Богушевич здесь и сейчас -

у нас сегодня, вообще-то, был дико неудачный день: мы напрасно промаялись в студии, в дикой спешке, - из-за причинческих технин, с одной стороны, и Абелардо Альфонсо Лопеса, милостиво выделившего нам всего два драгоценных часа своей драгоценной жизни на запись нескольких треков, с другой. В итоге вместо записи "Детской площадки" получился гранд, тотал зиро - и мы со Светой Мочалиной, Усачёвым и Пинегиным пошли отметить это событие в ресторан.
Событие было такое: мы записались в браке. В законном. Все вместе. Поверх всех треков - шум. И эти треки не лечатся (о, эти студии, которые сделаны нашими друзьями! о, эти сказочные скидки! невер эгейн.) И теперь Абелардо, как мы любим, снова уезжает на Кубу. Когда он вернется, я буду как раз сводить "Шёлк", надеюсь. И никаких демок мы, стал быть, теперь не запишем до августа.
Самое смешное, что как раз перед его уходом все технические глюки были вылечены, пиши - не хочу. Но мы не записались, потому что он спешил и нет-нет, не мог задержаться. У него было для нас всего два часа - звёзды, знаете, с ними все так непросто, - и мы, лузеры, упустили свой шанс. Почему бы не выпить по этому поводу?
Студия нашей печали расположена была в Грохольском переулке - а это, кто знает, сильно специальное место в Мск: в двух шагах за твоей террасой безумствует метро "Проспект Мира", где-то что-то нервно гудит, кто-то кого-то материт, маневрируя в пробке, - а ты сидишь в прохладе и неге, с видом на Ботанический сад МГУ; наблюдаешь облака или плавно колышущиеся кроны или фланирующую среди зелени публику; потом прямо по курсу твоего взгляда человек в спецовке зачем-то трясёт ящиком с землей над клумбой, и Светик замечает: "Вот он, воистину Потрясающий Мужчина". Светик вообще сегодня жгла, мы с Усачёвым скромно ассистировали, - но пуще всех отличился Пинегин, который, слушая мои рассказы про нашу программу с Сашей Скляром по Вертинскому и мои рассуждения о том, что вот Утёсов - он про свет в конце тоннеля, а Вертинский - он весь про этот бесконечный, бесконечный тоннель, вдруг сказал:
Так что, выходит, что Вертинский - п е р в ы й э м о?
|
</> |