Без названия

Сейчас только что прошла мимо. Два часа ночи, в семьдесят лет пора спать. Хотя, это же юг, детка. Здесь все ложатся спать поздно. На ней были короткие черные шорты, маленький черный с цветами топик, волосы распущены и заколоты сзади заколкой. В детстве это называли Мальвинкой.
Она шла под моим балконом и так тяжело вздохнула. Обнять захотелось. Следом за ней два гея, один чернокожий, второй светлый, обнимая друг друга ушли вниз на соседнюю улицу. Смеялись. Молодые, прекрасные.
С утра учила иврит. Убей Бог, не помню что. Завтра повторю и вспомню. Сварила суп с рисом. Яна тут же написала, не та, которая в Тель Авиве, про суп у нее с фрикадельками. Как-то мы синхронно сварили суп. От супа отказалась, написав про свой суп.
- А вы не находите, что варка супчика - это уже, значит, попустило слегка? Я вот сегодня прям ощутила, - спросила меня Яна.
Я же сварила супчик, чтобы бульон не пропал. Но может быть да, варка супчика. Когда его варить особо не кому, но бульон жалко.
Сходила на море. Моя обычная такая нынче активитис. Даже подумала, надо было на Бат Галиме снимать жилье, чтобы до моря два шага, а не вот это вот - пятьдесят три минуты пешком, двадцать пять на автобусе. Получается море каждый день. В одну сторону на автобусе, обратно пешком - и деньги сэкономить целых шесть шекелей, и пешком пройтись.
На море сегодня не было Ксении. Море немножко штормило. К берегу несло мелкие коричневые противные водоросли. Прямо в лицо, если плыть кролем.
До буйка не могла добраться минут двадцать. Это был бег на месте. Гребешь, волна сносит тебя обратно. Такой вызов. Но я догребла. Немножко поболталась вместе с буйком. Море - такая живая субстанция. Отдаться, расслабиться, куда вынесет, так и будет. Вы когда нибудь ныряли под волну? А на волну? Чтобы плавно через нее перекатиться. Я грезила морем. Мое первое сознательное море было лет в двадцать, когда болтаешься часов пять в волнах и ночью просыпаешься от этой качки, тебя продолжает болтать и ночью тоже.
Теперь я живу у моря. Такая обычная будничная штука.
- Что я пропустила? - пишет Ксения.
- Гадкие водоросли, сильная волна. Все почти как обычно.
- Ага, тогда не так плохо.
И Яна зазвала в гости. На гору. Где в зарослях воют шакалы и все окрестные собаки подвывают. Где кабаны шуршат в окрестных кустах.
Выпили с ней кошерного рислинга. Заели сыром и бужениной. Не кошерно. Но вкусно. Познакомилась с прекрасным яниным сыном, которому пора было спать, но он играл нам на гитаре, потому что когда надо спать, завтра в школу, как хочется это отсрочить.
- Как Израиль? - спрашиваю
- Ну такое, - отвечает, - по-разному. Тяжело.
- Понимаю, - и понимаю, как я соскучилась по умным московским школьникам, с которыми на Летней школе и в разных других местах общалась. Если у нас такие прекрасные юные люди, ведь точно есть надежда на будущее.
- Аккуратнее там, у нас дикобразы, - предупредила Яна на прощание.
Дикобразов не встретила. Но мамаша кабаниха с кабанятами была не мега дружелюбна. Пока я ее снимала, надо признать, тыкая камерой в нос, она так решительно шла на меня, что пришлось спасаться бегством в ближайший ресторан. В этот же самый момент бедный мотоциклист отчаянно сигналил и тормозил, пока кабанята неторопливо переходили дорогу.
На обратном пути шла мимо Пети, написала ему. Он не спал. Аксинья, к сожалению, спала. Так что мы с Петей выпили по лимончелло с видом на ущелье, рассказали друг другу последние новости.
И, конечно же, недалеко от их дома у очередной помойки в закрытом пакете лежали новые - черное покрывало с кучей подушек и наволочек для кровати, пледы и разная одежда. Вот совсем новая.
Невозможно пройти мимо. Автобусы не ходят. И по сто одной лестнице дотащила вниз. Так что не надо теперь покупать покрывало. Я все присматривалась, но дорого.
И вот оно привет. Новое. И вполне ок. И зима же не за горами. Каких-нибудь пара-тройка месяцев и привет.
|
</> |