Дикое, но симпатичное

ibigdan — 30.04.2013 — Лытдыбр

Накануне поминальных дней на кладбище толкотня, и движения больше, чем на Бессарабском рынке в базарный день. Красят оградки, белят бордюры, заливают бетонные цоколя и обкладывают их плиткой, устанавливают памятники. Все заказы как всегда «на вчера», всем срочно и только самое лучшее, чтобы с гарантией на всю жизнь земную и не меньше половины жизни загробной. Заказчики в крике, приемщики в шоке, установщики в мыле.
Редко, кто справляется с потоком заказов перед поминальными днями силами своих бригад установщиков. Я на неделю зову на помощь рабочих из области. «Дикие бригады». Они приезжают – хмурые, неразговорчивые и неприхотливые, на раздолбаных ржавых микроавтобусах, в которых днем возят цемент и гранитные плиты, а ночью спят вповалку, заякорившись у края кладбища.

Самые отчаянные ночуют прямо на кладбище – разбивают в проходе между оградок палатки и ночуют, жарят на спиртовках сосиски, греют чай, выпивают для согрева водки. Охранники кладбища, по идее, должны их гонять, но охранники тоже люди, и понимают «диких», кто за сто грамм понимает, кто за двести, кто за открытку к столетию Тараса Шевченко.
Помню, разложились так мои «дикари» на Лесном кладбище, устроились, а мне к ним приехать надо, на следующий день фронт работ обозначить. И, как назло, машина сломалась, не выдержала поминальных гонок. Ловлю я такси, говорю – Лесное кладбище – и еду.
А время позднее, к двенадцати ночи поближе.
Подъехали. Таксист у ворот кладбищенских притормозил.
- Заезжай, — говорю ему. – Вовнутрь заезжай.
Охранник из будки своей вышел, меня увидел, узнал, кивнул и ворота открыл.
- Туда? – таксист в темноту кладбища рукой ткнул.
- Туда, — говорю. – Там недалеко.
- Не поеду. Не-не. Не поеду и все.
А у меня пешая прогулка по ночному кладбищу тоже восторга не вызывает, мне на дальний участок надо, а в кладбище 140 гектар, пока дотопаешь, да ночью, по темноте.
Убеждал таксиста долго, деньги показывал, хоть в руки и не давал.
Убедил. Заехали мы. Едем. По краю дороги кусты и деревья лохматятся какими-то косматыми рылами, скелеты крестов намогильных мелькают в свете фар, бледные портреты умерших с памятников укоризненно поглядывают. Гляжу, приуныл мой таксист, в сиденье вжался, по сторонам не смотрит, шепчет чего-то, толи молится, толи себя ругает.
Когда из-за поворота фары осветили палатку и людей вокруг синюшного огонька спиртовки, таксист не закричал только потому, что у него дыхание перехватило. А так он всем телом показал, и мимикой, и жестами, как ему закричать захотелось.
- Ты постой тут, — сказал я таксисту, когда он чуть отошел, и вернулась к нему способность информацию воспринимать. – Я скоро. С товарищами пообщаюсь и назад поедем.
Вот если бы таксист дорогу назад помнил, он бы меня вряд ли дождался, будьте уверены, и денег ему даже не надо было. Укатил бы, только его и видели. Да вот беда, дорогу он не запомнил, потому стоял на месте смирно, лишь свет себе в салоне включил зачем-то.
Пообщался я с бригадиром «диких», разложили мы с ним при свете горелки, какие завтра работы да на каких участках делать, ударили по рукам. Помню, я внушение ему еще сделал, чтобы не шумели и не мусорили. Впрочем, бригада была нормальная, насколько может быть нормальной «дикая» бригада из области, спокойно ночующая в палатке посредине кладбища.
Поехали домой.

Таксист молчал всю дорогу. Даже музыку не слушал. Под конец, у подъезда, когда я с ним расплачивался, голос подал.
- Вот расскажу кому, не поверят, — сказал и добавил почему-то. – Но я не расскажу.
Махнул я ему рукой и домой пошел.
Уснул моментально – набегался за день, наездился.
Жена разбудила меня через час, растолкала, вся всклокоченная, перепуганная, в темноте два глаза аж светятся, так широко раскрыты.
- Там, — сказала. – На кухне. Холодильник.
- Логично, — ответил я. – Не в зале ему же стоять. Молодец. Место знает. Оценка пять.
И заснуть попытался. Но жена у меня упертая, особенно когда испуганная.
- Кто-то на кухне у нас, — прошептала жена и в плечо мне так вцепилась, что даже спать перехотелось.
- Ладно, — сказал. – Плечо мне отдай. Схожу, посмотрю, что там у нас.
А на кухне действительно холодильник, только весь какой-то раскрытый, и ящики из морозилки выдвинуты. И свет на кухне горел. И нет никого.
Посмотрел я вокруг, под стол заглянул, в раковину тоже глянул на всякий случай, холодильник закрыл, свет выключил и спать пошел.
- Нормально все, — жене сказал. – Сквозняк.
Через час меня жена опять разбудила.
- Иди, — говорит. – Твой сквозняк, кажется, гречку с рисом перебирает.
Во второй раз на кухне обстановка была определенно похуже, чем в первый. Свет опять горел, шкафчики нараспашку, и крупа гречневая с макаронами по полу рассыпана. «Ну, — думаю, — определенно я чей-то дух с собой с кладбища прихватил. Ишь, буянит, обживается».
Работники кладбища, как врачи, люди циничные, но в Бога верующие.
Перекрестился я. Водочки из холодильника достал, налил с полстакана, хлеба отломал краюшку, сигаретку положил рядом, спичек коробок. Извинился, если что не так, и пообещал завтра лично проконтролировать, чтобы «дикие» после себя порядок оставили.
Остаток ночи спали мы спокойно.
А утром, как и обещал, заставил «дикую бригаду» на соседних могилках убраться, траву вырвать и оградки поправить.
Хоть и не появлялся никто больше на кухне, а слово есть слово.

(с) pashtet_77 в рамках проекта «Переселение душ».

Сохранено

</>

Дикое, но симпатичное

Накануне поминальных дней на кладбище толкотня, и движения больше, чем на Бессарабском рынке в базарный день. Красят оградки, белят бордюры, заливают бетонные цоколя и обкладывают их плиткой, устанавливают памятники. Все заказы как всегда «на вчера», всем срочно и только самое лучшее, ...

Читать полностью

Источник

Оставить комментарий

Популярные посты:

vitellius

Камин или печь: что выбрать для гостиной?

ru_aviation

СЛА-2024 ч6-2: парашютисты продолжаются...

euro_royals

Подарок Королевы Маргрете Королю и Королеве

humus

1990-е на снимках Игоря Стомахина. 1980-е-1990-е. «Вокруг рока»

vedmed1969

"Динамо" бежит? Все бегут!"

glukovarenik

Зеленоградск. Музей курортной моды

• Ранее
• Архив