"Чучело"


Тут вот, для советского кинематографа первой половины восьмидесятых это общая тенденция была: когда оказалось, что маститые , состоявшиеся режиссёры ла и вообще деятели кино вдруг увидели и осознали, что рядом, несколько незаметно для них, пока они творили всякие классические шедевры вроде «Соломенной шляпки», «Буратино» и «Горячего снега» произошла смена общества, в котором ни жили, причем не всего общества, а молодой его части. Появились какие-то дети, и какое-то юношество, совершенно на их не похожее ( они в их возрасте были совсем иными!), которые тем не менее вот живут рядом, но на которых глядишь- и не понимаешь. А как-то понять надо, это и самому интересно, и самому эе стыдно за непонимание – вроде тебя увенчивали лаврами за «знание человеческих душ», прослыл корифеем на этом поприще, а тут вот такое !
И вот пошли одни за другим фильмы- тут и «Пацаны», и «Чучело», и «Плюмбум», и «Авария – дочь мента», да и «Асса», наконец, ну и полно других, я только самые известные назвал.
В случае с «Чучелом» режиссер наверное даже искренне попытался осознать то, что наблюдал , о чем, конечно, в больше й степени слышал – всю эту неожиданную подростковую жестокость, да буллинг-травлю, но – как это все изобразить правильно ? К чему подвести зрителя ?
Ответа нет, и готовых наработок в изображении – тоже.
В итоге получилось – неважно, и совсем не потому, что режиссер был плох- а потому, что способа понимать у него не было. Ибо…. ибо уже и лавры велики, и самомнение высокое, и возможность к искреннему обучению утрачена.
Поэтому и получилось этакое артхаусное кино, которое на ура прошло бы в специфической любительской среде, но которое странновато вышло, когда покатилось в широкой прокат: оно вроде бы претендует на жизненность, но вот видно же, что несмотря на реалистичный пейзажи да быт, внешнее хороший вид персонажей, они и ведут себя как-то странно, и общая ситуация фантасмагорстична: и детей , которые становятся только вот юными подростками, с такой мотивацией и такими разговорами никто не видел – они вроде бы понятные слова говорят, с привычной интонацией, но общей жизненной логике чужды, да и способы их действия совершенно именно что театральны, но никак не жизненны: вершиной травли становится именно что театральное сожжение платье главной героини, причем совсем не публичное, от которого весь классный коллектив приходит в злобное удовлетворение, но саму героиню никто и пальце не тронет ( кто знает – то скажет, что подростковая жестоксть – она совсем в иных формах).
Николаю Бессольцеву, провинциальному чудаку ( да, были такие типажи) присоединяют то увлечение в олигархо-меценатском духе, то есть коллекционирование старинных картин, от которых он вполне легко отказывается, равно как и от устоявшегося места жизни, из-за детского вполне дежурного кризиса Лены; Миронова играет роль « отрицательного детского «идеологического партсекретаря», этакого главу пионерской дружины- «навыворот», которой все в классе подчиняются, да не ситуативно, а постоянно; психический кризис Лены – так тоже слишком уж показателен, слишком уж для подмостков…
Причина кризиса и начала травли – тоже какая-то натянутая, вроде похожа на правду, но понимаешь, что в реальности -то наверняка по другой тропинке развитие пошло…
И разрешение конфликта – проходит красиво, но в виде несчастного хэппи-энда: коллектив символически, «убивает» - изгоняет Лену и тут же – осознает, что вот, мы были неправы, и это уже твердо осознали !
Фильм это- - в самом деле в свое время был массовым по просмотру.
Учителя водили классы смотреть его фактически даже по разнарядке, устаивали обсуждения, и в некоторых случаях – даже сочинения писали. И ведь было о чем – в самом деле, тема интересная, раньше такой и не было никогда, а тут – сняли над ней покров !
Но… и общество, что подростковое, что взрослое, так и осталось в недоумении- а что же делать-то с этим ?
В сочинениях дежурно лились строчки про « внимательность к человеку», и про « надо быть добрее».