Без названия

prilepin — 01.02.2022 Про некоторые советские лагеря.

В январе 1931 года на Вайгаче был заложен рудник, где велась добыча свинцово-цинковой руды. Жуткие морозы, работа в адских условиях, свинец, цинк: можете вообразить себе, что это было такое?

Наверняка, мозг поставляет картинки: снежная мгла, лай собак, звероподобные чекисты стреляют во все стороны из револьверов.

Начальником Вайгачского лагеря был бывший глава Соловков - Фёдор Иванович Эйхманс.

В числе иных заключённых на Вайгач был доставлен молодой актёр Вацлав Дворжецкий.

И вот некоторые подробности про лагеря, которые вам не покажут в кино. А если такое кино снимут - режиссера подвергнут осмеянию и остракизму.

И тем не менее. Цитируем мемуары Дворжецкого.

«Честно говоря, жили там хорошо. Cтоловая, питание хорошее, обмундирование хорошее, охраны нет, зоны никакой нет, поверка - раз в два месяца…»

(Это, друзья, меня особенно тронуло в мемуарах, - раз в два месяца поверка. У меня в пионерлагере поверка была два раза в день).

Но продолжим: «…баня хорошая с изобилием воды и мыла, стричься не обязательно, в прачечной смена белья регулярно. Электростанция, фактория для ненцев рядом, туда шкурки песцов привозят в обмен на патроны, винтовки».

(Он забыл сказать, что часть заключённых могла пользоваться оружием, а жили - чекисты и зэки, по сути, вместе, без заборов и колючей проволоки; ее видимо не завезли совсем).

«В клубе много книг, шахматы, шашки. Стадион, футбольное поле, турники, кольца, лестницы. Зимой - лыжи. Речка рядом».
«Независимо от статьи и срока, всем идут «зачёты» (день за два), а на особо трудных участках - три дня за день».

(Разве такое вообще возможно?)

«Я испытывал жадное удовольствие и даже наслаждение от возможности участия в этой жизни, от познания окружающей действительности. Конечно, я прекрасно знал и помнил, что нахожусь в заключении, но не это было главным! Удивительно: в то время я не стремился на свободу».

«Сначала я работал в шахте на откатке, но в первые же дни увидел КЛУБ. Пианино. Хор разучивал «Смело, товарищи, в ногу». Я немедленно проник в клуб» - то есть, там даже хор был уже - «Через месяц я организовал «Живгазету». И - пошло! Каждую неделю - выступление. «Парады», «оратории», «концовки», «хоровая декламация», песни, танцы. От работы в шахте меня освободили, назначили на ближайшую буровую вышку мотористом…»

«Восемь часов я, как ненормальный, провожу в клубе. Тексты пишем сами, репетируем материалы на местные темы. Наконец, ставим спектакли…»

«Чудом у меня сохранились кое-какие материалы, «стихи», сочинённые тогда:

Растут ударников могучие полки!
Мы старый мир и быт берём в штыки!

…все мы были искренними энтузиастами нашего театра.
Вскоре наш клуб-центр становится подлинным культурным центром, а выступления «Живгазеты» и спектакли исключительно популярными…»

«Был у нас небольшой оркестр: гитара, балалайка, мандолина. Выпускали мы и стенгазету. В ней очень часто менялись заметки, карикатуры…»

«Я гордился, что на одной из карт была помечена речка моего имени…»

(То есть, друзья, речку чекисты назвали именем заключённого Дворжецкого. Наверное, заранее знали, как хорошо его сын будет играть белогвардейского генерала).

«Я от всего получал удовольствие: изучал язык ненцев, ездил на оленьих упряжках…»

«Невероятные «чудеса» были на Вайгаче. Никто никогда не болел… Мне всегда казалось, что романтикой там охвачено большинство. Просто не помню унывающих в своём окружении».

Конец цитаты. Можете сверить по подлиннику.

На фото: главный герой романа «Обитель» Фёдор Эйхманс на Вайгаче.
А так выглядел Дворжецкий после выхода из лагеря.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив