Бирюлькина
mkrymov — 15.11.2012
«Маньяки ходят рядом с нами». Петя прочитал заголовок и
вздохнул: «Вот ведь, бляди». И стал читать дальше. «Так недавно
Дмитрий Фомич Котов…». «Ну и блядская фамилия, - подумал Петя. «Так
недавно Дмитрий Фомич Котов делал из граждан пирожки и
продавал их на рынке. «Одни, блядь, пидарасы да лесбиянки», -
подумал Петя. «Так, в частности он расчленил Ивана Ивановича
Иванова с улицы Осенней, дом 17, Глотову Эфирадиду Карловну с
Металлургов, 25, Сидорова Бориса Львовича с Ленина, 62». «Ну, бля,
лютый», – подумал Петя. Выпил чая и стал читать список дальше.
«Рожева Липу Ильича с Доменщиков, 17А, Бирюлькину Тамару
Петровну с Ленина, 12. «И Тамарку расчленил, ну бля, пиздец,
- подумал Петя, тото ее давно не видно было». Дану, хуйня. Ебется
поди и телек смотрит. Он встал и пошел к соседке. Постучал,
позвонил. Не хуя. Приложил ухо. Тишина. «Да, бля, точно расчленил».
Петя пошел обратно. «Трупы этих граждан Котов измельчал
в мясорубке, так что никаких следов от них и не осталось вовсе.
Родственники вопият и стенают от невозможности похоронить их
бренные остатки». «Бля, - подумал Петя, - надо было на площадке
родственников поглядеть». Вышел. Поглядел. Не увидел. «Наверное, в
другом месте вопият», - решил он. «Вот такая жизнь и
судьба», - снова решил он, - надо хоть покушать чего, а то
придет маньяк, а у меня и сил нет от него оборонится. Родственники
вопиять начнут, хуй уснешь потом». Он пошел к холодильнику. Открыл
дверцу и не нашел ничего, кроме пирожка. Разогрел его в
микроволновке и только хотел его достать обратно, как понял.
Пиздец. Бирюлькина это. И продавца вспомнил. Как покупал у него
пирожок, а какой-то мужик говорил продавцу: «Ах, хорошие у
тебя Котов пирожки». Петя достал Бирюлькину из микроволновки.
Хотел было положить на стол, да одумался. Чай не ебаться собрались.
Походил с пирожком по комнате, думая куда бы его пристроить. Диван
не подходил. Чай не ебаться собрались. Ковер тоже по той же
причине. Табуретка? И там еблись. Подоконник? Бля, так и там
тоже. В конце концов положил Бирлькину в карман. Хую стало горячо.
«Это воспоминания нахлынули, - решил он. Вынял Бирюлькину обратно и
положил на тарелку. Надо бы ее родственникам отдавать. А то
вопиют. Но как, доказать, что это она? Не скажешь же, что с этого
пирожка хуй стоит, оттого это и Бирюлькина и не ебет. «Хули, делать
нечего, - решил Петя, - надо ее самому хоронить, чай не маргинал
какой». И пошел на улицу. Закупил в похоронном бюро пять
сантиметров ленты черной, атласу с ладонь, да сьебался обратно. По
дороге прихватив щепочек с дороги. Сколотил аккуратный
гробик, атласу наложил, Бирюлькину положил, крышечкой закрыл и
начал надпись придумывать. Хотел было написать «Спи спокойно,
дорогой друг», да одумался. Ну, его, на хуй. Еще продрыхнется,
нажмет поджаристым боком звонок. Такой не ебаться в рот пирожок в
глазок увидишь, ебанешься. «На кладбище надписей почитаю», -
решил Петя. Сунул гроб в карман и пошел. «Бля, Петруха, давай водку
пить», - заорали ему во дворе мужики. «Дела, на похороны иду». –
сказал Петя. «Бля, это дело», - сказали уважительно мужики, -
а мы то, вишь, эхма». А Петя пошел дальше. Зашел в магазин, купил
водки, закуски, калейдоскопов, прочего иного. И пошел дальше на
кладбище. На центральной алее остановился. На ней лежали
солидные люди. Глядели с плиток в охуительные дали. «Достойна
ли вот Тамарка тут лежать?», - подумал Петя.
«Достойна», - решил. Вон, какая жопа была. Вам такая и не
снилась. Внимательно оглядел портреты, где жопы были. Да. Не
снилась. Достал совочек и начал копать. Выкопал. Достал гроб. На
ниточках спустил. Засыпал землей. Оторвал пару веточек. Вербы.
Соорудил крестик. Поглядел вокруг. На дроздов, сорок там разных. И
решил что напишет. И написал. «От группы товарищей». Оторвал еще
веточек вербы. Сделал оградку. Покрасил краской. Достал
калейдоскоп. Положил за оградку. Любили они с Тамаркой в детстве в
него смотреть. Видели всякие необыкновенные картины. Мечтали
о будущем. А вон чего сделась. Тамарка стала пирожком, а он. А он
кем? Ну, его на хуй. Поглядел в калейдоскоп. Охуительные картины,
да. Положил обратно. Эх, Тамарка, Тамарка. Не уберегла ты
себя. Пусть земля тебе будет пухом. Вытащил бутылку. Налил себе и
ей. Выпил. Хлебушка отщипнул. Достал новогоднюю хлопушку.
Дернул за ниточку. Конфетти полетело резаной бумагой вверх и
обратно. Все как полагается. Бля, да табличку забыл. Отломал дно у
коробка. Написал: «Бирюлькина Тамара Петровна. 1980 – 2011».
Рамочку нарисовал ажурную, с цветами. Посидел еще немного и
пошел.
Банкротство физлиц: когда помощь юриста критична
Ведьмино зелье
Питайя созрела
Протискиваясь
Сталинская мясорубка: дело альпинистов
В США мать забила до смерти трехлетнего сына ради нового ребенка
Чувствительная панда
Удар майнера по калининградской энергокомпании исчисляется десятками млн рублей
Сырники: в духовке и на сковороде

