Два ноля

werewolf0001 — 09.04.2020
Пролог
Май 2000 года
Лесногорский район, Россия

Нервы…
Перед стрелкой всегда нервы не на месте.
Вспоминается первая… я еще совсем пацаном был, до армии дело было. Какие-то взрослые девицы – дылды нашли какого-то котенка больного, хотели его замучать. Мы с друганом у них его отобрали, при этом я кирпич в них бросил. Е…ь одной из этих девиц захотел разобраться…
С..а.
Тогда… был первый раз, когда я струсил. В этом, кстати, нет ничего плохого, многие с этого начинали. Главное – извлечь урок. Я – извлек.
И больше уже никогда не трусил.
Просто если ты готов убивать – по-настоящему готов – противник всегда это видит. И – ведет себя уже совсем иначе. Все жить то хотят.
Достал рацию.
- Гранит, Гранит, я Кабан, ответь Кабану.
- На приеме – откликнулась Алинко
- Что там у тебя, прием.
- По нулям пока. Тихо всё.
- Точно – вопрос?
- Точнее не бывает. Нет движухи.
- Секи.
- Принял.
Отключил связь. Хрен его знает, что это означает. Дукан, Дуканыч – он бывший мент, да еще из другого государства… хотя какое к чертям другое государство, Украина. Харьков – такой же русский город, только со спецификой своей. Что мы что они – постоянно через границу шарят, туда – сюда. Граница – смех один. Потому окрестности они хорошо знают, могут и проселочными дорогами подъехать. И тогда – для нас это будет неожиданностью и что бы Дукан не задумал – вовремя ответить ему мы не факт что сможем.
Все-таки харьковская братва сильнее.
Единственно, чего у них нет – это боевого опыта. Это у нас многие Чечню пропахали, у меня в бригадах такой каждый третий. Еще афганцы. Я и сам афганец. Целый календарь… Джелалабад, потом горы. Если хочешь пулю в зад – поезжай в Джелалабад. От роты – осталось двенадцать человек, все остальные – или по больничкам, и многие с инвалидностями, а многие – и хоронить то нечего. Собаки растаскали.
Это все цена. И это долг. Я свой – государству этому е…ному отдал и больше ничего не должен. Хотя… наверное оно мне должно, да мне пофиг. Я и сам возьму…
Когда в девяносто шестом, на фоне просранной чеченской кампании голосовали сердцем за Алкаша – никто и подумать не мог, что выбирают, по сути, живой труп. Ельцин уже допился, предвыборная кампания, где он танцевал на сцене – окончательно добила его. Он умер через два месяца после того, как его избрали президентом – и в России опять наступило безвременье…
Хотели как лучше, получилось как всегда – на скоротечных выборах, подтасованных настолько, что это было уже неприлично – коммунисты снова проиграли, на сей раз Виктору Степановичу. Америка, этот светоч демократии – промолчала в тряпочку, потому что коммунистов обратно во власть никто не хотел. Народ был уже откровенно на грани – с момента начала всей этой перестроечной движухи прошло десять лет. Десять лет – поражения, отступления, обмен денег, пустые полки, ваучеры, базары, нищета. Новоявленные хозяева жизни нагло харкали в лицо всему остальному народу, пируя во время чумы и даже этого не скрывая. Эта история с выборами – поставила всех перед фактом – люди мы или нет. Мы себя хоть немного уважаем – или мы то быдло, которому сказали копать – и оно копает?
Потому ничего удивительного, что Виктор Степанович просидел в Кремле недолго. Когда он улетел в США говорить насчет кредитов – ё…л переворот…
Переворот – устроили генералы. Во главе был Тихонов, командир восьмого гвардейского корпуса, бывший командующий объединенной группировкой в Чечне. Человек честный – по крайней мере, все с кем я говорил на эту тему, говорили: Тихоныч – честный. Только вот честности было мало в данном случае.
Никто почти и не сопротивлялся – первого то в стране не было. За власть, слабую и никому не нужную – не встал никто, почти и не стреляли тогда. Но одновременно с этим – е…л переворот на Украине – как оказалось, был план. Восстановить Советский союз. По этому плану – одновременно в нескольких странах бывшего СССР… да какие там страны, как были республики, так и остались – военные должны были взять власть, объявить чрезвычайное положение и собраться на какое-то там собрание, чтобы объявить о денонсации Беловежских соглашений и восстановлении СССР. Это сейчас я… да и все, наверное – понимают, что план был дерьмом с самого начала. Но тогда…
Прошло все – только в России. В Белоруссии – местные партайгеноссе тупо начали съезжать с темы. В Казахстане горе – переворотчиков заманили в ловушку и просто убили. В Узбекистане – кто-то пропал без вести.
Хуже всего получилось в Украине – там… черт, вот что мы знали про Украину, и что мы знаем о ней сейчас. Там как оказалось – часть депутатов поддержала переворот, во главе стал местный Батька по фамилии Ткач, бывший председатель колхоза. Но часть – встала насмерть, чтобы не идти с Россией – и в итоге полилась кровь. Серьезная кровь.
В самой России… если бы просто сменилась власть – американцы просто схавали бы это, наверное, как хавали и куда худшие вещи до этого. Но восстановление СССР – как красная тряпка для быка. США заявили о непризнании путчистов и ввели санкции. Как назло – грохнул еще и мировой кризис. Жрать стало резко нечего – как в девяносто первом, если не хуже. Нефть наша уже не была никому нужна. Колхозы угробили. Все угробили…
На фоне этого активизировались сепаратистские процессы. В Поволжье – готовилась на выход целая группа республик. У них уже была своя граница – введенная для того чтобы не пропускать товары из республик к полному одобрению местного населения. Чеченские банды из ставшей независимой Чечни – доходили до Тулы и Москвы. Почему упоминаю про Тулу? А помните ту историю – там чеченцев словили и повесили на камеру самосудом. После чего выступил Басаев и сказал, что Россия кровью захлебнется. Вот, то-то и оно…
Генералы уже и сами были не рады, что все это затеяли – но и сдать назад не могли. Рейтинг… да кто его сейчас считает – но понятно, что был он ниже плинтуса. Народ только попервой за идею, а дальше ему нужно пожрать… а где сейчас пожрать…
Что касается нас… я двигаюсь с девяносто второго. Вернулся с Афгана в аккурат под обострение Перестройки, работы нормальной нет. Народ бухает. Чтобы не сойти с ума – начал в качалку ходить как многие. Потом – Леша Грач предложил получать с ларьков на сто одиннадцатом. Вот с этого получалова и началась моя бандитская карьера.
В девяносто третьем – грохнули Игоря Малого, Леша под ним ходил. Пришлось валить – иначе бы и мне не жить. Свалили в Москву – как многие. Сначала с химкинскими корешились, пока их не раздраконили. Потом…
Да какая разница что там – потом? Потом – суп с котом.
Когда начались в Москве расстрелы – резко свалили, у меня были подвязки, где отсидеться – в глуши и отсиделись. Эти расстрелы… в общем, ничего они не дали, не получилось второго тридцать седьмого года. Ну, грохнули на камеру нескольких авторитетных – например, Володю Быка. И что? Под ним сто пятьдесят человек было, они все разбежались – чтобы собраться вновь при первой возможности и уже под новым старшим. Зато – этими расстрелами показали всему миру, что новая власть – наследники сталинистов тридцатых, и никаких дел с ней иметь нельзя. Потому как только режим начал слабеть, а слабеть он начал быстро – места расстрелянных заполнила новая братва, еще более голодная и озверелая, готовая на все. В ее числе – были и мы…
- Гранит – Кабану.
- На приеме
- Две коробочки прошли.
- Что за коробочки
- Обе шестерки. Одинаковые…
Охренеть… вот и Дукан.
Почему шестерки? Дело в том, что еще до всего до этого – Украина в Тольятти по каким-то там межгосударственным взаимозачетам взяла большую партию, чуть ли не десять тысяч штук – вазовских шестерок. Их все раскидали по государственным нуждам – менты там, СБУ. Только вот для тайной службы государевой это был бред полный – какая же она тайная, если машины одинаковые у всех? Вот здесь и палево…
- Смотри
- Принял
Украина это хорошо. Там зерно, там через Одессу много чего приобрести можно, там спирта до хрена. Но это еще взять надо. А это непросто. Сейчас все границы перекрыты, если что. Каждый, у кого хоть что-то есть – король. И продавать это не спешит. Деньги то ничего не стоят. Нет, если конечно доллары или дойчимарки – тема другая. А вот наши деревянные, или украинские гривны или белорусские зайчики – ими подтереться только.
Но есть контрабандисты. И есть крыши. То есть – мы…
- Кабан - Граниту
- Да
- Что по движению?
- Голяк.
- Хорошо смотришь?
- Обижаешь, шеф
Хреново.
- Смотри.
Может быть всякое. Хохлы все хитрые… где не надо. И у них есть поганая общая манера – зависть. Они очень завистливы, и если у тебя что-то есть, чего у них нет, или ты просто живешь лучше чем они – нормально с ними работать нельзя. Они кушать не смогут от зависти – кусок в горло не полезет…
- Шеф!
Поляк сорвался и замахал мне. Мол – едут. Я в ответ сделал страшное лицо и тоже замахал только сверху вниз – мол, ложись, дубина! Ты чего там встал?!
Посмотрел на часы – немного раньше, но самую чуть. На стрелку положено прибывать вовремя, минута в минуту – вежливость бандитов. Но Дукан, который и был инициатором всего этого – может мне близким считаться, потому что я через него дела на той стороне решаю, а он – на моей. Потому ему немногое – простительно. Все-таки, с одного корыта хлебаем…
- Едут!
