Херовая работа

sam_newberry — 29.05.2012 Спонтанный перехват, произошедший из лицезрения глянцево-пафосных вахокартинок и зародившегося вследствие этого привычного зуда "не так всё было".
======================================

- Херовая у нас работа, Марко.
- Хуже некуда.
Мы стоим по горло в ледяной жиже, воняющей креозотом и гнилью. Руки, держащие оружие над головой, горят и ноют, в то время как тело ниже шеи онемело до деревянного состояния. Реплика Крака более чем оправдана, как и мой ответ - правда, для нас этот диалог давно уже что-то вроде ритуала.

Это было давно, очень-очень давно. Я тогда был мал и неопытен, а конкретно в тот день ещё и остался один. Нас была стайка - крысята, ничего не умеющие и почти ничего не знающие. Увешанные стволами и клинками - потому что оружие придаёт уверенности. Циничные и грубые - потому что цинизм и грубость позволяют легче спрятать страх. Прячущиеся за приказами сверху, потому что приказами сверху всегда легко оправдать что угодно. В тот день нас не стало. Шаг за шагом, час за часом огромный серый город вычитал нас по одному. Он, город, умеет такое - особенно когда стайка крысят лезет в дебри, куда ей лезть вовсе не стоит. Я не помню смерти и исчезновения каждого, помню только, как нас осталось двое - я и Кантор. Мы бежали по вокзалу, а еретик уходил, ныряя в толпе пассажиров. Кантор крикнул, что обойдёт справа и свернул на мост-переход, а я продолжил бежать прямо. Минуту спустя Кантор падал с моста на мрамор, разбрызгивая кровь из простреленной навылет груди, а я менял магазин автопистолета, благодаря небеса за то, что толпа прыснула в стороны, очищая линию огня. То, что я не успеваю, я понял сразу. И то, что среди метнувшихся в сторону фигур одна осталась на месте - увидел тоже. Гвардеец на побывке - долгополая шинель, фанерный чемодан, странная пилотка с кисточкой на шнурке - по местной моде. Не знаю, как он решил, кому из нас помогать - два грязных, хрипящих несвязно-матерное, измотанных сопляка с пистолетами со стороны выглядели совершенно одинаково. Он поставил чемодан на мозаичную плиту и врезал еретику правым хуком, вырубив его наповал. Посмотрел, как я вынимаю из-за пазухи малую инсигнию уполномоченного, и немного спал с лица. Я тогда постарался придать себе солидный вид и произнес очень, как мне показалось, веско: "Аколит Марко Беллич, Священная Имперская Инквизиция. Благодарю за содействие. Как зовут, боец?" Он скомкал пилотку в руке и ответил: "Рядовой Дарелл Крак, Седьмой мотострелковый Релоканских Штурмовиков. Херовая у тебя работа, Марко." Я кивнул: "Хуже некуда. Пройдём со мной, боец. Поможешь донести эту падаль."

Много минуло с тех пор, ох много. Если мерить съеденной солью, как это принято, счёт уже на эшелоны пойдёт, а если говном, которого пришлось наглотаться - так и вовсе целый грузовой корабль можно было бы наполнить. Давненько я не влипал так, причём по собственному же желанию. Уж казалось бы, последние лет пятьдесят сиди да осуществляй общее руководство, самому никуда лезть не надо, но нет - старая недобрая максима про "хочешь, чтобы было сделано хорошо - сделай сам" подставила в очередной раз. Тогда мы стояли на аппарели десантного бота и наблюдали за суетой рабочих вокруг. Отчего-то прибытие Инквизиции изображают как пафосное нисхождение по трапу группы осиянных ореолом святости индивидов - обычно при полном параде, во всеоружии и в доспехах. А сам инквизитор обычно - непременно в силовой броне. Кантор над такими картинками смеётся, а вот мне, например, они кажутся просто глупыми. Зачем силовая броня - штатских впечатлять? Так они и так разве что в штаны не ссутся, их для этого слепить сверканием доспехов не нужно. А батарейка у силовой брони так себе, на пять часов в лучшем случае - то-то смеху будет, когда лорд инквизитор посреди торжественного приёма в его честь превратится в статую, неспособную из доспеха даже вылезти без посторонней помощи. С оружием вот тоже смешно - ведь чем ты главнее, тем меньше оружия тебе нужно. У меня сейчас в подчинении полдюжины дознавателей и почти сотня оперативных уполномоченных, а у них, в свою очередь, под началом - несчитанная рать аколитов. Отдельно взятому мне, висящему в центре этой отлаженной, бесперебойно работающей и, главное, до зубов вооружённой паутины, ничего кроме наградного меча носить чаще всего нет нужды. Ну а что касается рабочих - это моя самая любимая часть. Эти инквизиторы с картинок, походе, ни в чём, кроме болтеров и силовых молотов для работы не нуждаются. Впрочем, это распространённое свойство вымышленных персонажей - работать руками, а не головой. Ту варпову прорву вещей, которая требуется для проведения следственно-оперативных мероприятий в реальности, в кобуре не унесёшь.

Так вот, мы стояли на аппарели десантного бота и наблюдали за суетой рабочих вокруг. Ящики, кофры, контейнеры. В них - когитаторные блоки памяти, криминалистические приборы, карты, справочники, сменная одежда, передвижная пикт-лаборатория, комплект наблюдаельной оптики, массивный мастер-вокс на пятьдесят шесть каналов дуплексной связи... лет десять как забросил даже примерно запоминать, что там - всё равно у Крака всегда подмышкой исчерпывающий список в толстой папке. Вокруг носильщиков злыми шмелями вьются механикумы, покрикивая, чтоб осторожнее кантовали - большинство чудес Омниссии очень хрупко и не терпит вульгарного обращения. Среди этого - подчинённые дознаватели, командующие разворачиванием лагеря, наёмная охрана, и прочая, прочая прочая. Вавилонское столпотворение, не несущее ни грамма пафоса с картинок. Я стоял, прикрыв глаза, отрешившись от грохота и гомона вокруг. Слушал только перестук воздушной помпы в груди Кантора да немузыкальное тихое мурлыканье Крака - в последнем, если напрячь воображение, можно было узнать "Марш примархов". Потом Кантор спросил, отчего не видно местных властей, и, не дождавшись от нас реакции, пошёл спросить это у начальника космопорта. Нам с Краком было, если честно, просто пофиг - потому что причина нашего нынешнего визита на планету с местными властями не связана, а лицезреть потную бледную ряшку губернатора без веского повода желания не было. Потом Крак вытряхнул из портсигара палочку лхо, закурил и спросил про узкое место плана. Выбить из построений врага слабую фишку - вот что надо было сделать. Но это было не так просто. Последние несколько недель я перебирал по кругу и своих людей, и проверенных наёмников, и не находил никого, кому мог бы спокойно это поручить. Тот ненадёжен, этот неопытен, та незаменимо нужна в это же время в совершенно другом месте. Простой точечный удар. Скрытое проникновение, перехват конвоя, атака, ликвидация цели, отход. Звучит просто. На одной этой планете должны быть сотни тысяч бойцов, способных это выполнить. Но мне было неспокойно - что-то свербило внутри, мешая с лёгким сердцем поручить это кому бы то ни было. Потому что если этот кто-то не справится, рухнет к варповой матери схема, построением которой мы все занимались последние несколько лет. Ненавижу такие узкие места, когда слишком многое зависит от слишком немногого. И от слишком немногих. Крак глубоко затянулся и сказал: "Знаешь, Марко. Я думаю, надо нам это делать. Угу, не смотри так. Нам. Как в старые времена. Ну вот скажи честно - ты же всё равно никому это не сможешь поручить." Я подумал и улыбнулся: "Кантора берём?" "Не, - помотал головой Крак, - Он зануда. И книжник к тому же." "Замётано, - кивнул я, - Но чур стаббер тащишь ты - у тебя руки железные"

- Как в старые времена, - Крака не видно в темноте, но то, что он улыбается, я могу понять и на слух.
- Верно. Долго там ещё?
Крак крутит верньеры ауспекса, примотанного скотчем к поднятому над головой стабберу:
- Уже видно. Метров триста. Знач, пропускаем авангард, ждём пока мимо пойдёт основная колонна, на третьем грузовике выходим - и понеслась.
Двигатели приближаются. В переплетении труб и тоннелей хайва их слышно совсем недалеко - рокот дизелей дробится, рассыпается, сливается с вечным непрерывным ворчанием самого города-улья. На решётку над нами ложится тень и прутья скрипят под подошвами сапог - авангардная группа. Идут медленно, смотрят по сторонам. Под ноги тоже смотрят - но мы настолько вымазаны чёрной жижей, что чтобы рассмотреть нас, потребуется луч поискового люминатора. Люминатор есть - он бьёт из-за их спин вперёд - но направлять его на решётку под ногами никому не придёт в голову. Кто там может быть, кроме крыс? Я улыбаюсь - как в старые времена, лорд-дознаватель. Всё как в старые времена. Тело совсем потеряло чувствительность, лазерный карабин в поднятых руках предательски дрожит - не мальчик уже, с последней процедуры омоложения почитай три десятка лет прошло. Херовая у нас работа, Крак, ты прав. Самая поганая разновидность работы - это та, которую некому поручить, кроме себя.

Сверху ревут двигатели, гусеницы грузовиков до скрежета мнут решётки. Один. Второй. Стальной рык заполняет всё, глушит любые звуки. Я вижу в отблеске фар, как Крак взводит раму стаббера. Терпеть не могу перестрелки. И до сих пор их боюсь, если честно. Рассказал бы кому - да не поверят же. В рёве не слышно, как льётся с наших тел мокрая слизь, когда мы поднимаемся к самой решётке. Крак упирается сталью левой руки в люк, стаббер держит в правой, на отлёте, Легко, как детский пистолетик. Я думаю о том, что больше всего хочется сидеть сейчас в кресле в кают-компании бота, наблюдать за экранами и осуществлять координацию, попивая рекаф и покрикивая на механикумов за помехи на линии. И совсем не хочется сидеть битый час в ледяном говне, а потом выпрыгивать из него под пули. Совсем не хочется. Совсем. Разве что самую капельку, где-то в самой глубине души.

Третий грузовик прокатывается мимо - сыплется сквозь решётку горячая окалина с его выхлопных труб. Крак откидывает крышку люка и прыгает - вперёд и вверх. Я следую за ним. Мы оказываемся плечом к плечу, и хоть я прекрасно понимаю, что нас не слышат из-за грохота двигателей, я всё равно, одновременно с нажатием на гашетку карабина, ору что есть мочи: "Священная Имперская Инквизиция! Всем на землю лицом вниз - сопротивление приравнивается к ереси!" Я чувствую, что моё лицо против воли расплывается в улыбке счастья. Самая лучшая разновидность работы - это та, которую можешь сделать ты, и только ты.

Текущий статус - 56.099

Сохранено