Дом с мезонином.

ya_exidna — 28.04.2011 Сериал.
Предыдущая серия здесь.
Эпизод два: штрихи к портрету.

"Андрей Васильич Коврин, магистр, утомился и расстроил себе нервы. Он не лечился, но как-то вскользь, за бутылкой вина, поговорил с приятелем доктором, и тот посоветовал ему провести весну и лето в деревне. Сначала - это было в апреле - он поехал к себе, в свою родовую Ковринку..." - ой, извините, профессиональная деформация.
К слову пришлось.
Сами понимаете: где "Дом с мезонином", там и "Дама с собачкой", и "Учитель словесности", и "Три сестры".
Когда-то мои ученики, приезжавшие потом в Болшево, развлекались тем, что подбирали названия чеховских рассказов и пьес к моей жизни. И мезонин, и собачка, и словесность, и три сестры (одна из которых Анна на шее, а другая попрыгунья) были в наличии. Крыжовник и вишневый сад тоже.
А палата номер шесть неумолимо приближалась к моему мужу.
Хотя в роли глюка ему до сих пор ближе не черный монах, а пиковая дама... его можно понять.

Турецкоподданный, как тот магистр, утомился и расстроил себе нервы. Я не знаю, какой доктор посоветовал ему провести весну и лето в деревне. Вряд ли он имел в виду деревню Болшево.
Итак, в апреле, как и было сказано, в середине весеннего месяца нисана чудо свершилось: наша часть дома была свободна.
И прибыли рабочие, чтобы начинать.
К тому времени я уже постигла некоторые тонкости национальной охоты на домовладельцев.
Выяснила, например, что не властны мы в самих себе и не имеем права ничего строить по собственному усмотрению.
Можете себе представить - хоть на минуточку! - как такое объяснить иностранцу?! Он взывал к логике, объяснял мне, как я неправа, что родилась в таком странном месте, он готов был признать, что Петровский пассаж нельзя перестраивать, ибо он памятник архитектуры, но домик в деревне... ах какой пассаж.
Ладно, он смирился, а я нашла выход.
Оказалось, что если вписать всё новое в периметр уже имеющихся в БТИ планов, то моя задача сильно упрощается. Придется утверждать не строительство, а обновление прогнившей деревянной пристройки.
С этой песней я и ходила по всем инстанциям: не хочу я быть столбовою дворянкой, а хочу лишь новое корыто - старое-то совсем развалилось.

Первым делом нужно было снести пристроенную к дому полусгнившую терраску, тянущуюся до второго этажа, как мы стали называть жуткий чердак. Разрушить все это до основанья, а затем: вырыть фундамент и построить кирпичную двухэтажную пристройку - в тех же контурах, что старая терраса. Оставив на том же месте даже входную дверь.
Так что когда вы потом (если я сподвигнусь))) увидите фоты получившегося в результате монстра, не удивляйтесь и не смотрите свысока: у нас не было выбора. А внутри оно очень даже хорошо.
Более того, официальный проект даже новой пристройки стоил столько же, сколько весь кирпич... и я выкрутилась и из этого, а турецкоподданный еще и расширил наше детище на метр с лишним, но мы пока об апреле и расстроенных нервах.

К середине апреля Елена тоже утомилась и расстроила себе нервы.
Она тоже не лечилась, ибо оно не лечится! но как-то вскользь, за бутылкой вина, упоминала, что мы странные люди и не очень понятно, почему мы так торопим Светочку... к осени вы вполне сможете переехать, котики.
Турецкоподданный объяснял ей про фундамент, канализацию и кирпичные стены.
Она что-то сказала про угловой столик.
Мы не вникли: нас ждала стройка века, нам бы ее заботы.
И вот - процесс пошел: однажды утром из обреченной терраски стали выносить всякий хлам.

Мадам Елена не встает раньше девяти.
На люди она при этом показывается не раньше одиннадцати: столько времени занимает у нее макияж и прочий ондулясьон на дому.
В то утро, однако, она вышла около десяти - и при полном параде.
Ее разбудил звук... как будто топором стучат по дереву - классика. Это была выломана первая из стареньких рам и еще какие-то досТочки.
И произошло явление Елены трудовому народу.
- Ах, как вы рано! - укоризненно защебетала она. - Гуд морнинг, котик! Ах, Яночка, очень милые джинсы, хоть и видно, что старенькие. И, как всегда, не накрашена, как мило... У вас столько шума, я думала, не случилось ли чего... ах, что происходит?

Конечно, случилось.
И - наконец-то! - происходило.
- Боже! - сказала Елена, через пару минут обретя дар речи. - Боже мой, что вы делаете?!
И она поднялась по ступенькам на дракона взглянуть хорошенько на еще существующую, но уже не вполне терраску.
- Я надеюсь, - произнесла она театрально-трагическим голосом, - вы не тронете хотя бы столик!
И сделала паузу.
При Ехидне нельзя делать пауз.
Джулия Ламберт рядом с Ехидной может отдыхать, сколько ей угодно: Ехидна как раз успеет всё высказать.
- Какой столик, мадам Елена? Вы бы отошли отсюда, здесь пыльно и сейчас будет опасно, пойдемте посмотрим из сада... а так шумно только сегодня, завтра уже начнут рыть котлован, будет тихо. Но вообще этим летом иногда, конечно, будет шум, а потом уже никогда, а тут будет практически такая же терраса... у вас прелестная брошка!

С этого надо было и начинать, а я? Молодая была, глупая, эх.
- Брошка из Парижа. Котик, я не понимаю: тебе не нравится этот столик?
- Какой столик, мадам Елена?
- Да вот же он! Это же так удобно, когда на террасе угловой столик, я вам говорила еще зимой!
В углу террасы, там, где одно окошко встречалось с другим, было несколько наискосок прибитых к подоконнику досТочек, образовывавших, если присмотреться и вникнуть, нечто вроде столика... очень мило, но...
- Если он вам не нравится, его же можно покрасить! Да, его определенно нужно покрасить, а то он совсем облез... как плохо, когда дом без хозяина... и здесь, конечно, из окошка на него капало все время, мама всегда папе говорила, что угловой столик вечно мокрый, но на этой терраске никто не жил, иногда дачников пускали... ах да! а здесь разве не было такой миленькой шторки? Я помню, что была шторка! Ее еще мама кнопочками прикрепила...

- Дамы-ы-ы! Немедленно покиньте территорию строительства! - турецкоподданный был в своей стихии и руководил. Оценив выражения лиц, он заговорил более человеческим голосом: - Вы, что, с ума посходили?! Что вы тут... вы хотите, чтоб на вас что-нибудь упало?! Мадам Елена, вашу руку и сердце!
Елена держалась рукой за сердце.
- Столик! - сказала она со слезами в голосе. - Котик! Посмотри, какой столик! если его покрасить... просто на него же годами текло из окна, но он очень мил! Ни у кого нет такого столика...
Магистр турецкоподданный, как вы помните, к тому времени утомился и испортил мне все себе нервы.
- У нас тоже не будет такого столика, мадам. Просто потому, что через полчаса здесь не останется ни стен, ни окошек. Угловые столики не зависают в воздухе, вы в курсе? И было бы мило, чтобы вас уже здесь не стояло! А то какая-нибудь досТочка испортит вам прическу, мадам.
Нервы нервами, а о прическе он кстати.
Елена поспешно отошла подальше и заломила руки.
- Как?! - в изумлении воскликнула она...
...вот тут вы можете меня заподозрить в гиперболизации Елены, но я никогда не пишу ничего фантастического, только реализЬм, а такого не выдумать!
- Как?! Вы хотите сломать здесь стены? Но хоть верхняя терраска останется? Там же (честное слово честной Ехидны! слово в слово передаю! я плакалЬ! - Я.) там же всего полгода назад твоя тётя вымыла окна!

Напоминаю для передышки: это происходило летом 93-го года, это чудо до сих пор "в семье", мы с мужем несем этот крест и полумесяц в полное свое удовольствие. Это мое наследство от папеньки.

- Мадам! - почти зарычал турецкоподданный.
Думаю, что черный монах в развевающихся одеждах был в тот момент близок к нему, как никогда.
Кстати, вы, скорее всего, не знаете, но в турецком сленге есть идиоматическое выражение "найти (встретить) попа". Означет оно "нарваться на серьезную неприятность".
Впоследствии турецкоподданный, за глаза говорящий о Елене только на непереводимом сленге, неоднократно приравнивал ее к тому самому "черному монаху", ага. Мы нарвались в ее прекрасном лице на серьезную неприятность.
- Мадам! Уже падают листья вашу-мать! Верхняя терраска с помытыми полгода назад хлипкими стеклышками не может зависнуть в воздухе. И угловой столик не может. Карфаген Мезонин должен быть разрушен.
Она зарыдала.
...слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны...
- ...скажи ей, что всё будет... - тихо свистела Ехидна, - что столик будет на том же месте... но потом... и еще лучше...

- Но всё будет! - грянул турецкоподданный, не выносивший вида женских слез. - Мадам, всё будет! Мы посадим новый сад, мы построим новый дом! И столик будет еще угловее, а окошки не будут протекать.
- И занавесочки, - вступила Ехидна, загораживая собой кучку выкинутых грязных тряпочек неясного цвета, - тоже вернутся! Я их спрятала от этих варваров. И всё станет как было.
Рыдания не утихали.
- Мадам, успокойтесь... я вас прошу... я не сделаю дому и вам ничего плохого...
И тут турецкоподданный совершил один из самых важных поступков своей жизни.
Он (по определению) хотел сделать добрость и успокоить даму.
Дама, несмотря на бодрый вид и неизлечимое кокетство, родилась в тот же год, что его покойная мама.
Он от всей души хотел сказать ей: "Вы мне как родная! Как мать... или любимая тётя!" - чтоб ушла уже и не мешала.
Но что-то внутри воспротивилось, и он не смог этого выговорить.
- Вы мне, - он замялся, - как лучшая подруга, - выдавил он.
Участь его была решена.
Елена, просветлев лицом, удалилась к себе и больше не мешала ни ломать, ни строить.
И пересказывала всем подружкам, что турецкоподданный не остался равнодушен к ее чарам... ко-о-отик, хочешь чаю? зайди ко мне, ты же устал... Яночка, надеюсь, ты не ревнуешь, хи-хи-хи!
И так много лет...

Вот такие штрихи к портрету.
Моя Мышилла (которая в миру yeho ) не даст соврать, что те штрихи абсолютно реалистичны.
Платоническая любовь турецкоподданного, считающего ее своей лучшей подругой, украсила ее жизнь.Иногда мы с ужасом думаем, что бы с нами  было, приравняй он ее к своей маме.
А стройка между тем началась - продолжение будет, куда ж я денусь? :)))

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив