чувства верующих

Мешки, вёдра, сумки, ящики, багажник обычный и на крыше. Рдеют помидоры, круглятся сквозь синтетическую рогожку яблоки, матовые сливы глядят из ведра, спорят с ними лаковые перцы и гоночных очертаний баклажаны... Деметра с Помоной знают, что там ещё, роскошный ранний сентябрь, вот, перекатывается по асфальту упущенный штрейфлинг, писать об этом долго, но вижу я всё это сразу целокупно — ослепительное и внятное, как фейерверк.
Хозяйка и мать семейства командует парадом, подхватывает два ведра с предусмотрительно перемотанными тряпицей ручками, делает шаг к подъезду, и тут.
Кошачий отрок идеально чёрной масти, один из жителей нашего подвала, в порыве юного веселья галопирует через двор, пересекая семейству дорогу.
Семейство замирает.
— Ты чего, пошли, — говорит нагруженная помидорами мать отцу, не трогаясь с места.
— Не, не пойду, — тихо и решительно отвечает отец.
Здесь надо сказать, что папа Григорий IX, вроде как объявивший чёрных котов диавольским отродьем, никогда не входил в число моих моральных авторитетов. Более того, если выбирать между ним и богиней Фрейей, чьим атрибутом выступает по мнению исследователей чёрная кошка, я, несомненно, выберу Фрейю, потому что склонна больше верить тому, что обещает здоровье, удачу и богатство, чем опасаться айлуроморфных чертей.
В общем, я хихикаю про себя и пересекаю невидимую черту, проведённую котёнком.
Дружно выдохнув, соседи подхватывают свои сумки-вёдра и трогаются с места.
Я открываю дверь и, полуобернувшись, вижу, как за моей спиной всё тот же чёрный котёнок выпрыгивает боком из лопухов и мчится, высоко вскидывая угловатый задик, обратно в подвал — с волшебной неизбежностью вновь пересекая дачникам дорогу.
Прозрачно пуст вечерний двор, ясен воздух, медлительна нежная осень.
|
</> |