И паки о книгах

Отношения с книгами в нашем семействе были загадочны и прекрасны. И очень гендерно-обусловлены. Я не могу припомнить, чтобы отец, дед или дядя держали в руках что-либо, кроме газет. Хотя под старость отец вроде бы начал почитывать Иосифа Флавия , подаренного другом на шестидесятилетие. Но в полу моих детства — юности он был занят исключительно научной литературой. А вот все женщины по обеим линиям — и маминой. и папиной — читали запоем, и во всех квартирах были отличные библиотеки.
Помнится, у маминых мамы и тети я чего только ни находила. Там был и Ницше в качестве приложения к журналу «Нива», и дореволюционный перевод «Трех мушкетеров» с очень забавными стилистическими оборотами, и полное собрание сочинений Пушкина середины 1850-х годов. Одним словом, было где развернуться вечно читающему ребенку.
Остальную часть семьи книгами снабжала главным образом папина сестра. Она заведовала отделом в химкинском книжном (там теперь Сбербанк), поэтому имела доступ ко всевозможным новинкам. Впрочем, в распределении книг тоже имелась своя иерархия. Если удавалось купить только один экземпляр, то он оставался в тетушкиной семье, а жила она с мужем, дочерью и родителями там же в Химках. Если же экземпляров было два, или бабушка по каким-то причинам не хотела иметь эту книгу дома, то он доставался нам. Когда кузина вышла замуж и начала жить отдельно, то наша очередь сместилась на ступеньку ниже.
Естественно, мама тоже при любой возможности покупала книги. И здесь нам сильно помогла Эстония, где летом в отпуске можно было купить многое из того, о чем в Москве и Ленинграде оставалось только мечтать.
Я с раннего детства тоже читала много, бессистемно, и рано «подсела» на литературу не по возрасту. Лет в десять добралась до «Братьев Карамазовых», начала задавать неподходящие вопросы, после чего Достоевского от меня спрятали. Но я была ребенком пронырливым и находчивым, родительские книжные «нычки» находила легко и наслаждалась чтением «запрещенки» в часы полной вольницы между школой и приходом родителей с работы. Главное было вовремя успеть спрятать книгу на место и выровнять остальные тома, чтобы не было видно потраву.
Собственно, пытались от меня скрыть исключительно литературу, где хоть как-то говорилось «про это», но один раз родители крупно прокололись. Мне было лет четырнадцать, когда среди прочих книг маленького формата я обнаружила незнакомую оливковую брошюру с надписью «ПАРНИ ВОЙНА БОГОВ». Книга стихов явно была никем не читана, что в нашем доме было большой редкостью, и я утащила ее к себе, чтобы посмотреть, что же там такое.

По-честному, половины намеков и иносказаний я тогда совершенно не поняла, но поэма была очень смешная. Поэтому я ее принесла в школу и по секрету дала почитать самым близким подругам. Они тоже мало что поняли, поэтому мы потом даже обсуждение устроили на тему, что же имелось в виду в том или ином эпизоде. Кстати, один из них мне и до сих пор не вполне понятен, надо бы французский оригинал посмотреть насчет эпитетов.
Вообще, я очень удивлена, что в нынешней России эту книгу еще не запретили: она нарушает как минимум два закона — про чувства верующих и про радужный флаг.
По ханжеским советским временам ее бы тоже не должны были выпустить, но тут надо отдать должное издателям — они снабдили поэту огромной статьей про прогрессистские идеи Парни и его симпатию к угнетенным неграм, что к этому тексту вообще никакого отношения не имело, но сам факт! И издали брошюру в ленинградской «Науке» типа как литературное исследование, к которому приложен сам исследуемый текст.
Я так подозреваю, что в наш дом «Война богов» попала потому, что кто-то из моих дам был по верхам наслышан о том, что Пушкин в юности очень любил Парни и даже перевел некоторые из его стихотворений. А Наше Все плохого не посоветует. Вот и купили из уважения к Александру Сергеичу, а прочесть не успели. А дальше уже я позаботилась, чтобы взрослым эта книжечка в руки не попала. А то знаю я их, выкинут или в макулатуру сдадут за непотребство.
Кстати, она у меня до сих пор хранится, уже весьма потрепанная и пожелтевшая. Не столько ради текста даже, а как памятный предмет, с которым очень много воспоминаний связано.
|
</> |