Часть II. Мышкин.

vodnik_t — 17.08.2025

Глава I. Когда б вы знали из какого сора или неизданное из Гераклиды.

Пост лютого графоманства. Но раз это литературное хулиганство родилось во время поездки, толчком к нему послужили события поездки, да и сочинено оно начерно было участниками поездки, не вижу причин не включить его в рассказ о поездке :-)))  

Ссылка на яндекс-карту поездки.

Выехав из Углича, мы в первой или второй деревне наткнулись на аншлаг, на котором было крупно написано: «Ассенизатор и Илосос». Именно так — с большой буквы.

— Звучит, как имена героев древнегреческого мифа, — меланхолично заметил я.

— Угу, это те парни, что должны были чистить конюшни царя Авгия, но царь зажлобился и решил подтянуть Геракла, когда ситуация вышла из под контроля, — тем же тоном отозвался Павел.

Как несчастный «Ховер» не разорвало изнутри, я не знаю.  Дальше нас с Павлом несло. В конце-концов мы сочинили целый эпос. Не могу его здесь не привести. Итак, миф об Ассенизаторе и Илососе. Неизданное из Гераклиады.

Ассенизатор с раздражением вздохнул и помянул под нос царя Авгия и Зевсову матерь.

— Не уступает, задница царская? — заглянул в глаза отцу Илосос.

— Совсем охренел, старый хрен, — кивнул Ассенизатор, — вообще разговаривать не хочет. Мол, мы можем идти в Кроносову задницу и занимать там сидячие места. Говорит, подписал на нашу кровную работу какого-то великого героя — сына Зевса и абсолютно на халяву. Мол, родственник Эврисфей подогнал. Сегодня приступает.

— Врёт! — убеждённо заявил Илосос. — Звездит, как пифия! А если и не врёт, то один хрен, даже если и правда героя нашёл. Он герой этот кто? Правильно — любитель! А тут специалист нужен, как мы с тобой, мой благородный родитель. Ведь видел ты, как под небом многие сильномогучие к навозу быков меднорогих и коней златокопытных  во силе своей подступали...

— Тьфу! — Ассенизатор плюнул. — Не надо было тебя в гимнасий отдавать! ПТУ бы хватило. Опять гекзаметрами заговорил!

— Да ладно тебе, бать! — приступ пафоса у Илососа прошёл. — Сам же говорил, что польза была, особенно от логики. Вот и сейчас логика. Мы с тобой профессионалы, — Илосос продемонстрировал медноблещущий трубный ключ №4 с надписью «Гефест Inc.» и странным клеймом в виде полноватого узкоглазого субъекта в странной тунике на пуговицах и стоячим воротником, держащего в руках табличку красного цвета с удивительным узором 毛主席语录, — а эти — любители. Сам же видел, многие пытались после того, как эта жаба Авгий нам контракт не продлил, жлобяра, что б ему папашиной рожи вовек не видать! А дерьмо-то, меж тем, уже через забор попёрло, — Илосос картинно указал на каловые Эвересты, возвышающиеся не только выше забора циклопической кладки, но и выше крыш. Так что одним героем больше, одним меньше — результат один. Это им не мечом махать и не на колесницах рассекать — тут профессионал нужен. А что сын Зевса — эка невидаль, Громовержец чуть не половину Эллады того...

— Угу, — кивнул Ассенизатор. — Знать, и правда в этом гимнасии тебе в башку что-то залезло, хоть «отлично» у тебя только по панкратиону, а остальное трояки. — Ассенизатор втянул ноздрями воздух и поморщился. — Пошли ка отсюда, сынок, в таверну что ли, а то от конюшен, кажись задувает. Не задохнуться бы.

— Пошли, бать!

Что ж, пока наши герои следуют в таверну, стоит познакомиться с ними получше. Итак, зовут их Ассенизаторос и Илососос или, на грубом диалекте Элиды, Ассенизатор и Илосос. Они потомственные сантехники-золотари — люди уважаемые и ценимые, ибо Элида славится своим скотоводством, а где кони с коровами, там и... понятно, в общем, что. И самым крупным, жирным, сладким, вкусным и замечательным контрактом у них были Авгиевы конюшни. Но это только название «конюшни», а в реальности целый скотоводческий комплекс: триста быков с белыми как снег ногами, двести быков — красные, как сидонский пурпур, двенадцать быков, посвященных богу Гелиосу — белые, как лебеди, и один бык, отличающийся необыкновенной красотой, сияющий, подобно звезде. Ну, а коров и лошадей вообще никто не считал, хотя, последних, вроде, было несколько поменьше, чем КРС. Словом, с такими объёмами компания «Ассенизатор и сын его Илосос Ltd.» жила, как у Зевса за пазухой. И тут, при пролонгации этот Гелиосов байстрюк Авгий режет сумму сразу в пять раз — не хочешь, не подписывайся — на твоё место в очередь в хитонах стоят, щас тендер объявим... Объявили. Нашлись желающие. Даже на меньшую сумму, чем выставлял царь. Но не справились и царь внёс их в реестр недобросовестных поставщиков, путём продажи в рабство. На Крит. Прямой поставкой Минотавру. Хоть настоящего Минотавра Персей давно зарезал, но критяне славились, как те ещё затейники, так что результат для проданных оказался схожим. Внеся в реестр первых, Авгий объявил новый тендер. На пятый раз желающие кончились. Ассенизатор с Илососом ухмыльнулись и спросили: «Ну и что?», но царь Авгий закусил удила. И к моменту описанного выше разговора отца с сыном, навозная война царя и потомственных золоторей шла уже почти год — никто не хотел уступать. И это ударило по компании «Ассенизатор и сын его Илосос Ltd.». Не то, чтобы дела у фирмы пошли плохо — работы хватало, но в расходах пришлось несколько ужаться, а новые колесницы от лучших производителей Эллады из разряда «реальная возможность» перешли в категорию «мечта, уносящаяся в вонючую даль», так что отец с сыном находились в опасной близости от бунта, потрясения основ и разгибания скреп. Такие дела.

Ладно, пока я рассказывал предысторию, герои добрались до, стратегически расположенной на высоком берегу реки Алфей, таверны «Козёл и бурдюк». Ассенизатор сел на лавку за столом, стоящим на террасе — он не любил эти царские вытребеньки — есть на ложах и потому, по, врождённому демократизму, предпочитал столы и лавки, и, кроме того, с террасы открывался  прекрасный вид на расположенные между реками Алфей и Пеней «конюшни».  За ними сквозь навозные горные хребты и пики — будто какой-то спятивший особо титан громоздил тут из дерьма Пелионы на Оссы,  просматривался и дворец Авгия. Ветер, к счастью, дул в сторону от таверны.

— Падай, глина! — Ассенизатор указал сыну на место напротив себя.

— Халдей, — щёлкнул в воздухе пальцами Илосос, водружая афедрон на лавку.

— Чего изволите, кирие? — из воздуха материализовался кудрявый вьюнош в грязной тунике и пламенеющим левым ухом и опасливо покосился на выглядывающий из мешка медноблещущий трубный ключ №4 — отца и сына в таверне знали.

— Лессбосского нам амфору. Разбавленного, — солидно изрёк Ассенизатор. — И пожевать. Сыру там, только не козьего, баранины и зеленушки натряси. Ну и лепёшек тащи. Пшеничных. Ячменных притащишь — убью. Максимально болезненным способом.

— Бать, — осторожно заметил Илосос, — с разбавленного, того, обо...

— А с неразбавленного свалимся — нам тут долго сидеть, — поучающим тоном произнёс Ассенизатор, после чего обернулся к официанту. — И ведро.

— Значит, вы, кирие, заказали амфору разбавленного лессбосского, сыр, баранину, зелень, лепёшки, — халдей взял паузу. — И ведро. Всё верно? Напитки сразу подавать?

— Ещё фиг тащи, — добавил Ассенизатор. — И сушёных, и свежих. Вино сразу. Всё, унёсся Бореем!

Парень с драным ухом оказался разворотливым — не прошло и нескольких мгновений, как он появился, сгибаясь под тяжестью амфоры, а за ним второй такой же, только с красным правым ухом тащил блюдо с сыром, лепёшками, фигами и зеленью. И ведро.

— Простите, о высокодостойнейшие, барашка подождать придётся, — шмыгнул носом левоуходраный. — Жарится.

— Понятно, — кивнул Асенизатор. — Не пешком из Семивратных Фив идёт — и то хлеб. Так, педарионы, вино вон ему отдай, блюдо сюда ставь, а ведро под стол.

— Извольте-с! — халдеи мигом исполнили указанное.

— А вы ничего — разворотливые, — хмыкнул Ассенизатор. — Как звать?

— Меня Памфилос, а его — Эварист.

— Понятно, — опять хмыкнул Ассенизатор. — Ну, работайте. Глядишь, и по оболу получите.

— Орлы, а чего там возле царских конюшен затевается? — подал голос Илосос.

— Так, кир Илососос, великий герой Геракл — сын Зевса идёт чистить конюшни царя Авгия, — хором выдали халдеи.

— А чего такой толпой?

— Так ка же иначе, о достойнейший? С ним царский распорядитель конюшен с подручными — двадцать семь голов, главный царский писец с подручными — шестнадцать голов, казначей с подручными — тридцать пять голов, царские кифаред и поэт с оркестром и всякой сволочью — до пятидесяти голов. Прочая сволочь — не считали. И царский глашатай.

— И на фига столько?

— Для порядка и уважения, кир, — Памфилос вздохнул. — Да и интересно — не каждый день сын Зевса дерьмо-то выгребает. Мы вот тоже хотели, да...

— Хозяин поймал и уши накрутил, — со смехом подытожил Ассенизатор. — А чего там такого интересного?

— Так, кир Ассенизаторос, этот сын Зевса подрядился за один день всё вычистить.

— Илосос, сын мой, ты слышал это? — от изумления Ассенизатор сбился на высокий штиль. — Даже нам — мужам, в сём деле многоискусным, не меньше двух недель на то потребно!

— Бать, да я и сам охренел, — развёл руками Илосос.

— Ну, посмотрим какой это Аквилиад, — усмехнулся справившийся с собой Ассенизатор и протянул сыну чашу. — Наливай, сынку!

— А чего этот как его... сын Зевса...

— Геракл, кир — подсказал молчавший дотоле Эварист.

— Во, Геракл! — кивнул Илосос. — Сколько он за работу взял не знаешь?

— Десятую часть всего скота.

— Ну ни хрена себе, загрызи меня эриманфского кабан! — Илосос от изумления даже пролил вино. — И Авгий согласился?

— У нас в Элиде за такое, было дело, двоих убили, — неодобрительно покосился на сына и на лужу вина на столе  Ассенизатор, но Илосос от изумления не услышал.

— Таки, этот сын Зевса развёл его, как македонянина на Микенском Привозе! — хором заголосили братья-халдеи. — Он же конюшни чистить вовсе за бесплатно должен, шемазлос! Не, не шемазлос — повернул так, что за за день вычистит, а царь не поверил, тогда этот Геракл с царём на каждую десятую скотину забился. Вот народ и собрался. Да и спор царский — порядок, таки, быть должен! А Геракл, всё одно, таки, шемазлос! Ой-вей, где ж такое, таки, видано?!

— Ну, посмотрим какой это Аквилиад, — повторил Ассенизатор и опрокинул чашу в глотку.

А посмотреть было на что. Толпа добралась до конюшен. Наверняка, здесь не обошлось без воли Аполлона и Гермеса, но с террасы таверны всё было видно так, будто действо разворачивалось не в десятке стадий, а совсем рядом. Впереди шёл здоровенный мужик в львиной шкуре и с суковатой дубиной на плече, за ним размашисто шагал парень тоже немелких габаритов — он тащил громадный лук и колчан со стрелами, а так же тюки с одеялами, два здоровых бурдюка, туго набитый заплечный мешок, из которого выглядывала ручка гигантской совородки и связка шампуров. Потом следовало стадо кифаредов, кифарящих кто в лес, кто по дрова, за ними флейтисты, свистевшие точно так же, и мужик, со всей дури колотивший в большой бронзовый щит. Сзади топал царский глашатай с носом, зажатым медноблещущей прищепкой, а за ним, организованной толпой,  все остальные.

