобы половить рыбу. Поэтому когда встал вопрос о батиной книге, Кекконен решил его мгновенно.

Тост от НИКОЛАЕВА:

- Хоть вы пригласили нас, не предупредив, что водка будет 186-градусная (шутка), тем не менее я рад, что мы не поехали сегодня в какое-то другое заведение или к другим людям. Хотя была намечена совершенно иная, как говорится, культурная программа. Меня не покидает ощущение, что я нахожусь в правильном месте в правильное время. Хочу провозгласить тост за стечение обстоятельств, за умных и тонко чувствующих людей, собравшихся за этим столом. Не скрою, мне множество раз за много-много лет приходилось участвовать в совершенно разных застольях. В обществе самых разных людей. Иногда и таких, на чей счет очень точно написал Женя Евтушенко:

…Проститутке с фальшивой косой
Декламировал с чувством Кольцова,
А она головенку ломала,
Кисть засаленной шали грызя,
Ничегошеньки не понимала,
Только пялила, дура, глаза.

Так что бывают разные ощущения от компаний. Но когда есть единение и висит в воздухе понимание, это очень приятно. Спасибо за то, что подарили мне такой вечер!

АБРИКОСОВЫЙ ЛОСЬОН

Потом Игорь наговорил комплиментов (которые я опущу) в адрес армян и признался, что никогда не пил прежде тутовую и абрикосовую водку, хотя бывал в разных армянских компаниях и ресторанах, как и в хранилище Ереванского коньячного завода, где его угощали столетним коньяком… Потом поинтересовался, как делается абрикосовая водка. Свой интерес Игорь объяснил тем, что во время знаменитой антиалкогольной компании 80-х он с товарищами по институту нашел очень оригинальный и, главное, дешевый выход из положения, когда спиртное разрешали продавать только после 14 часов.

Дело в том, что на станции Левобережная под Москвой находилась аптека, где продавался изумительный абрикосовый лосьон, без всякой химии, на спирте, настоянный на абрикосовых косточках. И стоил он всего 26 копеек. «Открытие» запатентовать не удалось. И вскоре на перроне станции можно было видеть москвичей, специально приезжавших сюда, чтобы затариться коробочками с абрикосовым лосьоном…

Мы посмеялись. И, естественно, выпили за бесшабашную юность. После этого начался настоящий литературный вечер Игоря Николаева. А до этого он рассказал другую историю –

ПРО ПОЭТА-ОЛИГАРХА

- Когда возникает разговор с разными издателями, появляется миллион предложений выпустить сборник стихов. Но с плохо скрываемым намеком, что это будут тексты популярных песен, с расчетом на тираж. Но я бы хотел сделать по-другому: совместить тексты со СТИХАМИ!
Лет 10 назад меня пригласил в гости один человек, успевший стать к тому времени миллиардером, в свой особняк (то ли 18, то ли 19 века) на Герцена, за Госдумой. Куча охраны – снаружи и внутри. На третьем этаже сидит, как бы его назвали сейчас, олигарх, поклонник моих песен. Он предложил мне выпустить сборник.

Помню все детали. Жара, тополиный пух летает… Потные охранники в костюмах и полумрак кабинета с кондиционером. Олигарх раскуривает трубочку и говорит: «Давай, Игоряш, пора!» А я ему: «Ты знаешь, я гулял всю ночь, и мне сейчас надо бы грамм 50 выпить, а потом мы продолжим разговор». Мы выпили. А это 12 или 1 час дня. Он, к слову, сделал бабки на издании книжек по сериалам про рабыню Изауру, Марию… На плохонькой бумаге, но с цветной обложкой. Ломовые деньги! Попутно издавал еще немножко для детей «Волшебников Изумрудного города»… Так что по всем понятиям человек должен был хорошо себя чувствовать.

Я ему рассказал про свою идею сделать книжку, в которой все мои тексты песен пусть будут напечатаны на газетной бумаге. А среди них, на дорогой бумаге, словно случайно – стихи, фотографии. Причем, хорошие фото на плохонькой бумаге, а светская хроника – цветная, на мелованной. Потому что я помню стишок Марины Цветаевой: «Глотатели минут – читатели газет…» Ведь песня так же сиюминутна. Так вот, выпили мы, и он вдруг тихо так говорит: «Ты знаешь, а ведь я – поэт!» И у меня вся первая половина жизни ушла на хождение по редакциям с папочкой рукописей. Их не печатали. Я к этому даже привык. И крайняя степень падения, когда я пришел в редакцию «Библиотеки журнала «Огонек» (помните, на туалетной бумаге, такой срезке, что оставалась от журнала, печатали карманные тонюсенькие сборнички, - поясняет Николаев – Авт.) и дал 500 рублей, чтобы напечатали…»

Но даже там его не напечатали. И вот он стал теперь книжным магнатом, хозяином огромной книжной империи, может напечатать свои стихи хоть в золотой упаковке любым тиражом и на любой, самой дорогой, бумаге. Но не хочет… Потому что это уже доступно, покупаемо за свои деньги, а не за талант. И он так горевал при этом, что мне пришлось его утешать. На этом мы расстались. Сборник своих популярных текстов я печатать не захотел…

Хочу заметить, что расставание с иллюзиями – это самое страшное. Да, я тоже могу напечатать свою книжку, но не хочу этого делать, потому что я… могу ее напечатать. А когда в издательстве «Советская музыка» или «Советский композитор» выходил мой сборничек под названием «Две звезды» или «Айсберг», я бежал и за свои бабки покупал тираж – платил 100 или 200 рублей. И нес, счастливый, такие брикеты в жуткой картонной бумаге домой. Как крот в свою нору…

Так что сейчас, чтобы появилось желание выпустить книгу, должен прийти некий дядька, как черный человек к Моцарту, и сказать: «Напиши реквием!»

Жизнь сжимается в книгу,
Дух сжимается в дочку,
Тело – в жалкую точку
После даты ухода…

«ДУША НЕГОДЯЯ»

- Думаю, я все же напишу книгу и назову ее «Душа негодяя», - замечает Игорь и продолжает:
Господа, помогите ему,
Погибает душа негодяя,
Он опасен себе самому,
Я об этом доподлинно знаю.

Черным лебедем, белой совой
Или странной неведомой птицей
То, что раньше считалось душой,
Будет долго над вами кружиться.

Не докажешь уже никому,
Что по жизни он был победитель,
Но пока он живой, помогите!
Господа, помогите ему!

И еще. Когда-то на улице Сен-Дени в 1980 году в Париже стояли проститутки. Мне было 20 лет. Теперь это – заводская мерзкая улица с проходным движением. И никаких проституток на ней больше нет.

…Что, ты не француженка? Русская? Не шутка?
Как зовут? Галина? Что, такая жизнь?
Галь, на пару часиков забудь, что проститутка,
Я Париж совсем не знаю. Галя, покажи.

Галя вдруг становится весела, крылата,
Мы почти бежим в ее роскошный драндулет,
Вслед нам смотрят сумрачно мулатки, как солдатки,
Словно ждут мужей с войны, а их все нет и нет…

Это стихотворение очень нравилось Вознесенскому. Когда поэзия, не наколотая литинститутом, как рифмовать х..й с говном, когда не рафинирована, а просто приходит в жизнь, она словно пульсирует и бьется, как живая, без оглядки на амфибрахий и хорей…

О ВЫСОЦКОМ

- А с Высоцким общаться не довелось?

- Довелось. Но, увы, это было трагическое общение. Я делал аранжировку на его песню «Беда»: «Я несла свою беду по весеннему по льду», которую Алла пела на Олимпиаде в Москве. У Володи не было проигрыша, а я рискнул его сделать. И Володя пришел на репетицию. Тогда мы с ним и познакомились. За сутки до его смерти!


(Игорь и Алла. fan-club-alla.ru)

Хочу сказать, что он не выглядел спившимся человеком, клянусь! И в тот день был совершенно трезв. Он пришел в белой короткой рубашке. В Театре эстрады у Аллы должна была быть премьера. Это была Олимпиада-80, и все бздели Олимпийского комитета. И вот приходит Владимир Семенович. Я не был его поклонником, еще ничего не понимал. Да и на Аллу смотрел по-иному. Еще ни одной копейки не получил, думал, блин, на что я буду жить, одни репетиции, никаких бабок. А Алла перед приходом Высоцкого заметно волновалась, понимая уже тогда, кто такой Владимир Семенович. Когда он появился, она ему, как бы комплексуя за то, что я сделал аранжировку, которая может не понравиться автору, говорит: «Это мой новый музыкант…». А Высоцкий после песни, когда Алла гениально скользила по сцене, словно по хрупкому весеннему льду, взял меня под руку и поблагодарил, что я так тонко почувствовал, что он хотел передать. Потом мы общались в гримерке. Высоцкий предложил мне попробовать сделать аранжировки еще нескольких его песен…

А на следующий день – открытие Олимпиады, концерт в Театре эстрады. Алла спела песню. А потом обратилась к залу: «Давайте встанем и помянем Владимира Семеновича…» Для меня это было шоком, я ничего не знал. Ведь еще вчера показывали ему песню, которая (страшная символика!) называлась «Беда»…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив