Германская психотерапия образца начала XIX века и градуированная система
dpmmax — 05.11.2021
Вернёмся к истории психиатрии. Яды, воды, механизмы укрепляли организмы, но не только ими пополнялся арсенал методов воздействия на душевнобольных с целью привести их в рассудок. Ширился и рос список психотерапевтических приёмов.
На первом месте — и по значимости в глазах докторов, и по частоте применения — оставался, если можно так выразиться, воспитательный, педагогический подход. Дескать, душевнобольной — он же как ребёнок, даром что годами и силами велик порой бывает. Поэтому розог и ремней, а то и просто хороших люлей никто не отменял. Равно как и увещевания крепким словом — но то уже фоном. Раз уж сам герр Пинель в своём Сальпетриере не гнушается подобным, то кто мы такие, чтобы отставать от бель Франс!
Нет, стараниями того же Рейля и его сторонников проводились и более сложные мероприятия, похожие на целые театральные постановки. Гегель, не понаслышке знакомый с психиатрией и водивший дружбу с известными в этой области докторами, в своей «Философии духа» пишет о таких постановках:
«Англичанин воображал, что у него в желудке воз сена с четверкой лошадей; врач уверил его, что он ощупал этот воз, приобрел этим доверие больного и дал ему рвотное: когда больного стало рвать, его подвели к окну, и в это время, по распоряжению врача, из ворот выехал воз с сеном. Другой жаловался, что у него стеклянные ноги; было инсценировано нападение разбойников, причем больной убедился, что он может хорошо бегать. Третий считал себя умершим и не хотел принимать пищи; его положили в гроб и опустили в могилу, где уже стоял второй гроб, в котором лежал человек; этот последний сначала притворился мертвым, но оставшись наедине с душевнобольным он приподнялся, выразил радость, что у него нашелся товарищ, наконец встал и принялся за принесенные кушанья; когда душевнобольной удивился, он отвечал, что умер уже давно и лучше знает, как живут мертвые. Больной успокоился, стал есть и пить и выздоровел»
Но это анекдотические случаи с благоприятным, как считал Гегель (или, скорее, как уверяли его доктора) исходом. Эмиль Крепелин в своей «Hundert Jahre Psychiatrie» приводит более реалистичный пример:
«Якоби рассказывает о больном в Вюрцбургской больнице, утверждавшем, что в нем живет другое лицо, ведущее с ним разговоры; тогда ему поставили на живот мушку, разрезали образовавшийся пузырь и потом якобы вынули заранее припасенное чучело. Иллюзия, по словам Якоби, получилась полная, однако, через несколько минут больной уже уверял, что на месте осталось другое подобное существо, с которым теперь нельзя будет ничего поделать»
Понемногу очарование такими постановками стало проходить: доктора признались сами себе, что красиво оно было лишь в теории. В суровой же действительности пациент если и выпадал на время из личной болезненной реальности после таких плясок с бубном, то вскоре снова в неё возвращался.
Попытки апеллировать к логике и спорить, что-то пациенту доказывать и его разубеждать тоже были и, поверьте, неоднократные. С ещё более ничтожным результатом. Поэтому большинство докторов вернулось к игре на чувствах: мол, если к сердцу хода нету, через печень постучим.
Особенно понравилось пугать пациентов. Про трюк с водой вы уже в курсе, но им арсенал не исчерпывается: в ход шли и фосфоресцирующие надписи на стене в тёмной комнате, и внезапные резкие звуки, и... впрочем, вы сами легко дорисуете перечень мер, если в детстве чем-нибудь этаким своих сверстников пугали.
Всячески развивался озвученный однажды Пинелем тезис об искусстве подчинить себе больного, показав полное умственное и нравственное превосходство врача: мол, только тогда тот будет слушаться. И в этом процессе некоторое лицедейство со стороны доктора не порицалось, а напротив, всячески приветствовалось. Так, доктор Гайндорф, автор первого германского психиатрического учебника «Versuch einer Pathologie und Therapie der Geistes-u. Gemutskrankheiten» наставлял: «мимика врача должна быть в его полном распоряжении, чтобы быстро и последовательно выражать по мере надобности серьезность и веселость, строгость и благодушие, презрение, пренебрежение, гадливость». Врач-психиатр, пишет он далее, должен «выступать благодетелем и отцом, сочувствующим другом, заботливым воспитателем, но вместе с тем – судебным следователем и карающим судьей, а в конечном итоге – монархом и богом». Представили?
А теперь сделайте поправку на германскую педантичность и любовь к систематичности и орднунгу. И получите свод правил — как, например, в психиатрической лечебнице Марсберг, где в 1819 году был составлен строго упорядоченный по градиенту воспитательного воздействия список применяемых к пациентам мер. В рекомендациях, соответственно, чётко звучало: начинать следует с самых мягких, низших степеней, и только в случае, если больной продолжает упорствовать и вести себя неправильно, переходить к следующим по списку. У нуля этой шкалы располагалось урезание пищевого пайка — постепенно, по градусам шкалы, до полной голодовки. Далее — карцер. Сначала светлый, потом, если вразумление не состоялось — тёмный. Следующий градус — смирительная рубашка. Затем — смирительный стул. Затем — смирительная кровать. Выше — связывание по рукам и ногам «горячечными ремнями».
Не подумайте, будто Марсберг был таким особенным. В том же Байройте, который, как вы помните, считали образцовым, доктор Гирш вывешивал в вестибюле доску, на которой писали фамилии больных, их проступки и вид наказания за эти проступки — можно сказать, информация в режиме реального времени. Доктор Лейпольд рекомендовал (и практиковал) каждые полгода, во время какого-нибудь праздника, зачитывать в присутствии больных отчёт: кто в эти полгода как себя вёл.
При этом сами доктора всё чаще и отчетливее видят противоречие системы воспитательных (по сути, наказательных) мер и того облика — да-да, pater noster и всё такое — который им отчаянно хочется за собою сохранить. Поэтому рождается и прочится система «добрый доктор — злой санитар». Ну чтобы поддерживать иллюзию, будто доктор тут совершенно не при чём. И всё чаще в германских дурдомах появляются специальные помощники докторов — этакого бармалеистого вида, соответствующей комплекции, громогласные и грубые манерами — прямо ходячая иллюстрация работников кнута и калёного железа. И всячески подчёркивается, что наказывает, низводит и курощает именно он, а доктора и прочий персонал — белые и пушистые, и по возможности стараются больного от этого произвола защитить.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме. Если так случилось, что нужен грамотный, опытный, а главное — внимательный и корректный психиатр — обращайтесь. Что ценно в сложившейся ситуации — большинство коллег ведут онлайн-приём.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мои статьи, которых не было (во всяком случае, столь прицельно и подробно) и не будет здесь. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
Колесные погрузчики XPower Liebherr L 550 и Liebherr L 586 
ЗАЯВКА НА ПУЛИТЦЕРОВСКУЮ ПРЕМИЮ 
Про игру случая в русской живописи 
Уезжаю в отпуск. Писать буду реже 
Для чего на самом деле пираты заводили попугаев 
Как перестать зацикливаться на том, что о тебе думают другие? 
Красота 
Без названия 
Эффект Барнума 