Теперь вижу и я. Неужели две тачки всего? Или изначально стрелять не будут или ловушка такая хитрая.
Почему я вообще решил, что могут стрелять? Я же говорю – зависть. Не так давно я понял, что на Украине мне стоп включили и смотрят волком. Я спросил Дукана – в чем дело то. Есть какие-то проблемы – так давай, обкашляем, вываливайте свои предъявы. Он сначала отнекивался – а потом понес такое, что волосы дыбом. Мол, люди считают, что я много на себя взял, зарабатываю много, а с ними, хохлами не делюсь, и вообще.
Это беспредел был – предъява на ровном месте, потому что нельзя человеку тупо предъявить, что у него дела идут слишком хорошо. Да и я… оглядываясь назад, я могу сказать, что не умно в той ситуации себя повел… неумно. Можно было бы как то съехать, какой-то кусок небольшой им кинуть, чтобы жевали и заткнулись… но мне вожжа под хвост попала. Но вы поймите. Менты требуют. На выборы – пока они были – скидывались на все, от районного депутата, до губера. По собственной инициативе я помогал детскому спорту в области. Мало своих – так еще и хохлам кусок выделять?! А рожа не треснет?!
Вот я и высказал в ответ все что думаю…
Две тачки. Спешат.
- Только в ответ стрелять – громко сказал я
Две шестеры. Обе – бежевые, цвет который только в девяностых появился – точно из новой серии. Подлетели, развернулись почти на пятачке, встали. Водилы – опытные, почти наверняка менты. Ну да Харьков по жизни красный*…
Я сам на всякий случай сбросил предохранитель пистолета. Пистоль мне привезли из-за границы – это венгерский вариант FN High Power, тринадцать патронов в магазине, без самовзвода. Повезло – через Минск взял партию, они шли на вооружение белорусской полиции**, но им ноги приделали. Конечно, есть и более крутые пушки, можно взять – мне например, Глок предлагали. Но что-то рука прикипела именно к этому. У него спуск легкий. Не самовзвод как Макар, но спуск – песня просто. Особенно если полирнуть. Не зря этот пистолет после войны – больше трех десятков стран купили.
Ладно…
Машины остановились, первым выбрался Дукан. Как мне про него сказали еще только когда мы начинали работать – Дукан это мент, во всем лучшем и худшем. Худшее – наглость, вороватость и выпить не дурак. Но вот хватка у него была. Реально – была.
А так с виду он напоминал гоголевского Пацюка – жирный, среднего роста, с отчетливо наметившейся лысиной, с усиками. Никак не могу понять, почему хохлы как только у них все норм – жиреют до неприличия. В зал не ходят, у них даже есть выражение – худоба москальская…
Ладно…
Вдохнул – выдохнул. Пахнет травой… каждая стрелка – это нервы и всякое может быть. Один отморозок со стволом – легко дел натворит, и его потом хоть на куски режь – а сделанное не поправить. Со всех же сторон – полно отморозков, всяких трекнутых - и у всех волыны. Дукан – он нормальный, но мало ли кому моча в голову стукнет. Уголовники кстати еще опаснее, он играл в карты и проиграл. Ему сказали – убей такого то и он пойдет, ему пофиг, он смертник…
Сближаемся…
С его стороны – трое и с моей. Стволы никто открыто не держит, ни к чему это.
Встаем.
Справа остановка, автобус не ходит давно, но она бетонная, я проверил. Если что…
- Чо, часик в радость, чифир в сладость? – поприветствовал я бывшего мента. Я кстати не сказал Дукан мент был, заслуженный, из убойного отдела – да попал на взятке. Вышибли. Но не посадили. Мне говорили, он ж… начальства прикрыл, взятка не ему была.
- И тебе доброго
Дукан мнется
- Чо пригнал? – спрашиваю я
- Чо пригнал… короче, объявить тебе хочу.
- Объявляй.
- Наши больше у тебя столоваться не будут.
Чего? Охренеть…
- Это кто решил?
- Люди решили.
Я нехорошо улыбнулся
- А чего так? Отравился кто или обидели?
- Тема не та. Ты нам не платишь, долю не даешь – а с нас имеешь – нехорошо это.
О как.
- Я чо то не понял, в чем предъява то. Я – построился, бабло вложил, никого силком на свою площадку не загоняю.
- Там нашей доли нет – гнул свое Дукан
- А с какого перепуга там ваша доля должна быть?
И хоть я каялся – а снова пошел напролом.
- Кто вам к примеру мешал то же самое по свою сторону границы сделать?!
- Так сделаем
- Так сделайте! Что?
Я прекрасно знал – не сделают. Потому что однозначности нет. На один кусок слишком много ротков у них. Проще ничего не делать – а то столько шакалов набежит.
- Что не делаете? А? Руки не к тому месту пришиты?
- Мы не делаем, мы – получаем.
- Так получайте. Но со своих. Я в Харьковской области в долю ни к кому не лезу, так?
- Но получаешь с наших. С хохлов.
- Я не получаю, так то.
…
- Я предоставляю услугу. Кормлю, охраняю. За что и имею свой кусок.
- Ты еще и торгуешь.
- Имею право!
…
- Я никого не заставляю мне продавать!
Я знал … подозревал, с чего началось. В Москве и хохляцкие бригады шакалили, но получали они со своих – с русских им получать не дали бы. Но своих они грабили нещадно. А у меня – прямые контакты с председателями, особенно с Днепропетровска – а там колхозы знаете какие, колхозы – миллионеры. И если я там вхож – то там такие темы открываются помимо жратвы. Например, лес. Это у нас он – лес, растут деревья, никому особо не нужные, только на дрова если или дом там построить. А на Украине это не лес, это шахтный крепеж. Которого нужно постоянно и много. А шахтный крепеж – это выход на директоров шахт, каждый из которых – сам по себе король, потому что уголь продается за валюту, это экспортный товар. А еще уголь идет на электростанции, на ТЭЦ. А тут один шаг до энергетических взаимозачетов с металлургами, темы такой жирной, что каждый кто к ней причастен – долларовый миллионер.
Интересно, что они знают. Но что бы не знали – пусть лесом идут. Кусовничать я им не дам.
С..и.
- Мы сказали ты услышал.
- Тогда и ты – услышь. Я ни с кого из ваших долю за проезд не брал, вел себя по-человечески. Но буду, если такая тема. Мне пофиг, либо с площадки получать, либо с дороги.
…
- Услышь, Дукан. И твои пусть услышат. С этой стороны – мое получалово. И вашей доли тут нет. Вас никто не заставлял отделяться.
Аргумент – железный.
- Мы сказали ты услышал.
- Всё?
Дукан скривился
- Скажи своим чтобы отошли. На ухо тебе сказать что-то хочу.
Поколебался – больно странный разговор у нас был. И стремный… теперь что-то делать надо. Но что-то подсказало мне…
- Серый, ждите у машины…

Когда остались одни – Дукан тем же негромким голосом сказал
- Труп ты уже. Приговорили тебя.
На это реагировать можно по-разному. Я улыбнулся
- Знаешь, сколько раз меня пытались?
- На сей раз все по-серьезу. В Харькове сходняк был, собрались воры, честь по чести – и приговорили. Жоре Малому исполнять.
Почему то я поверил. Это больше чем просто чья-то инициатива – приговор воровского схода должен быть исполнен, так как он выносится от имени всего воровского мира. Даже если те, кто его вынес, умрут – он все равно должен быть исполнен.
А Малый как раз откинулся. Его выдали из общака поллимона на поддержание штанов, но вот области, в которой он стал бы положенцем, смотрящим – ему не дали. Оно и понятно – Малый сел в восемьдесят четвертом, это все равно как в девятнадцатом веке. Все поделено, никто свое не отдаст и чужой власти над собой не признает.
Значит, вот как оно. Сговорились с Малым, он обеспечивает нужное решение на сходняке, а взамен получает мои точки и вообще – мою территорию. Вот с..и.
- А морковку в зубы они не хотят? Знаешь, что такое морковка, кстати?
- Граната ПГ-7? Я все-таки Афган пропахал. Отряд Кобальт, знаешь?
Дуканыч помолчал. Потом сказал.
- Дергать тебе надо.
- А землю им оставить?
- Тебе что дороже, земля или жизнь?
- Моя или их – жизнь?
Дуканыч поцокал языком
- Да, не зря базарили, что ты ломом подпоясанный. Но против общества не пропрешь, ты плюнешь - общество утрется, оно плюнет – ты утонешь. Надо тебе напоследок хорошо бабла поднять – чтобы на всю жизнь хватило.
…
- Я потому к тебе и пришел.
…
- Потому что бабло это есть.
- Где?
- Тут, недалеко. В Лесногорске.
Я поднял брови
- У всякого бабла есть хозяева. Ты знаешь, кто хозяин там? Хочешь, чтобы тебе матку наизнанку вывернули и мне заодно?
- Дело верняк. И Кологривова никак не трогает.
- Ну?
- Ты знаешь, что через Лесногорск похоже, какие-то черти ядерное оружие на Запад тягают?
- Чего?
Я натурально – в осадок выпал
- Что слышал. Одна боеголовка – лимонов двадцать на черном рынке. Или тридцать.
…
- Взять – до конца жизни на эти филки жить можно.
П…ц.
Я вдохнул. Выдохнул
- Дукан…
…
- Даже если ты и прав – думаешь, это для нас – тема?!
…
- Да нас заколбасят, если мы туда сунемся. В момент на ноль помножат!
Б…
- Я хотел как лучше.
- Нет, ты о…л! Сначала мне предъяву гнилую лепишь насчет доли в площадке, а теперь на такой блудняк подписываешь?!
Тормозить немного надо.
- Короче, Дукан.
…
- Ты знаешь, ты мне не чужой человек, я тебя ценю. Но вот это – галимый беспредел, что первое, что второе. И я это хавать не буду. Буду в Москве, в Фиалку зайду, пусть рассудят…
Дукан как то странно повел плечами, обреченно сказал
- Как знаешь…

Обратно, погнали в город. Я никак не мог прийти в себя – от услышанного и от того, что теперь делать.
На полпути сказал
- В город не надо. Давайте, в Партизан.

Колхоз Красный партизан – в советские времена был миллионером, хотя почва здесь – тому не благоприятствовала. Двадцать пять центнеров собирали – и всё.
Лесопилка, кирзавод – тут кирпич из шикарной местной глины. Молочка – небольшая, для себя.
Во время Перестройки – на валютный кредит, который в итоге колхоз и погубил – купили дорогую итальянскую линию. Молоко и сыр. Запустить не сумели – только сыр, и то завод работал на местный завод плавленых сыров, куда отвозили испорченные головки. Я когда это первый раз увидел – натуральным образом охренел: оборудование, видно, что дорогое – тупо стоит, и дверь открыта. Местные аборигены раскулачили что смогли – сломали блоки управления в надежде найти цветмет и сдать – не хватало на похмел. Хорошо, что не принимали у них хромированную сталь – иначе бы все трубопроводы посрезали нахрен.
Аборигенам дали по рогам. У одного отняли бак из пищевой нержавейки, который он унес огород поливать. Через Польшу закупили запчасти и отремонтировали линию. Наняли технологов с обанкротившегося и растащенного Гормолзавода.
Местные сильно удивились, когда узнали, что люди нужны не в бригаду, а работать. Зато теперь – в прошлом году мне пытались пробить звание Ветерана труда… хотя какой я к черту ветеран труда?
Но внимание приятно…
Короче, запустились мы. И работаем. Со всей округи молоко принимаем. А сыр даже до Москвы и Питера довозим. Жрать то там нечего…
Контора завода была отдельно – стандартная, на два этажа. Там столовка на первом была – тоже отдельная. Сказав своим идти в столовку – сам я пошел наверх. Там у меня был кабинет.
В кабинете – запер дверь, включил магнитофон. Песня в нем – попалась в самый раз…
… Ты пойми, нам нельзя по-другому,
И не видно дороги назад.
Только раз вор уходит из дому,
Как пропавший без вести солдат.
Только раз вор уходит из дому,
Как пропавший без вести солдат.
Ну зачем хоронить меня снова,
Толковать подходящие сны.
Написать это будет сурово
И не честно с моей стороны!
Написать это будет сурово
И не честно с моей стороны***!
Как, б… все надоело.
Я только сейчас, когда начал заниматься делами, а не только движением – понял, какой п...ц мы творим.
По понятиям движения, торгаш – это не человек. Он должен платить, он не имеет никаких прав, его можно обирать, можно бить – можно что угодно с ним сделать. Я понимаю, откуда это пошло – торгаш это ведь спекулянт. Паразит. В какой-то мере те кто в движении – думают, что они восстанавливают справедливость. И где-то так и есть – я знаю братков из Питера, которые на своей земле старухам продуктовые наборы организуют****.
А как насчет тех, кто занимается производством?
Я могу не одно имя хозяйственных мужиков, кого или убили или в могилу свели всякие отморозки. Причем навар то часто минимальный – похватал и все что можно и дальше – ходу. Так и катятся по жизни, разваливая все что можно.
Как один черт говорит – на поесть. Сейчас уже не говорит, впрочем.
И вот теперь – доить начинают меня. Да еще и хохлы.
Вопрос, с..а, стоит так – надо определяться, или ты тут или – там. Или ты волк – людей рвешь. Или ты баран – рвут тебя.
Только вот… а кто сказал?
Рано или поздно это все закончится. И многие сядут, а еще больше – ляжет. Если ты не хочешь сесть или лечь – надо думать, чем жить. И так жить, чтобы у окружающих не возникало желания тебя убить.
С огнем ведь играем. Когда в Москве вояки начали тупо людей шибко борзых к стенке ставить... точнее тех, у кого не хватило ума скрыться – хоть кто слово сказал? А ведь беспредел полный – со стволом - к стенке, и пофиг что у тебя в кармане заява что нашел и несешь сдавать. И что? А ничего – тогда все одобрили, это потом, когда жрать стало нечего, военных любить перестали. А тогда…
Б…
Как-то надо по-другому жить. Вот я и пытаюсь. А в ответку… сами видите.
И еще эта тема.
Атомные боеголовки, твою мать.
