Главный коммунистический фетиш: вся правда и ложь про Ленинский броневик
5koleso — 07.11.2025
Из всех коммунистических фетишей по популярности с броневиком может конкурировать разве что крейсер «Аврора». Еще бы! Ведь с этого броневика 3 (16) апреля 1917 года на Финляндском вокзале Владимир Ильич Ленин провозгласил сакраментальное: «Да здравствует социалистическая революция!».
Еще 7 ноября 1926 года на площади перед Финляндским вокзалом воздвигли бронзового Ильича на броневике — один из ярчайших примеров Лениным-же выдвинутого плана монументальной пропаганды (скульпторы Сергей Александрович Евсеев, Владимир Алексеевич Щуко и Владимир Георгиевич Гельфрейх). Мой учитель в профессии, Лев Михайлович Шугуров, рассказывал, что двое старых большевиков, Ион Михайлович Лещенков и Мирон Сергеевич Огоньян поссорились и даже судились, кто из них рулил тем броневиком, и как вождь ехал — на башне или внутри. Одного из спорщиков прямо на заседании хватил инфаркт. В спор пришлось вмешаться Институту марксизма-ленинизма. Прищурясь, Лев Михайлович довершал анекдот: «Чтобы пресечь дальнейшие споры, по требованию представителя института постановили: считать, что у ленинского броневика было два поста управления, передний и задний, и за рулями сидели оба, и Лещенков, и Огоньян!»
В какой советский музей, на какую выставку не зайдешь — броневик! Пусть маленький, в пятую или в десятую часть от настоящего, но тот самый, ленинский. Детишки во Дворцах пионеров клеили броневик из бумаги, лепили из пластилина, паяли из жести. ГДРовская фабрика пластмассовых игрушек Espewe (это акроним от VEB Spezial-Prägewerke, SPW) в Аннаберг-Буххольце, создававшая чудесные пластмассовые машинки и танчики, преимущественно в масштабе 1:87, к 50‑летию Великой октябрьской социалистической революции подготовила даже особую «ленинскую» серию из миниатюрной копии паровоза, на каком вождь 9 сентября 1917 года тайно прибыл в Петроград, «роллс-ройса», закрепленного за ним в гараже Совнаркома, и броневика — все в масштабе 1:50. Стихи о ленинском броневике сочиняли, анекдоты придумывали… Что уж говорить о самоходных бутафорских бронеавтомобилях, возглавлявших колонны демонстрантов на 1 мая и 7 ноября — таких, вероятно, понаделали больше, чем было танков у немцев на Курской дуге.
Так или иначе, а все они воспроизводили эталон, возвышавшийся на постаменте перед Мраморным дворцом в Ленинграде. Когда-то здесь жила царская фаворитка балерина Кшесинская, а 7 ноября 1937 года в нем открыли Ленинградский филиал Центрального музея им. В. И. Ленина. Одним из главных экспонатов намеревались сделать броневик, но… не смогли найти!
«Здравствуй, стальной ветеран!» — под таким бодрым заголовком в 11‑м номере журнала «За рулем» за 1969 год вышла статья Николая Григорьева. Статья предваряла выход в свет повести «Ленинский броневик». По сути, это была даже не статья, а глава из повести о том, как сотрудник ленинградского Музея революции Сергей Иванович Домокуров искал легендарный бронеавтомобиль вождя революции.
Повесть местами читается, словно детектив. Ведь для начала главному герою предстояло хотя бы установить, какой марки была боевая машина! А ни фото-, ни киносъемки в тот момент не велось: поезд с Лениным прибыл на Финляндский вокзал в 23:10 — темень! По крупицам герои повести собирали «паспорт» броневика — его приметы. Таковых набралось всего десять. Десятая — надпись «Враг капитала» на правой башне.
Ничего не имею против анонсов. Хотя, подметил: чем сильнее нахваливают по телевизору какую-нибудь киноновинку или телесериал, тем хуже они оказываются. С анонсом повести Григорьева получилось еще занятнее. В советское время любая печатная информация воспринималась как непреложная истина. Однако никто из редакторов журнала не потрудился предупредить читателей, что все фамилии в повести — вымышленные! По-настоящему человека, начавшего поиски ленинской реликвии, звали Федор Антонович Быков. В октябрьские дни 1917 года он был командиром авто-пулеметно-мотоциклетного бронеотряда при исполкоме Петросовета. Его имя озвучит уже в наше время дотошный питерский исследователь Василий Олегович Бочаров. А тогда, в 1969‑м, обширная читательская аудитория «Руля» уверовала, что поисками броневика занимался Домокуров. Какая уж тут историческая правда! Впрочем, тот же Бочаров предваряет свое исследование (которое я настоятельно рекомендую всем отыскать) выдержкой из труда своего коллеги, К. А. Тарасова:
«Воспоминания о торжественной встрече на Финляндском вокзале являются элементом складывающегося с середины 20‑х гг. культа Ленина в СССР. […] Особенностями воспоминаний о Ленине было постепенное сближение мифа и реальности. […] Одни мемуары оказывали влияние на другие, корректировали их. Те и другие влияли на массовую культуру, а она, в свою очередь, создавала новые воспоминания».
Кстати, на бронзовой плите, закрепленной на стеле памятника у Финляндского вокзала, под знаменитым ленинским призывом к революции значится дата не 16, а 17 апреля — это как понимать? Так что, Лещенков или Огоньян, Домокуров или Быков, Ленин или Троцкий — не суть дело. Главное — броневик!
Однако, я не собираюсь оспаривать сам факт выступления вождя и тем более — его прибытия на Финляндский вокзал 3 (16) апреля 1917 года в 23:10. А вот с броневиком, действительно, загадка.
Поиски его растянулись на десять лет. Только в 1939 году под Ленинградом, в Сосновке, на базе Осоавиахима обнаружили броневик, подходящий по приметам. Его доставили сначала во двор Мраморного дворца, а затем — в мастерские гаража Ленсовета, на ул. Каляева, д. 8. Там-то и подтвердились окончательно приметы из «паспорта», в том числе и самая главная из них, 10‑я. Как там, в повести Николая Григорьева?
«Домокуров не сразу понял мастера. И лишь вглядевшись, обнаружил на поверхности башни едва приметные бугорки. […] Мастер взял ножичек, нацелился на один из бугорков и принялся осторожно расколупывать краску. Из окружающей тусклой зелени постепенно выглянула буква «А», написанная красным и сохранившая яркость. Буква за буквой — и на башне вновь, как когда-то, засияла надпись: «Враг капитала»».
Вот только найденный броневик… ленинским не был! Не мог быть таковым, как ни напрягай большевистское чутье. Первым, кто заподозрил неладное, был московский историк Максим Викторович Коломиец. Хотя, вру: Григорьев в своей повести выводит некоего гаденького, ленивого и алчного персонажа по фамилии Чугунов. Первым был он. (Интересно, имелся ли у Чугунова прототип?). Этот самый Чугунов заявляет Домокурову следующее:
«— Да и откуда ему быть, тому броневику? Хватились через десять лет. Да если бы он уцелел — давно был бы найден!»
Но вернемся от художественного вымысла к суровой исторической действительности. По номеру двигателя №2116 музейного броневика «Враг капитала» историк Коломиец выяснил в Российском государственном военном архиве, что эта машина произведена на Ижорском заводе… в июне 1919 года! Ленин к тому времени, наверное, уже и забыл, о чем вещал на Финляндском вокзале. Кроме того, номер шасси 327/638, неоднократно обыгрываемый в повести Григорьева и записанный в музейном паспорте «ленинского» броневика, историк Коломиец встречал в актах Главного броневого управления (ГВИУ) с 1919‑го по 1923 год.
Дальнейшая судьба броневика складывалась отнюдь не героически. Машина поступила в автобронеотряд Комитета обороны Петрограда, а затем — в отбывающий на фронты Гражданской 28‑й автобронеотряд. Но в боях ей участвовать не довелось. По халатности командира автобронеотряда ее повредили и вернули в Петроград на ремонт. В феврале 1920‑го «Враг капитала» починили, передали 1‑му автоброневому отряду и… «даешь Варшаву, даешь Берлин!». Уж как там складывалось, подробностей пока не найдено, однако дальше были лагеря Общества содействия обороне, авиационному и химическому строительству — Осоавиахим, в Сосновке… Наконец, 22 января 1940 года его торжественно представили в качестве экспоната музея в Мраморном дворце.
Вот гримаса истории: то, что броневик приняли за ленинский, спасло для будущих поколений уникальный образец техники. Сколько похожих машин отправили в переплавку! Если уж к истории политической в нашей стране относились небрежно (вышесказанное тому подтверждением), то к технической истории и вовсе — наплевательски. Сколько ценных артефактов пустили на лом! Крейсер «Аврора» не тронули — символ революции. Старинный пароход «Св. Николай» в Красноярске жив не потому, что на нем плавал цесаревич Николай Александрович, а поскольку на нем везли в ссылку Ильича. И паровоз У-127 на Павелецком вокзале в Москве, и Rolls-Royce Silver Ghost, что выставляется в Горках Ленинских, уцелели исключительно благодаря славе вождя.
Как памятник техники «Враг капитала» интересен тем, что это один из первых забронированных на Ижорском заводе бронеавтомобилей. Родоначальник школы. Сперва задачу поручили Путиловскому заводу. Вот, кстати, еще одна из революционных икон — круче путиловских рабочих считались разве что матросы с «Авроры». Так что, когда в последующие годы за «Врагом капитала» закрепилось прозвище «Остин-Путиловец», никто особо и не возражал. Но Путиловский завод к «Врагу капитала» отношения не имеет. Хотя, изначально броневики на основании проекта Броневого отдела Военной автомобильной школы заказали именно Путиловскому: 60 машин на британском 1‑тонном усиленном шасси Austin 50 HP «колониального типа». Срок определили «10 штук к 15 января 1917 года и по 10 в месяц со сдачей последних броневиков к 15 июня, при условии, что шасси будут поступать за три месяца до срока». А Ижорский завод обязали поставлять Путиловскому броневые детали в виде заготовок.