Наконец мужик в львиной шкуре дошел до каменной ограды конюшен и с остервенением почесал спину об угол. Глашатай поднёс ко рту огромное яркоблещущее орало и гнусаво возгласил:

— Процессия, стой!

— Да стою уже, сожри тебя Кербер! — отозвался Геракл, продолжая чесаться. — Блох развели во дворце, животные!

— И не говори, дядя! — парень сбросил наземь поклажу и тоже принялся чесаться.

Слышно было так же хорошо, как и видно — точно не обошлось без Аполлона с Гермесом!

Глашатай поднял руку. Кифареды, флейтисты и мужик со щитом смолкли, а глашатай снова заорал в орало:

— Слушайте, люди Элиды! Великий герой Геракл подрядился за день выгрести дерьмо из царских конюшен! — глашатай набрал в рот воздуха и проревел. — Дать герою лопату!

Кифареды, флейтисты и мужик со щитом попытались изобразить на своих инструментах то ли туш, то ли «Марш Радецкого», то ли «Глори, глори, алилуя» — всё равно никто из окружающих в музыке ничего не смыслил. Под эту какофонию  два гоплита торжественно вынесли огромную цельнобронзовую блестящую лопату и с размаху воткнули её возле ног Геракла. Тот без усилия выдернул её и несколько раз подбросил в воздух.

— Легковата, — сказал он глядя на распорядителя конюшен.

— Ну, это, герой, твои проблемы, — мерзко ухмыльнулся тот, извлёк из хитона огромную клепсидру и изрёк. — Приступай, сын Зевса, время пошло!

— Ладно, — кивнул Геракл и обратился к парню. — Иолай, становись — оттаскивать будешь.

— Ээээ, нет, — опять мерзко ухмыльнулся распорядитель конюшен. — Сказано было сам-один.

— Хрен с тобой, — неожиданно легко согласился Геракл. — Один, так один. Иолай, отбой! В три скрипа!

Иолай не заставил себя долго ждать: одно одеяло расстелил, из другого соорудил навес от солнца, вместо подушки пристроил свой мешок, плюхнулся и тут же захрапел.

— Силён, салабон! — восхитился герой, зашёл за ограду, кхекнул и выбросил наружу добрый куб навоза.

— Здоров кабанина, бать, — заметил на террасе Илосос. — Только ни хрена у него в одну лопату не выйдет — тут пол года будешь выгребать. Даже с нашей фановой системой и то две недели, как ты сказал, только её без нас не запустить.

— Будем посмотреть, — отозвался отец. — Наливай, сынку.

Довольно долго так и продолжалось: Ассенизатор с Илососом выпивали и закусывали, кстати, подоспел жареный барашек, дерьмо с похвальной регулярностью летело из-за ограды, Иолай храпел, зеваки жарились на солнце. Толпа, к слову, изрядно поредела — жарко и скучно. Только раз публика оживилась, когда Геракл проломил ограду с противоположных сторон конюшен. Но ничего принципиально нового не произошло — просто навоз стал лететь из этих проломов.

— Силён, бродяга, — обгладывая баранье рёбрышко заметил Ассенизатор. — Часа два уже кидает и не запарился.

— Бать, но не может же он быть совсем тупым, — Илосос смачно откусил от бараньей ноги и запил мясо вином. — Не может не видеть, что не успеет — мы уже четверть ведра налили, а он ещё одной горы не разобрал, а их там сотни!

— Всяко бывает, сынку, — Ассенизатор отхлебнул из чаши. — Смотрим пока, нам спешить некуда.

Наконец, последние зеваки расползлись. Из ворот конюшен появился Геракл и ласково пнул Иолая.

— Подъём, желудок! — рявкнул он. — Хватай нивелир и пошёл!

Иолай вскочил, сунулся в мешок, повозился там, извлёк складную треногу, развернул и водрузил сверху здоровую трубу. 

— Сечёшь, салабон! — одобрил Геракл, процарапывая на черенке лопаты риски мечом.

— А то ж! — ухмыльнулся Иолай.

— Не рано задедовал, душара? — хмыкнул, больше для порядка, Геракл.

— Виноват, тащ! — вытянулся Иолай.

— То-то, желудок, — кивнул Геракл и протянул племяннику лопату. — Вот тебе рейка. Метнулся эриманфским кабанчиком! 

Отец и сын переглянулись.

— Интересноооо... — протянул Ассенизатор. — Чуешь, чем пахнет, сынку?

— Профиль пробивает, — Илосос поскрёб в затылке. — А зачем, бать?

— Эхе-хе, — Ассенизатор поскрёб в бороде. — Проблемы у нас, сынку. Конкурент. И серьёзный.

— Да профиль-то ему зачем? — Илосос отставил чашу.

— Смотри, студент, и учись, а то так и будешь всю жизнь ключи подавать, бестолочь, — Ассенизатор ткнул пальцем на пойму, где метался, как в задницу укушенный, Иолай.

Профиль Геракл с Иолаем сняли на удивление быстро.

— Всё, отдыхай, желудок! — сын Зевса хлопнул племянника по плечу. — Один, значит один. Лопату отдай.

— Неужели сможет? — присвистнул Ассенизатор.

— Что сможет, бать? — осторожно спросил Илосос.

— Смотри и учись, чучело! — рявкнул отец. — Послал Зевс сыночка!

И тут Геракл показал, как он на самом деле может копать — канал от конюшен в сторону дворца Авгия рос на глазах — не прошло и половины часа, как герой его прорыл, а потом и с другой стороны — прямо до берега Алфея. Ассенизатор от изумления даже забыл, что собирался воспользоваться ведром. А Геракл перешёл на другую сторону конюшен и начал строить плотину, кидая громадные камни, как детские мячики. Иолай, забравшись вместе со всем скарбом на горушку корректировал:

— Левее, дядь! А вот тот камень на шаг дальше!

— Охренел, желудок? — прохрипел Геракл. — А ну корректуру, как положено!

— Виноват! — рявкнул Иолай. — Левее ноль-ноль-четыре, дальше два!

— То-то, салабон!

Геракл только хмыкал и кидал камушки  размером со среднего размера  быка чётко по месту. Ну, разве, изредка промахивался.

— Это он что, плотину ставить собрался? — охнул Илосос и немедленно выпил. — Там же стадия четыре!

— Он справится, чтоб его Минотавр попользовал! — зло сплюнул Ассенизатор.

По сказанному и вышло — сначала запруженный Пеней устремился в ложе Алфея, а потом на горушку Иолая, громко пыхтя и матерясь гекзаметрами, влез Геракл и втащил туда булыгу размером чуть не с четверть самой горушки.

— Да Кроносову бабушку! — нецензурно изумился Ассенизатор. — Смотри, сынку, сейчас будет номер!

— Неужели докинет, бать? — Илосос глянул на отца выпученными глазами.

— Этот докинет! — отрезал отец.

Так и вышло — Геракл с хрипом поднял каменюку и метнул её в русло Алфея. Камень с рёвом прорезал воздух и чётко заткнул проход в плотине.

— Вот и всё! — выдал Геракл, плюхаясь на задницу. — Вина подай, желудок!

Иолай молча сунул дяде бурдюк, к которому Геракл и присосался.

— Вот это глоток, — пролепетал Илосос.

Вода в запруде, меж тем быстро пребывала и, наконец пошла в канал, проведённый Гераклом к конюшням.

Некоторое и довольно долгое время ничего не происходило — Авгиевы конюшни поглощали воду двух рек без какого либо видимого результата.

— Дядь, а сработает? — донёсся до отца с сыном взволнованный голос Иолая.

— Куда оно денется, салабон? — добродушно пробасил Геракл. — Отдыхаем.

Наконец, из-за ограды конюшен послышались шум, плеск и чавканье, а каловые Эвересты зашатались и начали оседать. Ещё через некоторое время они рухнули и навозное цунами устремилось по каналу в сторону царского дворца.

— Ай, молодца! — Ассенизатор вскочил и завопил от избытка чувств. — Сынку, этих надо к нам в бригаду во что бы то ни стало!

— Бать, у нас же семейный бизнес! — уронил на пол челюсть Илосос.

— В титанову задницу! — заорал ещё громче Ассенизатор. — Окрутим обоих! Ты представляешь, как мы вместе развернёмся?! Да у них талантище!

Навозное цунами, меж тем, накрыло царский дворец, вызвав там немалое оживление. На крыше самого высокого из зданий появился царь со свитой, изрыгающий ругательства в адрес Геракла. Тот со своей горушки показал царю Авгию неприличный жест.

— Во даёт, бродяга! — зашёлся от хохота Ассенизатор.

Долго ли, коротко ли, но навозный поток схлынул: и через конюшни, и через дворец текла чистая вода. Геракл достал лук, наложил стрелу, прицелился и выстрелил в тот огромный камень, что затыкал плотину. Тот неожиданно легко отскочил в сторону, а за ним начала рассыпаться и вся плотина. Вода ещё побурлила, побесновалась немного и вернулась в привычные русла. Ещё через некоторое время из ворот дворца выехали на мокрых и пованивающих колесницах мокрый и пованивающий царь Авгий и его мокрая и пованивающая свита. Геракл положил свою дубину на плечо, подбоченился и что-то сказал. А вот что — Ассенизатору и Илососу это осталось неизвестным — боги отключили свой ретранслятор. И дальновидение тоже. Правда, что разговор происходит на повышенных тонах с применением «непереводимых местных идиоматических выражений» было вполне понятно.

— Авгий платить не хочет, бать, — озвучил очевидное Илосос.

— Ну и хорошо, — усмехнулся Ассенизатор.

— Чего ж хорошего-то, бать?

— Или Геракл убьёт Авгия, — Ассенизатор приложился к чаше, — и тогда у нас два выхода: у нас республика, скотину объявят народной собственностью и контракт достанется нам — это протащим, или у нас будет новый царь Филей, и он поумнее отца и посговорчивее, и контракт опять наш. Ну, а если не убьёт его Геракл, то придёт сын Зевса сюда — в ближайшую таверну — горе заливать, тут-то мы его и обработаем!

— Всё-то ты, батя, продумал! — развёл руками Илосос.

— Учись, студент, а то так и будешь всю жизнь ключи подавать! — назидательно изрёк своё всегдашнее поучение Ассенизатор. — Это тебе не философия — тут думать надо!

Выпал третий вариант — царь Авгий не заплатил великому герою ни  обола, а Геракл почему-то Авгия не убил. Как и предсказал многомудрый Ассенизатор, сын Зевса ввалился в таверну, потрескивая зародышами папиных молний по всей поверхности организма, с желанием кого-нибудь убить, а потом крепко выпить на богоподобном лице. Или наоборот. Сзади плёлся мрачный Иолай, почти скрытый поклажей.

— Хайре, сын Зевса! — Ассенизатор храбро шагнул к  Гераклу, приветливо крутанул кистью руки и протянул руку для пожатия. — Я Ассенизатор — потомственный сантехник, причём, лучший в Элиде, а это мой сын Илосос — первый, после меня. Прими наше восхищение! Мы бы так не справились, хоть мелиорации тоже не чужды! Позволь угостить тебя и твоего спутника, как профессионалы профессионалов?!

Геракл снял с плеча знаменитую дубину, опёрся на неё приподнял одну бровь и посмотрел на Ассенизатора с вялым интересом. Иолай выпростал голову из-под поклажи и взглянул уже с заметным интересом.

— Халдей! — рявкнул Ассенизатор, беря быка за рога. — Лемносского нам! Лучшего! Пифос! И закуски побольше! Лучшей! И чаши сыну Зевса могучему Гераклу и его благородному спутнику!

— И чтобы неразбавленного! — рявкнул вслед за отцом Илосос.

Морщины на лице Геракла разгладились, он сжал протянутую руку ассенизатора так, что чуть не раздробил ему кости и рыкнул басом:

— Хайре, крепкорукий Ассенизатор! Я принимаю твоё приглашение! 

— Ты оказываешь нам честь, великий герой, — продолжил демонстрировать куртуазность Ассенизатор.

— Слушай, хватит, а? — попросил вдруг Геракл. — Как во дворце Авгия, честное слово! Ну его в Аидову задницу! Говори по-человечески, и давай нажрёмся что ли — это ж вместо вас меня на этот головняк подтянули? Вас с сыном, понимаю, Авгий тоже кинул?  

— Ну, тогда садитесь к столу, — сделал приглашающий жест Ассенизатор. — И ты прав — нас этот ублюдок Авгий тоже кинул. И это повод нажраться!

Лица халдеев вытянулись — что означает термин «нажраться» в исполнении Ассенизатора в таверне «Козёл и бурдюк» хорошо знали. Правда, знали и то, что ремонт будет беспрекословно оплачен.

— Молодой! — Геракл обернулся к Иолаю. — Шмотки вали в угол и падай за стол, желудок!

Тут три халдея, покряхтывая от натуги, втащили пифос, воткнули его в специальную дырку в полу возле стола, сорвали крышку и выдали Ассенизатору черпак.

— Во! Это по-нашему! — одобрил Геракл. — Наливай!

В пифосе убыло где-то на треть и у всех, даже у великого героя и потомка Зевса языки развязались и начали ощутимо заплетаться.

— Слушай, Геракл, а чего ты этого засранца Агвия не того? — спросил Ассенизатор, обнимая сына Зевса за плечи. — Тебе же не впервой царей резать, говорят. Да ты и сам царского рода — тебе можно.

Геракл приподнял бровь, посмотрел сначала на Ассенизатора, потом на Иолая с Илососом, обсуждающих тактико-технические характеристики местных девок, потом взял с блюда обглоданную кость и метнул куда-то в темноту. В темноте что-то вскрикнуло, а потом покатилось по склону.

— Соглядатай царский, — пояснил Геракл. — Сопел больно громко, обморок. Надоел!

— Понятно, — многозначительно кивнул Ассенизатор.

— А теперь, без лишних ушей, я тебе отвечу, — Геракл как-то не героически усмехнулся. — Не мог я его пришибить. Даже за то, что он от слова отпёрся. Я здесь, видишь ли, на принудработах.

— Это как так? Кто ж тебя на них послать может?

— А вот так, — Геракл криво улыбнулся. — Накосячил я. Сильно, хоть и не своей волей — Гера, сука, нахимичила, да сделанного не воротишь. А кто заставить может — папаня. Амфитрион-то мне отец, а Зевс — папаня. Амфитрион с Хироном на пару вырастили и воспитали, а папенька в чужом обличье  сунул-вынул и бежать... Зато наказывать не забывает. А Гера мстит... Только заставили не они — я сам. За всё платить надо. Вот и хожу я у него то ли в рабах, то ли не знаю в ком... Пифия сказала, что как двенадцать подвигов у него на службе совершу, так всё — по УДО выйду. Со снятием судимости.

— И как?

— Этот — шестой, — Геракл усмехнулся ещё мрачнее. — Потому и не мог я раздавить Авгия. И утёрся, когда он выигрыш мой зажилил, мол, я с помощью хитрой уловки, а не честным трудом справился. Наряд он должен был подписать — без наряда незачёт.

— Подписал?

— Подписал, — хмыкнул Геракл. — Но выигрыш пришлось ему простить.

— Слушай, — Ассенизатор набрался храбрости, — а давай мы с тобой компанию организуем? С нашими-то общими талантами — по всей Элладе работать будем! Никто конкурировать не сможет! Понимаю, ты герой и всё такое, но драхмы есть драхмы.

— Не, братан, — Геракл подпёр рукой щёку, — Это не для меня. Но тебе дорогу перебегать не буду. Даже поспособствую, — сын Зевса грохнул об стену пустую амфору.

На террасу высунулась бледноватая рожа хозяина.

— Таки, не надо посуду бить, уважаемые, — залебезил он.

— Включи в счёт и исчезни, поцос! — рявкнул расстроенный Ассенизатор.

— Ой-вей, уважаемый Ассенизаторос, разве так, таки, можно? — запричитал хозяин.

— Унёсся Бореем! — негромко произнёс сын Зевса.

Хозяина сдуло, а Геракл собрал черепки и принялся мечом что-то на них лихорадочно царапать.

— На, держи, — он протянул Ассенизатору груду черепков. — Это мой домашний. Нынешний. Вот это кентавра Хирона — он всегда знает, как меня найти. Это царю Фив Креонту — меня там ещё не забыли, это царю Эсону и сыну его Ясону в Иолк, это царю Евриту в Эхалию, ну а эти — сам прочтёшь. Короче, кого знал — всем написал. Там тебя приветят. Тебе это понадобится, чую, не будет тебе больше в Элиде жизни — Авгий сволочь злопамятная, и этой пьянки тебе не простит. Да, отомстить захочешь ему — тоже обращайся. Я с ним ещё поговорю, но позже. И не благодари — не люблю. Наливай!

Утром страдающие от Аидова похмелья герои и не герои, оценили учинённый разгром, опохмелились и расплатились, причём Геракл настоял, что бы расходы были разделены по справедливости: за угощение платить Ассенизатору, а за ремонт и опохмел — Гераклу. На том и расстались и пошли каждый своей дорогой.

Геракл оказался прав — некоторое время спустя мстительная сволочь Авгий объявил о создании Элидской национальной золотарно-мелиоративной компании и национализации частных компаний, занимающихся такого рода деятельностью. Ассенизатор с Илососом, чуя неладное накануне покинули Элиду, захватив с собой всё, что могли унести и увезти. Рекомендательные письма Геракла возымели своё действие ещё раньше — компания вышла на общеэлладский уровень. Подробности истории забылись. Наступила тишина.

А много лет спустя войско, ведомое Гераклом, вторглось в Элиду. В решающем сражении от колесницы царя и сына Зевса, возничем на которой был Эолай, лишь на лошадиную голову отставала другая. Колесничий и возничий на ней составляли, как казалось, единое целое. Многие доблестные колесничие Элиды пытались остановить их, но соратники сына Зевса повергли всех, кто встал у них на пути — «многие души могучие славных героев низринул в мрачный Аид и самих распростёр их в корысть плотоядным птицам окрестным и псам». Однако, те воины Элиды, кому посчастливилось выжить в тот день, с удивлением рассказывали, что герой, лишь на йоту уступавший самому Гераклу, сражался не копьём и луком, а странным орудием, в которым некоторые признавали трубный ключ №4...

Вот такой забористое бред может родить угнетённое жарой и отдыхом сознание двух мужиков в возрасте около пятидесяти. А может это было влияние сказочной атмосферы города Мышкин, в который мы ехали? Ведь мышкинцы сами придумали легенду, поставили её себе на службу и одели плотью, а мысль, как ни крути, материальна. Что ж, по крайней мере в Мышкин мы приехали подготовленными.

Оглавление.

Оставить комментарий

Популярные посты:

tescin

Почему стоит заказать шкаф по индивидуальным размерам: плюсы и особенности проектирования

sergiovillaggio

Юморим сообразно моменту

synthesizer

Вологодский справочный листок 17 января 1910 года №32

anutasmit

Готовимся к зиме

seawolf_2050

Сколько верёвочке ни виться, а конец будет

v_pychick

два дня посещений

apple_w

КОВАРНОЕ РАСТЕНИЕТ

ru-israel-news

Новости последнего часа - 07:00

royal_news

Люди в сером мешают принцу Гарри

• Ранее
• Архив