Ещё про Джованни и не только
tareeva — 06.05.2024 Этот пост я написала давно, но тогда не поставила, а поставила что-то, что казалось мне более актуальным. А теперь, на Пасхальной неделе, я хочу его поставить. Я считаю Джованни святым человеком.Джованни очень много работал. Мне казалось, он работает 24 часа в сутки. Лена говорила: «Он как солдат, всегда в строю. Свободного времени у него не бывает». Он отдельно занимался с подростками, отдельно занимался с детьми. Ещё они организовали хоспис для детей с онкологией и ночлежку для бомжей. С детьми в хосписе нужно было всё время общаться, чтобы им не было страшно, чтобы у них было хорошее настроение. Им легко было объяснить, что они дети, грехов у них нет, и скоро они будут в раю. Но люди, жившие поблизости от хосписа, требовали, чтобы хоспис закрыли, боялись заразиться. Хотя вроде известно, что онкология не заразна. Соседи ночлежки для бомжей тоже хотели, чтобы ночлежку закрыли, не хотели жить близко от бомжей. Бомжи были счастливы, что у них есть крыша над головой, что они могут помыться, и что им меняют постельное бельё. И вели они себя очень тихо и скромно. Но всё равно соседи не хотели жить рядом с бомжами. Джованни сказал в связи с этим: «Какие русские жестокие люди». И для такого высказывания у него были основания, потому что в цивилизованных странах дело обстоит совсем иначе. То, что у нас называют благотворительностью, там называется социальной работой, и социальной работой занимаются все, начиная со школьников. Вообще, мне рассказывали, что, опять же, в цивилизованных странах, когда человек получает зарплату или какой-нибудь другой доход, то от 7 до 10 процентов он жертвует на храм, 10 процентов жертвует на благотворительность, а оставшиеся 80 процентов может израсходовать на себя. Но у нас такого обычая нет.
Я рассказывала про свою ученицу Асю, вы её знаете по её дипломной работе о Василии Аксёнове и Эдуарде Лимонове. Ася занималась вальдорфской педагогикой и была связана с немецкими школами, как-то даже проработала в школе в Германии один семестр. Вот она попросила, чтобы из Германии ей прислали двух школьниц и двух школьников, которые будут у нас заниматься социальной работой. Приехали две немецкие девочки, чистенькие, аккуратные, серьёзные. Ася их направила Лене Захаровой, которая заведовала отделением в Боткинской больнице. Через некоторое время она позвонила Лене и спросила, как там мои фрейлен. Лена сказала: «Драят унитазы, очень старательно и квалифицированно, унитазы сияют». А с немецкими мальчиками Ася сама пошла в храм Косьмы и Дамиана. Там в определённые дни недели кормили обедом бомжей. Ася привела туда школьников в такой день. Вошли в храм и почувствовали жуткое зловоние, хотелось тут же выбежать. Бомжи были немытые и в грязной одежде. Ася подумала: «Со мной два безупречных джентльмена, они этого не вынесут, сбегут», оглянулась – немцев за её спиной не было. Подумала – так и есть, сбежали. Потом посмотрела на застолье и увидела, что два её безупречных джентльмена надели фартуки и нарукавники и обслуживают бомжей за столом, да так сноровисто, как будто бы всю жизнь этим занимались.
Но я хочу продолжить про Джованни. С тех пор, как мы с ним стали регулярно общаться, моя жизнь изменилась к лучшему. Я представить себе не могу, как я жила без него. Но недавно он уехал, надо же ему иногда свою Италию навестить. Сказал, что в апреле вернётся. Но я очень испугалась, а вдруг он не захочет возвращаться. Но он вернулся, Лена уже видела его в храме. Значит, мы с ним скоро увидимся, как он и обещал.
Я хочу вам напомнить, что про Джованни я вам уже рассказывала. Позапрошлым летом москвичи вышли на улицы протестовать, я уж не помню, с чем это было связано. Полиция преследовала протестующих, беспощадно били резиновыми палками, даже женщин. Джованни открыл дверь своего храма и впустил протестующих. А полицейских не впустил, сказал, что с оружием в храм входить нельзя. Полицейские сказали, что они хотят просто войти водички попить, им пить хочется. Джованни вынес ведро воды и их напоил.
|
</> |