хорошее в большом городе

laragull — 24.02.2023
фото Винченцо Балокки

Девушка у перехода, где долгий красный, записывает голосовое:

— Ну знаешь как бывает: притащишь парня домой, потому что он так пахнет, ну таким ... родным, и всё в нем и с ним так сладко предвкушается, и даже делается уже сладко, и ты такая ликуешь вот: ключик и замочек, сошлось, оно — а потом вдруг в процессе уже раз и понимаешь: не сошлось.
Ну то есть сошлось, но не то. Вот точно знаешь что вы друг у друга в сценариях точно были прописаны, и вы оба до этого места в сценарии дошли и во времени пересеклись, но только во времени, не больше, не дальше. Печаль сразу.

Печаль, — думаю, — да что ж такое, везде она.

Хочется словить не печаль, а то что Набоков вывел в рассказе "Благость", там где дежурный солдат выносит пожилой лоточнице кружку с горячим кофе — согреться на холоде, а лоточница сама полна фоновой доброты ко всему, и на ее фоне герой вдруг видит безобразную душу той женщины, кого мучительно любит, и от этого любовная хватка слабнет, и морок рассеивается.

— Знаешь что я больше всего люблю в еде? — меж тем наговаривает та же девушка, — ее уникальность. Бывает, купишь пирожок, а там мясо такое что ммм... и сразу такая печаль в душе - больше не повторить такое: другой повар, другое настроение у него, другое мясо привезли, лука мало, перец фальшивый, и всё, и всё — назавтра уже не повторить, через месяц не повторить, ты ешь уникальный пирожок, празднуй и плачь одновременно.

Да что ж такое, а. Не хочу плача, хочу благость, как в набоковском рассказе.

Стоит в мягкий февраль, сырой от снега и понимаю что прямо сейчас надо идти в сторону "Чито-гврито", там делают кубдари в тандыре — длинный такой узкий пирог с куриным фаршем, заказываешь, ждешь десять минут, и получаешь завернутый в пергамент, обжигающий, дышащий хлеб с начинкой, пахнущей знойными специями, и кажется будто различаешь чаман и сумах, и немножко молотый кориандр и перец — и все это посажено на мясо-луково-хлебный аккорд.

Но чтобы это получить десять минут надо ждать. Жду на улице, потому что в самой пекарне жарко и не хочется смущать пекаря в белой паре и колпаке, краснолицего от каменного жара тандыра.

Стою у входа, рядом со скамейкой. Смотрю в телефон. Поднимаю голову на детские голоса. Девочка и мальчик лет десяти — скинули школьные рюкзаки на скамейку, и считают каждый свою мелочь из карманов.

— Рубля точно не хватает, а может и больше, если подорожало, — говорит толстый десятилетка в очках, на пухлой ладони тщательно посчитанная мелочь, — ладно, куплю только маме.

— Подожди, раз пойдешь — купи мне тоже, вот, на, — протягивает свою мелочь девочка.

Мальчик кивает, разворачивается к магазинчику.

— Стой! — спохватывается девочка, — у меня же еще в пенале есть, вот, возьми пятюню, пятюню возьми, тогда и тебе хватит.

Она лезет в рюкзак, вылавливает среди книжек пенал — там у нее отложен пятирублевик, он же пятюня, смешное слово.

Толстый мальчик в толстых очках спокойно ждет. Потом идет в магазинчик. Девочка немножко провожает его взглядом, словно присматривая, потом оглядывается. Замечает меня, мигом переводит взгляд на скамейку, видит что она занята двумя раздутыми рюкзаками. Бросается к ним, сгребает на один край и говорит мне: "хотите, садитесь!"

Меня обдает этой внезапной заботой, как мягкой теплой волной. Я понимаю, что эта детка существует в режиме неимоверного пригляда за всем миром. Мне хочется разрыдаться от соприкосновения с таким. Глазам горячо и воздуху в носу тесно.

Господи, — думаю я, — Господи, человек не выдерживает даже такой малой дозы твоей благодати, плавится от ее чистого жара, делается на миг чистым-чистым, "и око его светло".

Возвращается из магазина оживленный мальчик, на ладошке три кубика какой-то остро-актуальной жвачки в зеленых фантиках.

— Я купил тебе одну, мне одну и маме одну. Хватило!

— Хорошо, молодец, — сердечно хвалит девочка толстого очкарика, и сразу видно, что благодаря ее дружбе он — не пария, и не омега у одноклассников, и ее света хватает больше, чем на него одного,

Замираю и зажмуриваюсь, чтобы не видеть слишком далеко в ее судьбу.

Возвращаюсь домой, неся завернутый в пергамент горячий кубдари.

Благость, — повторяю про себя, — благость.

Она рассеяна, разлита повсюду. Если задать во внутреннем навигаторе ее параметры, тебя непременно выведет на нее.
________________
моя давняя колонка

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив