Хомячкизм

ibicvs — 22.02.2012 на мой скромный взгляд - это результат взросления породистых номенклатурных детишек в условиях путинской оранжереи.

Те, кого в школу возили охранники их родителей на джипах; те, чьи родители умерли странной смертью; те, кто не падали с деревьев, не тонули в озере, не дрались в школе, не ходили в нее зимой по морозу за 5 километров, не кормили с рук шашлыком диких волков, не стреляли в армии, не говоря уж о прошедших Афган и Чечню - хотят теперь загнать в клетку собственных страхов всех остальных - которым все эти боязни похуй либо до пизды - выживших в 90-е уже не испугаешь даже ядерной войной.

"Аttalea princeps" Гаршина:

- Скажите мне, неужели вам не больно? Если рамы уж так прочны, не лучше ли отступить? - спросила она пальму.

- Больно? Что значит больно, когда я хочу выйти на свободу? Не ты ли сама ободряла меня? - ответила пальма.

- Да, я ободряла, но я не знала, что это так трудно. Мне жаль вас. Вы так страдаете.

- Молчи, слабое растенье! Не жалей меня! Я умру или освобожусь! И в эту минуту раздался звонкий удар. Лопнула толстая железная полоса. Посыпались и зазвенели осколки стекол. Один из них ударил в шляпу директора, выходившего из оранжереи.

- Что это такое? - вскрикнул он, вздрогнув, увидя летящие по воздуху куски стекла. Он отбежал от оранжереи и посмотрел на крышу. Над стеклянным сводом гордо высилась выпрямившаяся зеленая крона пальмы.

"Только-то? - думала она. - И это всё, из-за чего я томилась и страдала так долго? И этого-то достигнуть было для меня высочайшею целью?" Была глубокая осень, когда Attalea выпрямила свою вершину в пробитое отверстие. Моросил мелкий дождик пополам со снегом; ветер низко гнал серые клочковатые тучи. Ей казалось, что они охватывают ее. Деревья уже оголились и представлялись какими-то безобразными мертвецами. Только на соснах да на елях стояли темно-зеленые хвои. Угрюмо смотрели деревья на пальму: "Замерзнешь! - как будто говорили они ей. - Ты не знаешь, что такое мороз. Ты не умеешь терпеть. Зачем ты вышла из своей теплицы?"

И Attalea поняла, что для нее всё было кончено. Она застывала. Вернуться снова под крышу? Но она уже не могла вернуться. Она должна была стоять на холодном ветре, чувствовать его порывы и острое прикосновение снежинок, смотреть на грязное небо, на нищую природу, на грязный задний двор ботанического сада, на скучный огромный город, видневшийся в тумане, и ждать, пока люди там, внизу, в теплице, не решат, что делать с нею.

Директор приказал спилить дерево.

http://narovol.narod.ru/art/lit/garshin.htm
Это не то горьковское безумство храбрых, которому надо петь песню. Это - блажь беснующихся с жиру.

A propos: Как делается фуа-гра.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив