В воскресенье в Харькове на площади Конституции прошел митинг евромайдановцев — можно сказать, традиционный митинг, потому что такие митинги проходят тут регулярно.

В этот раз митинг завершился шествием: в воскресенье харьковский «Металлист» играл с днепропетровской командой «Днепр». И днепропетровские фанаты приехали поддержать митинг и шествие за единую Украину (ходя до этой поры с харьковчанами отношения были напряженные).

Когда колонна фанатов тронулась с площади Конституции в сторону стадиона «Металлист», где должна была состояться игра, «гражданские» участники митинга постепенно оказались где-то в хвосте — не поспевали за футбольными болельщиками. Зато марш, идущий через весь город, пополняли прохожие с улиц, присоединились даже люди на велосипедах. Колонна шла довольно шумно, без конца взрывали петарды, распевали «Ще не умерла Украина» и «Червону руту», то и дело раздавались нецензурные кричалки про Владимира Путина. Было очень много украинских флагов, однако черно-красных знамен «Правого сектора» я увидела всего два.

Очень популярна была на этом марше вышиванка — национальная украинская рубаха.

Впереди колонны шло несколько парней с мегафоном. Они были в черных масках и задавали маршу настроение:

— Слава Украине!— кричал один из них.

— Героям слава, — отзывалась многотысячная толпа сзади.

Милиция — в обычной летней форме, безо всякой защиты — спокойно шла по бокам колонны.

С балконов домов, которые мы проходили, выглядывали люди — аплодировали, махали маленькими украинскими флажками.

В середине колонны я нагнала группу интеллигентных молодых пенсионерок и совсем старенького дедушку, который был с ними. У них был разговор.

— Вот скажите мне, что Кернес делает в Укрсовете?

— Скажите мне, что все они на свободе делают!

— Еще немного — и все они сядут. Если мы последовательно будем стоять на своем — обязательно разум возобладает. Вспомните Чехословакию.

— Так зима пролетела... В один миг. Что ни день, то событие. Жду я 25 мая.

— Все ждут. Ой, что будет!

— А что будет? Будет еще 9 мая, тоже весело. Кернес сказал, тут парад настоящий будет. Танки, вертолеты.

— Ветеранов будут бить, будут провокации, уже сейчас понятно.

На этом моменте в разговор вмешался дедушка, до сих пор молча шедший рядом с дамами.

— Вот за что Путина надо судить, я считаю, так это за то, что он георгиевскую ленточку — величайший наш символ победы — сумел сделать знаком войны. Сейчас молодежь на нашу георгиевскую ленточку с ненавистью смотрит.

За этим разговором мы дошли до Плехановской улицы, прилегающей к стадиону. Колонна свернула на Плехановскую, столкнулась лоб в лоб с трамваем и остановилась. Постояли чуть-чуть посмотрели друг на друга. Трамвайщица начала снимать колонну на свой телефон, пассажиров выпустила. Но толпа не пошла вперед — развернулась и разделилась. Часть колонны двинула на стадион, а другая — в противоположную сторону.

— Ой, там же эти, ненормальные, — запереживали пенсионерки. — Не надо бы туда вообще ходить!

Было поздно. Милиционеры в настоящей уже амуниции побежали куда-то вперед, за ними ринулись бригады медиков.

Дело в том, что ровно в этот же день у памятника Ленину проходил еще один митинг — антимайдановский. И он тоже завершился шествием, и маршрут этого шествия тоже лежал по Плехановской улице.

Случилось столкновение.

Когда я пробежала в начало Плехановской, там уже по всей проезжей части валялись поломанные деревянные палки, разбитые кирпичи. На асфальте темнели лужи крови, кое-где валялись окровавленные бинты. У ресторана «Ливерпуль» лежал молодой полный мужчина с рассеченной головой, за ним приехала скорая. Он пытался приподняться и самостоятельно лечь на носилки, но парень в фанатском шарфе сказал: «Мужик, лежи, не двигайся лучше».

Он и еще один вместе переложили пострадавшего на носилки, после чего тот, в шарфе, повернулся лицом к собравшейся толпе и закричал:

— Слава Украине!

— Героям слава, — вяло отозвался кто-то издалека.

— Молодцы! — бросил немолодой мужчина, стоявший рядом со мной.

— Молодцы? Ты что, за этих? — напустилась на него женщина в розовом домашнем халате и в тапочках. Она, видимо, просто выскочила из дома на шум. — Гнида. Он еще по-русски говорит! Тебе все эти кричалки с флагами в жопу надо засунуть!

— Чемодан, вокзал, Москва! — бесстрастно отреагировал мужчина. — Больно вас там ждут, своих голодранцев им мало, наших еще хотят кормить.

Здесь же, на Плехановской, был еще один пострадавший мужчина, и еще один парень — чуть подальше, в сквере. Пострадавших со стороны фанатов я не видела.

На проспекте Гагарина, прилегающем к Плехановской, собралось человек двести антимайдановцев, они окружили разбитую машину — красный Hunday I20. В машине были выбиты стекла, помят кузов. Одну дверь фактически вырвали. Хозяйка ее — ухоженная молодая женщина в стильном костюме — сидела здесь же, на поребрике, вся в мелких ссадинах из-за разбитого стекла.

Как выяснилось, на ее машине был прикреплен российский флаг, и фанаты из-за этого ее раскурочили.

Среди собравшихся озвучивались разные мнения:

— Вообще запретить надо все эти матчи! В Европе вон давно запрещено все.

— Мы просто шли и хотели показать, что это наш город. А мы знаем, кто это приехал. Это «Правый сектор». И милиция им потворствует.

— Гастролеры! И у них всегда такое поведение, петарды эти...

— Харьковские же всегда были против Днепропетровских. Здесь все понятно — их проплатили.

— К какому единству они нас после этого призывают? Люди выходят не против Украины — а за порядок!

— Посмотрите на нас: мы беззащитные женщины с детьми! Среди нас если и есть мужчины — то никак не скажешь, что боевики.

— А зачем же вы пошли на разогретую толпу, которая ну явно против вас была настроена? — простодушно поинтересовалась молодая девушка с дредами на голове.

— Ну как зачем? — возмутилась в ответ шумная седая женщина. — Это же наш город! Вот вам бы понравилось, если бы вас били просто за то, что вы вот с этой сумкой ходите?

— Но ведь вышло много шума — и никакого толку! Кому от этого лучше?

— А всем лучше! История всегда с жертвами пишется.

— Вы слушайте ее! — поддержала пожилую даму ее сторонница в этом споре. — Она по всем митингам ходит. Два раз ОГА захватывала.

— Ничего, в Донецке четыре раза уже захватывали, — подкрепляла свои позиции дама.

Диспут ушел далеко в сторону от произошедшего столкновения.

— Ребенок у меня спрашивает: «Мама, а что такое гей-парад? А мы пойдем туда?». И что я должна ему отвечать?

— Да они там у себя в Киеве все педерасты, не видно, что ли. Вот у них и лобби. А мы — подстраивайся под них. Европа, видите ли!

— А эвтаназия? Для подростков уже ввели. Детей уничтожают — и нас они в эту Европу тянут.

— Мы победим, я вам говорю. Везде написано уже: Харьков, Донецк и Луганск первые города будут.

Около разбитой машины случилась заварушка: люди окружили молодого журналиста, который вел трансляцию с места событий.

— Этот с канала «Украина», я его видела.

— Да ... его просто.

— Покажи, что ты там снимал. И сотри все, — наседал на журналиста активист в медицинской маске.

— Да я эту же машину снимал и людей, которые говорили, что случилось.

— Покажешь опять, что с Белгорода провокаторы приехали. Почему наших не снимаешь?

— Да как не снимаю? Граждане, есть еще желающие высказаться?

— Есть желающие? — повторил предложение журналиста активист в медицинской маске.

— Я! Я готова. — выскочила вперед маленькая женщина.

— Вот, маску наденьте, — активист протянул ей скрученную из марли повязку.

— Мне маска не нужна.

— Вы не боитесь, что эти к вам придут и кровавую ночь устроят?

— Не боюсь, — отрезала женщина. И начала говорить.

Активист куда-то удалился и вернулся назад через пару минут.

— Корреспондент! Корреспондент! Вот, снимай, что нашли! — В руке у активиста лежали две гильзы от патрона 9 мм. — Они, педерасты, боевыми патронами машину расстреливали.

— А где вы их нашли? — спросила я.

— Да вот тут, около машины, — ответил активист, и выбросил на вытоптанную площадку еще три гильзы.

Публика налетела на гильзы, стала брать их в руки.

— Не трогать вещдоки! — заорал активист в маске.

Все побросали гильзы на место. Он притоптал их ногой, ссыпал две свои гильзы в ладошку подбежавшей девочки и сказал: «Беги, зови милицию».

Пришел милиционер, просил всех «отойти и не топтать место преступления». Стал раскладывать вокруг гильз бирки с номерами.

Я, лично я, согласна со многим, что услышала от харьковчан на улице Плеханова около этой разбитой машины. Я знаю, что люди, каких бы взглядов они не придерживались, имеют право мирно ходить по улицам своего города — хоть с георгиевскими ленточками, хоть с украинским флагом. Что нельзя нападать на машину, и тем более на женщину. И что фанаты могли бы себя поспокойнее вести и не взрывать петарды там, где живут люди.

Но вот с гильзами от патронов я не согласна.

Когда я только подошла к месту события, кто-то в толпе сказал:

— Почему шины у машины спущены? По ним что, стреляли?

И я внимательно осмотрела саму машину и площадку вокруг нее. На кузове не было повреждений от пуль, и гильз рядом тоже не валялось.

Ольга Боброва
Обозреватель
Фото EPA, РИА Новости и автора