Где нет соображения об обороне, ведь не будет никакого нападения

swamp_lynx — 21.06.2024 "Любимая фотография Капитана -
- на большинстве растиражированных снимков этого нет, а в динамике у него была кривоватая улыбка -
- где просится слово "ухмылка", но нет - в том и было сразу узнаваемое, что то была и кривая, и именно улыбка - сразу, одним моментом -
- и беззащитность в смысле распахнутости -
- уверенности в готовности взять в плен без всякого сопротивления, "а как может быть иначе?" -
- где нет соображения об обороне, ведь не будет никакого нападения -
- доверие безбашенной атаки." Андрей Тесля.



С.К.: Вот вы говорите "радикалы". Но ведь человек, который выражает собственное мнение, не может не быть радикалом. Иначе его мнение cтaновится усреднённым, серым, как и псевдоидеология. Если человек имеет свои убеждения и способен их отстаивать, он автоматически становится радикалом. Соучастие в судьбе государства сейчас становится наиболее актуальной вещью. Если мы не будем соучаствовать в судьбе государства, тупость будет длиться бесконечно. Сейчас нужны люди с выстраданной системой взглядов, готовые выдержать нападки, пойти на риск ради своих взглядов и идей и, в итоге, добиться их практической реализации.

"Эл.": Ваше определение постмодернизма?

С.К.: Моя точка зрения не отличается от общепринятой: это засилье информационных систем, когда возможно огромное количество информации, когда она становится самоцелью и исчезает основной стержень, ради которого и действует человек, стержень, который определяет культуру. Грубо говоря — исчезает принадлежность к традиции. Человеку, принадлежавшему к традиции, постмодернизм не нужен. Он смотрит по вертикали. А постмодернизм — рассмотрение всего по горизонтали. Постмодернист смотрит на все как на сегодняшний день. Человек традиции идет снизу вверх или сверху вниз (это не так важно), смотрит назад и вперед.

Если рассматривать постмодернизм как засилье информации, то можно говорить о ложных информационных пространствах. В глобальной информационной сети — Интернете, где не существует никакой цензуры, можно давать любую информацию, и отличить истинную от ложной невозможно. У человека, который начинает воспринимать мир через Интернет, возникает своя картина видения мира, людей, и в дальнейшем правда или ложь теряют всякий смысл в едином информационном потоке. И если Интернет будет продолжать развиваться, то рано или поздно умрет само традиционное представление о знаковых системах. Это кризис не культуры, науки или цивилизации — это кризис языка как основы коммуникации. Коммуникация выходит на новый уровень. Наш язык основан на дисконтинуальном. Может возникнуть новый язык, принадлежащий сфере континуального. Язык вне хаоса, в порядке, есть дуальность, в то время как в хаосе никакой дуальности нет. Можно предположить появление континуального языка, в котором нет слов, нет мыслей. Есть лишь время. Язык, главным содержанием которого будет чистая длительность. И Интернет — это первый шаг в этом направлении. Когда информации слишком много, ее дискретность теряется. И тут возможна ситуация информации без всякого содержания. Сознание людей впадает в иллюзию соприкосновения со сферой, которая не получает дисконтинуальной расшифровки. Как бы то ни было, ситуация возвращается к тому моменту, когда слово снова становится реальным бытием.

***

Мой первый опыт социальной жизни падает на конец 60–70-е годы. В этот период социализм социализмом уже не являлся. Вместо социализма был выхолощенный, ханжеский, лицемерный аппарат подавления; подавления самого творческого, искреннего. Но идеи социализма такие, как социальная справедливость, равенство людей перед Богом, наивный романтизм — мне сейчас очень близки.

Современный человек стоит перед дилеммой: либо принимать всю информацию, либо принимать её, исходя из интуиции, жизненного опыта и, наконец, исходя из той идеологии, которой он придерживается. Если в человеке есть такой стержень, он может делать всё что угодно в любой области культуры, любой области искусства. Постмодернизм — это одновременное сосуществование культур — порой взаимоисключающих друг друга — в единой системе координат. Но я никогда не был постмодернистом именно потому, что за внешними проявления постмодернизма — смешением стилей и т. д. — я сохранял внутреннее понимание смысла внутренней единой культуры. Я всегда сохранял внутренний духовный стрежень. Я и сейчас очень чётко осознаю идеи, которые считаю очень важными, и которые являются, если хотите, экзистенциальными.

Свобода должна быть обязательно во имя чего-то. Не бывает абстрактной свободы. Да, я стал ездить на гастроли. Я могу делать ещё что-то. Но вслед за этим встаёт нормальный человеческий вопрос: а зачем всё это? Понимаете? Жизнь должна иметь какой-то смысл. Смысл жизни — это вещь очень важная. Об этом не стоит говорить часто. Нужно раз и навсегда решить для себя какие-то вопросы и не говорить больше о них. Но сейчас, к сожалению, мы говорить об этом должны. Так как большинство людей то ли не понимает, то ли сознательно абстрагируется от этого вопроса. Сейчас мы должны объективно рассмотреть все 70 лет Советской власти. Это задача очень и очень серьёзного исследования. Надо понять: что, действительно, было положительного в этом опыте, а что — отрицательного. Но нельзя отрицать всё! В действительности, в основе советского государства лежали достаточно грамотные и человечные идеи — настоящие идеи: идеи гуманности и социальной справедливости. И, на самом деле, они как нельзя лучше соответствовали той территории, что зовётся Россией. Ибо идея социальной справедливости — это самая главная идея в российской истории. И всегда она была ключевой. И всегда вокруг этой идеи вертелись все страсти. И поэтому — кто бы и как бы этого не хотел — капитализм в России невозможен.

Надо смотреть правде в глаза. Нельзя исходить из абстрактной теории. Надо смотреть на реально происходящие вещи. В России невозможна победа тех принципов, которые навязываются сейчас. Они противоестественны для России. Они невозможны здесь. Эти 70 лет, хотим этого или нет, сделали своё дело. Хорошо или плохо, но они сформировали сегодняшнего человека. И поэтому надо исходить из нужд сегодняшнего человека. А пропагандировать какие-то абстрактные идеи — означает нелюбовь к этому человеку, отрицание его жизни и навязывание ему вещей, которые ему в принципе не нужны и которые ему чужды. Вот вы говорите — путешествовать. Конечно, когда вам открывают границы, когда вы думаете о свободе, вам обязательно нужно получить личный опыт. Вы начинаете многое понимать, когда соприкасаетесь с вещами, которые ещё не так давно вам казались отдалёнными. У каждого человека, особенно при наличии железного занавеса, в голове существует определённая мифология. Он живёт благодаря мифам, которые он сам строит и сам конструирует. Он создаёт для себя эти мифы и пытается потом проверить их. И я не знаю ни одного человека, для которого миф совпал с реальной действительностью. Запад меня лично разочаровал и заставил по-новому посмотреть на историю России. Путешествия по миру сделали меня русским патриотом.

Во время Советской власти моим врагом была не её идеология. Я только сейчас это начинаю понимать… Не то, чтобы понимать… Я всегда это чувствовал. Просто сейчас решил себе в этом признаться. Врагом была не сама власть. Врагом была какая-то усреднённость. В основе же социализма, я повторяю, лежат очень близкие мне идеи. Например, у меня никогда не было стремления зарабатывать деньги ради денег. Для меня гораздо важнее было ощущение романтической духовности.

Для меня было очень важно обсуждать вопросы, связанные с жизнью Духа. И сейчас Дух находится в том же состоянии, что и 15-20 лет назад, а то и пребывает в ещё большем загоне. К нему теперь просто другой тип пренебрежения. Дух же — это единственное, что может существовать. И что имеет какой-то смысл. Всё остальное — это функционирование вокруг этого духовного стержня. Ведь российский человек видит в культуре что-то неземное, что-то возвышенное, что-то, что отличает его — носителя культуры — от всего другого. Культ творческих людей в России отличается от того же культа в Америке или в Европе. На Западе к творческим людям относятся как к тем людям, кои, благодаря творчеству, сделали более или менее удачную карьеру. Но в России за культом творческих людей стоит некая метафизическая мистическая линия. Творческий человек в России окутан некой мистической дымкой. Мы так воспитаны, и без этого уже никак невозможно. Гения мы воспринимаем как что-то неземное, что-то мистическое. В Америке, например, творческий человек — такой же, как все остальные, только он вот — композитор… И когда музыканты, которые ещё 10 лет назад думали, что они занимаются исключительным делом, вдруг скатывается до того, что за деньги готовы делать всё, что угодно – лишь бы прокормиться, этот ореол мистичности пропадает. Эти жернова многих сейчас перемалывают. Вот и с культурой происходит ныне что-то невообразимое.

Я никак не могу согласиться с этим… Я — категорический противник прагматизма. Поэтому всё, что связано с Америкой — это ужасно. Эта страна самодостаточная, она ничего не хочет знать о больной Европе или ещё более больной России. Но эта страна живёт за счёт высасывания на протяжении многих лет соков из всего мира, за счёт омерзительной прагматической политики, за счёт тотального эгоизма. И поэтому эта страна не интересуется не только тем, что происходит в России, но и индивидуальной жизнью своих граждан. Когда смотришь на этот прагматичный механизм со стороны, кажется, что это — цветущее общество, достигшее красоты, величия, гармонии. На самом деле, когда начинаешь осознавать его механизм, ты понимаешь, что это что-то очень уродливое. И это общество, несомненно, развалится, хотя оно как бы и обладает цельной идеологией. Достаточно одного человеческого позыва и человеческой идеи, чтобы всё это рухнуло. Общество должно держаться на естественных предпосылках.

Я думаю, что появление романтиков и появление прагматиков – это вполне естественная, закономерная вещь. Я же не буду говорить, что это не так! Но посмотрите на вопрос с другой стороны. Что такое человеческая культура? Возьмите тех же средних людей-демократов. Чем для них является человеческая культура? Посмотрите на имена, которые становятся для них символами культуры. Как правило, это имена тех людей, которые были романтиками. Потому что, если бы они не были романтиками, они бы не стали частью культуры. Ибо её делают только романтики. А человеческая история без культуры немыслима. Это единственное, что делает жизнь осмысленной: культура или рефлексии на культуру и т. д. Культура — это только и только романтизм в любой области человеческой деятельности: в писательстве, композиторстве, поэзии, живописи, философии и т. д. Всё это — только романтизм. Ведь что такое романтизм? Это бунт против существующего порядка и предположение тех ценностей, которые на сегодняшний день кажутся неприемлемыми. В идеале романтики должны гибнуть. Но некоторые романтики становятся академиками. Это тоже нормально. Но они входят в историю культуры благодаря тому, что они делали, когда ещё были романтиками. Я прекрасно понимаю людей типа Поля Валери или Филиппо Томазо Маринетти, которые, будучи бунтарями и романтиками, становились потом академиками. Это вполне нормальный и закономерный процесс. Существует определённая жизнь идей: идеи возникают, развиваются, затем усредняются и вульгаризируются. Любая идея, какой бы она дикой ни казалась на первый взгляд, рано или поздно может стать совершенно банальной и превратиться в достояние любого обывателя. Но первоначально дикую идею кто-то должен обязательно высказать. Иначе просто остановится поток культуры. В жизни ничего не будет происходить, и человечество просто вымрет. Потому что без культуры существование человечества немыслимо.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив