Будни

Охуеватор все еще шкалит, война не приведена в состояние нормы. Все раскиданы — Запорожье, Киев, Хмельницкий, Франковск, Славутич, Харьков. У каждого свой пиздец, от меньшего к большему.
Тут спокойно. Вчера даже не было сирены. Прибывают эвакуированные. Я каждый день благодарю Сережу, ведь должна была вернуться в Киев 22-го. Это по его совету сдала билеты и сняла квартиру. Сейчас это уже невозможно, запад Украины забит и это только начало.
Сережа все еще не прорвался к матери, сидим каждый в отдельной норке. Я перед отъездом набила кладовку продуктами, как знала. И наготовила, на нервах, недели на три. Мой съестной привет. Меня уже не будет, а в холодильнике останется домашняя еда, с теплом моих рук, с любовью. Борщ, фасолевый суп, винегрет, домашняя буженина, бефстроганов, ведерко пюре...
Говорю — забирай все съедобное, от банки масла до пакета перцу и добирайся домой, на Академе вроде потише. А там то комендантский час, то бомбежки...
Пару дней спала в коридоре, в одежде и обуви. Перестала. Хули толку. Один раз при тревоге взяла кота в бомбягу. Там была большая собака, ему было очень страшно, больше не возьму. Через 10 минут отбой, а у котика нервы. Сирен он не боится, а собак не любит.
Написались-созвонились те, кого не слышала много лет. Отголосок дальних российских родичей, что так нам и надо, нехуй на майдане скакать, вот у них в краснодаре все хорошо, вторую квартиру купили. А из-за вас(!), суки хохлятские, мы теперь будем ЕЩЕ беднее и хуже жить. Логика? А нет ее, логики. Пропасть есть, а логики нет.
Очень заебывает ходить за водой, очень заебывает носить ее наверх. В Запорожье, говорят, поотключали лифты, немолодые и нехуденькие мои родичи карабкаются на 9 этаж каждый день, у меня все же поменьше высота.
В городских чятиках жалуются на беженцев, ну это стандартно, пришлых никто не любит, слома уклада никто не любит. Мол, и наглые, и неблагодарные, все как всегда. Запретили полностью продажу алкоголя, «были прецеденты». Какие? С кем? Непонятно. Я живу недалеко от вокзала, место традиционно маргинальное, и никакого бухареста не замечала.
Еда в магазинах пока есть, открыты через один. Аптеки — того меньше и туда очередь. Но видимость жизни есть, люди ходят, транспорт ездит. Непроходящая ежедневная очередь в оружейный магазин. Все мужчины говорят только о войне, кто когда едет, кто собирается.
Настроения очевидные — ненависть, злость, решимость. Страха нет. Растерянности уже нет.
Рядом с домом крошечный бизнес, кофейня. Уличный столик с ярко-оранжевой скатертью и букетиком. Если я выхожу и столика нет — все не очень. Если на месте — оптимизм. Люди пьют кофе. Люди живут.
|
</> |