ЗАТО такой и в самом деле есть – он под прямым федеральным управлением, никто из области туда не суется. И что там происходит никто не знает – там даже милиция своя, областному МВД не подчиненная.
Но… неужели в натуре атомными боеголовками торгуют?
Не, я понимаю, кто что охраняет, тот то и имеет. Но… атомные боеголовки… а если чеченцы купят? И заложат одну в Москве? Они сильно злые, мстить хотят. И есть за что – Грозный сильно раздобали. Хотя я… выстроил бы всех, и из пулемета. Почему? Потому что я – русский, с..а.
Все сейчас какие-то блудняки… непонятки… а надо жить.
Надо – жить…
Мы живём не на воле, а в зоне,
И по нашим раскладам правы!
И твои я снимаю ладони
С непутёвой своей головы!
И твои я снимаю ладони
С непутёвой своей головы!
Не пишу, ты не жди почтальона,
И на стук не срывайся чуть свет.
Это блажь воровского закона,
Но у жуликов матери нет!
Так, под негромкий перезвон магнитофона – я и уснул…

* То есть, контролируется милицией, а не блатными
** Беларусь в этом мире была строго БЧБшной, то есть Батька к власти не пришел, у власти были националисты, и речь шла об объединении с Литвой и вступлении в НАТО, куда их никто и не думал звать.
*** Группа Лесоповал. Письмо матери
**** Было даже такое

Май 2000 года
Москва, Россия

Снять приговор воров – было сложно, но можно. В конце концов, кто они такие? Есть республиканский сходняк, есть союзный. Хотя сейчас беспредела хватает, у воров все же как то порядок поддерживается. И если союзные воры осудят решение харьковского сходняка – оно исполняться не будет.
Потому то я первым делом, сдав все дела на время – рванул в Москву.
До Москвы – ехать быстро, если на белорусскую трассу встать. Но я решил не так и торопиться. Причина – это е…ные вояки… их все еще надо принимать в счет. Так что мы – пошли областными дорогами, от одного облцентра до другого…
И навидались там…
Е-мое…
Расея, моя Расея…
Я всегда ненавидел коммунистов. Потому что это все вранье. Лицемерное вранье. И понял я это еще во втором классе, когда нас суетливо принимали в пионеры на первом этаже Дворца пионеров города. Помню, как металась толстая тетенька, глупо выглядящая в пионерском галстуке и форме, которая на ней едва сходилась, и как она проверяла, как мы выучили пионерскую клятву наизусть и угрожала, что кто собьется – того не примут. А потом – приняли всех, и тех кто сбился тоже и я тогда все понял, и уже в конце восьмидесятых был за Ельцина, как и полгорода нашего. Просто потому что он мужиком казался.
Но вот сейчас…
Я ведь помню кое-что. И как строили в деревнях, и как прокладывали дороги, застилая их асфальтом – обычные сельские дороги. А сейчас?
Дороги – яма на яме, но как то еще держатся. Расхристанные, но тоже как то еще держащиеся трактора и машинки катят в райцентр чтобы продать на базаре жратву за живые деньги. Райцентр – ни хрена не работает, вся жизнь толчется около рынков, легальных и стихийных, где продают выращенное на огороде или на подоконнике с подстеленной картонки. Ну, или вещи продают, чтобы поесть купить.
Какие-то плакаты никому не нужные, бумажная рвань листовок с прошлых выборов – демократия, однако. И – полнейшая, разлитая как радиация над местом – безнадега…
Сырость и дожди
душу извели
хочешь волком вой
Сердце трепетно
шепчет мне в груди
убежим домой
В большом городе
в людском холоде
пробки суета
А в родных местах
тысячи верстах
Жизнь и простота* …
Есть какая-то особенная безнадега в Центральной России. В моих краях такого нет – мы все-таки самодостаточны. А тут…
Три джипа, чужие номера – понятно, что местные всполошились- мало ли. Мы остановились у какого-то рыночка на проходной давно не работающего завода – старая ограда, уродливо в несколько слоев положенная краска, звезды, давно потерявшие красный цвет. Купили покушать немного на дорогу у местных, а когда собирались отъезжать, рядом тормознула красная девятка – таракан**.
Вышли двое, подошли – не боятся, местная босота. Хотя… какая нахрен босота, я их с полслова чувствую. Адидас паленый, кроссы. Первые парни на деревне – отслужили, вернулись, варианта два. Либо батрачить на тракторе и тихо спиваться, либо в город в бригаду. Вот, сейчас приоделись, тачку огоревали. Обирают таких вот безответных бабок по рублю и ларечников.
В будущем у них вариантов тоже два. Либо сядут, либо лягут. Либо разменяют их по пятакам на очередной разборке, либо вляпаются во что-то стремное, присядут лет на пять – десять. А потом вернутся – в еще более неприютный родной край, где их никто не ждет, и где не берут на работу с судимостями…
Но сейчас они думают, что Бога за бороду взяли…
- Чего хотели пацаны… - нагло подвалил один
- Пацаны на дискотеке Машку за вымя щупают – начал «лепить горбатого» Зуб – вы кто такие, обзовитесь.
- Тобольские мы
- Ни фига, это с Сибири что ли залетные?
- Не. Бригадира нашего Тобол зовут
- Бригадира… – продолжал откровенно издеваться Зуб – на завод устроился, малой? Чо не на работе тогда?
- Так, стоять – внес ясность я – тормозим. Мы здесь проездом, покушаем и уедем. Денег не берем, крыши не ставим. Предъяв у нас по местным темам нет. Валамон?

В Москве есть такое место, где постоянно есть Воры, причем Воры союзные. Называется Фиалка, в Сокольниках. Такое деревянное строение, на два этажа, еще при Сталине построенное. Говорят, там в семидесятые у Пугачихи отдельный столик был – ну а сейчас это место облюбовали Воры.
Почему Воры? Ну как сказать… е…лась страна, и если раньше знали как жить – то теперь никто не знал. И ничего не боялся. Раньше то хоть чего-то останавливало. Кого – партбилет на стол. А кого – просто совесть. Сейчас нет ни партбилетов, ни совести – ничего не осталось. Нам объяснили, что семьдесят лет мы жили неправильно – а как правильно не объяснили.
И вот – на фоне когда рухнуло все и вся – Воры остались тем немногим, у кого остался хоть какой-то порядок. К ним и потянулись. За советом, за добрым словом. За напутствием.
Ну и… конкретно. От сумы и от тюрьмы не зарекайся, верно? А в тюрьме слово Вора – закон. Испортишь с ними отношения, присядешь – не выживешь…
Так что Фиалка – место особенное. Там например сумку с деньгами на стол положи или в гардероб сдай – никто не сопрет. Себе дороже…
Когда вояки взяли власть – оттуда все разбежались, затихло все на полгода примерно. А потом опять – горшочек начал вариться. А почему?
А потому, дорогие мои, что идущее нам на смену поколение - еще в юности проходит блатные университеты на улице, и учится писать слово «Вор» с большой буквы. А в ресторанах – люди не знают слова гимна, да и нет у него слов то, дожили – но когда звучит Владимирский централ – все молча встают. Потому, что б…, все еще помнят, как при советской власти курицу не купить было. Потому что вояки наши – из Афгана ушли и Чечню просрали – а Воры так не лажали. И если для пацанов из военных и есть герои – так это американские рейнджеры. В наших – никто уже не играет.
Короче, пригнали мы в Москву…
Москва – неухоженная, расхристанная, с б… на обочинах, с вездесущей рекламой, с пылью и грязью, с очередями у обменников – не вызывала жалости. Хотелось просто этого не видеть… просто свалить и никогда не видеть этого.
Но так было нельзя…
Новости – БТРы на основных трассах, военные патрули – да только кто их боится то? По всему периметру Москвы – не десятки, сотни лазов. Примитивно – строят гараж, выходы на две стороны – и пропускают людей за денежку малую. Так в сторону юга каждый день сотни угнанных машин уходят. Людей тоже угоняют – чеченцы, а в последнее время не только чеченцы. Тупо хватают, в Камаз – и человек на Кавказе. И живет там рабом, пока родные квартиру не продадут и денег не соберут. Правда, я слышал, в последнее время немного притихло все это - и не потому, что власти что-то сделали. А потому что Воры на очередном сходняке приговорили беспредельщиков к смерти. И чечены начали думать: попал по какому-нибудь левому делу в Средней полосе России, зарулил в КПЗ – а вышел ногами вперед…
А военные патрули… вон, сами у ларьков пасутся, с продавщицами флиртуют. Призывники, мать их. Россия.
И это еще что. Я слышал – некоторые офицеры уже договорились своих подчиненных на день в аренду грузчиками сдавать или на стройке пахать…
С..а.

В Москве гостиниц полно – но мы не остановились ни в одной. Сняли пару квартир, и тачки рассредоточили. Я приказал сидеть тихо и даже носа на улицу не совать – а сам поехал в Фиалку…
Машину оставил далеко во дворах, ствол тоже. Если чего – у меня связка ключей, там ключики есть интересные. Но больше – нельзя. Сейчас хоть и не расстреливают на улицах – а все же…
Сошел с трамвая, пошел по хорошо известной дороге. Навстречу – знакомый силуэт в турецком кожане.
- Самосвал! – негромко позвал я
Тот поднял голову
- О! Кабаняра!

Времени конкретного мне назначено не было. Отошли, Самосвал взял пива, я – сок. Тот скептически усмехнулся
- Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет
- У меня в Фиалке встреча
Самосвал посерьезнел
- Тогда понятно…
Мимо нас – пробежали дети. Хорошо им. Когда отец не бьет.
