Дело Ленина

«Надо поощрять энергию и массовидность террора»

«Красный террор» был объявлен большевиками практически сразу после октябрьского переворота, в ходе начавшейся Гражданской войны.

Он стал главным способом продолжающейся борьбы за власть, удержания власти и фактически главным большевистским, ленинским способом государственного управления.

Причем известная непримиримость большевиков и лично Ленина не была результатом «Белого террора» в ходе гражданской войны, как об этом пишут в просоветской исторической литературе. Еще до переворота, в сентябре 1917 г., в своей работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» Ленин заявил, что

«…без смертной казни по отношению к эксплуататорам (т.е. помещикам и капиталистам) едва ли обойдется какое ни есть революционное правительство».

Отметим здесь, что к этой своей позиции Ленин возвращался неоднократно.

В сентябре 1919 г. в статье «Как буржуазия использует ренегатов» он раскритиковал книгу Карла Каутского «Терроризм и коммунизм», прояснив в очередной раз свою точку зрения на террор вообще и на революционное насилие в частности. В ответ на обвинение в том, что до революции большевики были против применения смертной казни, а захватив власть, применяют массовые экзекуции, Ленин заявил, что:

«Во-первых, это прямая ложь, что большевики были противниками смертной казни для эпохи революции… Ни одно революционное правительство без смертной казни не обойдется и что весь вопрос только в том, против какого класса направляется данным правительством оружие смертной казни».

Уже 24 ноября 1917 г. Совет Народных Комиссаров (СНК) издал Декрет «О суде», согласно которому были созданы рабочие и крестьянские Революционные Трибуналы «для борьбы против контрреволюционных сил в видах принятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц».

6 декабря 1917 года СНК рассмотрел вопрос об угрозе антибольшевистской забастовки служащих в правительственных учреждениях во всероссийском масштабе. Было принято решение создать чрезвычайную комиссию для выяснения возможности борьбы с такой забастовкой путем «самых энергичных революционных мер». На пост председателя комиссии была предложена кандидатура Феликса Дзержинского.

7 декабря Дзержинский на заседании СНК сделал доклад о задачах и правах комиссии. В своей деятельности она, по мнению Дзержинского, должна была обращать внимание прежде всего на печать, «контрреволюционные партии» и саботаж. Ее надлежало наделить довольно широкими правами:

8 августа 1918 года В.И. Ленин пишет Г.Ф. Федорову о необходимости массового террора для «наведения революционного порядка»:

Немногим позже, 9 августа 1918 года, Ленин отправляет указания в Пензенский губисполком:

Среди мер по «наведению порядка» и «предупреждению сопротивления» предлагались также операции по взятию заложников и осуществлению угроз и шантажа. Дзержинский объяснял, что данная мера

Ленин немедленно дополнил данное предложение и предложил перечень мер по «практической реализации проекта»:

«Охотники до народа» нашлись немедленно.

Никогда еще в российской истории к «прикладной деятельности» не было востребовано такое число садистов.

3 сентября 1918 года Народный комиссар внутренних дел Григорий Петровский в своем распоряжении заявляет о несоответствующем выполнении указаний революционной власти, поскольку расстрелы происходят недостаточно массово. Издается и затем публикуется в «Еженедельнике ВЧК» (эта своего рода массовая «практическая инструкция для убийц» издавалась по инициативе Дзержинского) следующее указание:

Тут же был приведен список лиц, подлежащих немедленному расстрелу по решению «троек»:

«I. Применение расстрелов.

Всех бывших жандармских офицеров по специальному списку, утвержденному ВЧК.

Всех подозрительных по деятельности жандармских и полицейских офицеров соответственно результатам обыска.

Всех имеющих оружие без разрешения, если нет на лицо смягчающих обстоятельств (например, членство в революционной Советской партии или рабочей организации).

Всех с обнаруженными фальшивыми документами, если они подозреваются в контрреволюционной деятельности. В сомнительных случаях дела должны быть переданы на окончательное рассмотрение ВЧК.

Изобличение в сношениях с преступной целью с российскими и иностранными контрреволюционерами и их организациями, как находящимися на территории Советской России, так и вне ее.

Всех активных членов партии социалистов-революционеров центра и правых. (Примечание: активными членами считаются члены руководящих организаций — всех комитетов от центральных вплоть до местных городских и районных; члены боевых дружин и состоящие с ними в сношениях по делам партии; выполняющие какие-либо поручения боевых дружин; несущие службу между отдельными организациями и т.д.).

Всех активных деятелей к/революционных партий (кадеты, октябристы и проч.).

Дело о расстрелах обсуждается обязательно в присутствии представителя Российской партии коммунистов.

Расстрел приводится в исполнение лишь при условии единогласного решения трех членов Комиссии.

По требованию представителя Российского комитета коммунистов или в случае разногласия среди членов Р. Ч. К. дело обязательно передается на решение Всероссийской ЧК.


…Должны быть произведены массовые обыски и аресты среди буржуазии, арестованные буржуа должны быть объявлены заложниками и заключены в концлагерь, где для них должны быть организованы принудительные работы. В целях терроризации буржуазии следует также применять выселение буржуазии, давая на выезд самый короткий срок (24–36 часов)…»

Призывы к массовому террору широко присутствовали в большевистской прессе. 31 августа 1918 года газета «Правда» писала:

«…Настал час, когда мы должны уничтожить буржуазию, если мы не хотим, чтобы буржуазия уничтожила нас. Наши города должны быть беспощадно очищены от буржуазной гнили. Все эти господа будут поставлены на учет и те из них, кто представляет опасность для революционного класса, уничтожены. […] Гимном рабочего класса отныне будет песнь ненависти и мести!»

ЦК РКП (б) и ВЧК разрабатывают закрытую совместную инструкцию следующего содержания:

«Расстреливать всех контрреволюционеров. Предоставить районам право самостоятельно расстреливать… Взять заложников… устроить в районах мелкие концентрационные лагери… Сегодня же ночью Президиуму ВЧК рассмотреть дела контрреволюции и всех явных контрреволюционеров расстрелять. То же сделать районным ЧК. Принять меры, чтобы трупы не попадали в нежелательные руки…»

Известный чекист Мартын Лацис (Ян Судрабс) так определил принцип красного террора:

«Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом — смысл и сущность красного террора».

Более того, по его словам, органы ЧК были не слишком строги и решительны в принятии решений о непосредственной ликвидации, убийстве противников новой революционной власти:

«Если можно в чем-нибудь обвинить ЧК, то не в излишнем рвении к расстрелам, а в недостаточности применения высшей меры наказания. Строгая железная рука уменьшает всегда количество жертв».