Слово «волокита» еще не успело приобрести свой сегодняшний смысл (в те годы «волокитой» называли пожилого мужчину, приударяющего за молоденькими барышнями). Но Путиловский завод затянул с чертежами, и первые шасси прибыли только в январе 1917 года (к февралю — около 20 штук). А после Февральской революции работа на Путиловском и вовсе встала. И лишь к марту 1918‑го (!) забронировали (но не довершили) два шасси, а еще три пребывали в начатом виде. Поэтому, говоря современным языком, контракт с Путиловским разорвали, а шасси, заготовки брони и другие детали передали ижорцам. Но договор с ними заключили только 28 сентября 1918 года. Так что к бронировке «Остинов» на Ижорском заводе приступили только весной 1919 года.
После такого читатель вправе спросить: «А был ли вообще броневик?». Питерский исследователь Бочаров и московский историк Коломиец сходятся во мнении, что да. Более того, называют модель — тоже на шасси Austin, но не 3‑й, а 2‑й серии. Такие к 1917 году уже поступили и в строевые, и в запасные части. Одна из основных «паспортных» примет — второй руль (это вовсе не выдумка моего учителя Шугурова!) — у броневиков второй серии тоже был. Причем разработали дублирующее рулевое управление не в Англии, а в Петрограде, по проекту старшего механика мастерской Запасного броневого дивизиона Зиммеринга. Фамилия писателю Григорьеву не понравилась, и в повести он вывел стармеха Львом Галактионовичем Фатеевым. Еще точнее, писатель сочинил Фатеева сразу из двух людей. У второго фамилия была и вовсе не пролетарской — Фабрикант. Михаил Борисович Фабрикант. В 1917 году он занимал точно ту должность, как у «сложносочиненного» Фатеева — старший инженер Петроградской городской управы и консультант Союза земств и городов по автотранспорту. Вот, как порой все бывает запутано!
Неоспорим факт: сохранен уникальный образец военной техники, один из всего 45 таких машин, изготовленных в Колпино. Неспокойно жилось «Врагу капитала» все эти годы. Его то перекатывали с постамента в холл Мраморного дворца, то вновь водружали на постамент. Прятали от бомбежек в Блокаду. Четырежды, в 1956‑м, 1961‑м, 1972‑м и 1983 годах реставрировали. В 1967 году приезжали ижорцы снимать с него мерку, чтобы построить несколько копий к 50‑летию Октября. (Одну 3 ноября 1967 года водрузили на постамент у проходной «Фидерная» Ижорского завода, другую можно увидеть в Танковом музее в Кубинке.) В лихом 1991‑м чуть не превратился в «друга капитала» — его пожелали купить финны для своего танкового музея в Пароле. Наконец, в марте 1992 года он переселился в 10‑й зал Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (ВИМАИВиВС).
Казалось, все. С идеологией покончено раз и навсегда. Но смутное прошлое так просто не отпускало. Сначала какой-то дурной голове вздумалось перекрасить броневик из исторического шарового цвета в единообразный армейский. Затем его потащили отмечать 100‑летие Великой октябрьской социалистической революции во внутренний дворик Эрмитажа. Выставка называлась «Зимний дворец и Эрмитаж. 1917. История создавалась здесь». Странная идея, праздновать юбилей величайшей драмы нашей страны на месте, где разыгрывался один из ключевых эпизодов этой драмы. Экспонат, ценность которого очевидна (известен еще только один оригинальный броневик того периода, на шасси американского Fiat, он хранится в Центральном музее вооруженных сил Российской федерации в Москве), простоял на открытом воздухе под дождем и снегом с 24 октября 2017 по 5 февраля 2018 года. И ни у одного хранителя Эрмитажа сердце не екнуло. Еще бы — спонсоры! ВТБ, British Petroleum. Вообще, могли бы раскошелиться на павильон или, хотя бы, навес. Сегодня «Враг капитала» вновь вернулся под своды Арсенала, под знамена петровских времен, к пушкам 1812 года, к легендарной «Катюше». Может, пора подвести черту?
Денис Орлов, автомобильный историк
Фото: автора, В. В. Маловичко, Thomas Hoepker/pastvu.com, Fortepan.hu, fotokto.ru, newslab.ru, pastvu.com
Что еще почитать:
Рижские «босоножки»: зачем из микроавтобусов РАФ делали необычные автопоезда
«Во всем виноваты русские»: как появился «Запорожец» и почему у него выросли «уши»
Упущенный шанс: как советские конструкторы опередили время
|
|
</> |
Важное значение образования для развития инклюзивного спорта 
инетом навеяно, почти прилично 
Вот и похолодание 
Традиционное 
"Битлы". Интересно получилось :-) 
Свечи и первая праздничная коллекция от Меган 
Макрон решил поиграть в солдатики и готовится ввести на Украину 2 тысячи военных 
Реактивный победитель 
Мой комментарий к записи «Кратко» от kyiv_man 