- Чо нового по движению? – поинтересовался я для себя. Поинтересовался – тут много тонкостей и слов с двойным дном. Например, если вместо «поинтересовался» - «спросил» - то тут же возникнет вопрос – а ты спрашивать то права имеешь? Ты кто такой?
- Да чо нового? Двигаемся потихоньку. Ты то я слышал в провинции забурился
- Есть такое.
- Возвращаться не намерен?
- А чо мне тут делать, ж… под пулю подставлять?
- Ну… сейчас не те времена уже.
…
- Помнишь, Бакинского?
- Вора?
- Его самого. Его раскассировали, поставили к стенке вместе с пристяжью, это в самом начале было. Воры ответили – у лейтенанта, который это сделал, всю семью кончили. И солдат искать стали. Было еще несколько таких случаев, после чего думать стали. Жить то всем надо… приказ он приказ, но на Луну то ты не улетишь.
- По политике чо?
- А чо по политике? Ну собрали опять Съезд народных депутатов. А депутаты то те же самые – как были г…о так и остались. Потрещали, потрещали… и с концами.
…
- Наши депутаты… они же мрази конченые. Ты прикинь, при Боре – алкаше они все теннисом занимались. Сейчас футбол полюбили. А прикинь, если педика изберут?
Я отхлебнул сока
- Думать даже не хочу
- Сто пудов, они все педиками станут. Поморщатся – но станут. Г…о оно и есть г…о.
…
- Так и двигаемся, внаглую как раньше нельзя, а так… я кстати на работу устроился. Сегодня отгул – а так работаю. Иначе выселят.
- Ты чо? Кем?
- Физруком. В школку.
- Да ты чо.
- Ага. У меня ведь диплом физа есть, все как положено. Так что это раньше я был тунеядцем, а теперь учитель в школке. С пацанами двигаемся… качалку сделали в школьном подвале, поле в порядок привели – в футбик гоняем. Золотые пацаны.
- А с приезжими чо? Чечены, хохлы?
- С чеченами худо. Хотя есть постанова – ходу им нигде не давать, даже самого малого. Но они… б…. У тебя то чо?
- У меня просто: с Кавказа – пролетай мимо, тут тебе делать нечего. Закопаем.
- Во. Так правильно. Но они… они же реально сорванные. Со стволами… гранатометы есть у них, снайперки. Они не боятся, понимаешь? Это нам если чо сидеть, а им – ушли в горы и всё. И кровная месть у них. Кончил одного – отомстят.
Самосвал повел плечами
- А про хохлов ты и сам знаешь.
- Курица не птица, Харьков не заграница.
- Да как сказать. В последнее время стали появляться львовские, закарпатские… они реально двинутые. Понаберут по селам шпаны, некоторые двух слов по-русски связать не могут. А беспределят по взрослому – Саню Быка в машине сожгли – это они.
Самосвал понизил голос
- Они с чеченами в близких, с поляками. Наши постановы им до одного места. Год назад им за счастье было грузчиком в магаз устроиться – а сейчас оборзели. Боевики есть у них, серьезные. Хапнем мы с ними горя.
Я допил сок
- Из Воров кто жив?
- Да все по сути на месте. Дядю Сережу спрашивай, не ошибешься.
Я достал из сумки кусок сыра, замотанный в серую оберточную бумагу, протянул Самосвалу
- Держи. С пивом схаваешь.
- Это чо?
- Сыр. Моей сыроварни.
- Да ты чо… а я не верил, что ты теперь в деляги подался
- Сам говоришь, работать то надо…
…
- Просто каждый работает по своему, к чему руки приложены. А если никто этим заниматься не будет, чо зимой жрать то будем? А?

Дядя Сережа был Вором.
В принципе, он мог бы им и не быть – только в десять лет его, голодного ленинградского пацана сосед – вор, попросил помочь. Помощь была простой – ему скидывали лопатник*** в транспорте, а он его выносил. На пацана кто подумает?
Потом он и сам обучился карманной тяге – уважаемая в среде профессия. Потом один срок, другой…
Так как он был пацаном умным и в принципе из положительной семьи – он завоевал уважение людей тем что мог урегулировать конфликты без крови и поддерживать на зоне порядок. Так он стал Вором.
В восьмидесятые – его закатали в Белый Лебедь в Пермском крае – место страшное, туда только Воров определяли. Рабочей зоны там не было, но работать заставляли – давали бревно и таскай, пока не упадешь. Или – отказывайся быть Вором – тогда выйдешь. Дядя Сережа почти два года там отбыл – и не сломался.
Потом – Перестройка, он вернулся в Москву. Стал авторитетным человеком – но опять, не из-за количества людей под ним и стволов у них, а из-за того, что если он решал – то все понимали что так лучше и признавали справедливость этого. Альтернативой - была война всех против всех, которой никто не хотел.
Вором он был союзным – так

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив