Бейрутские впечатления

Сейчас в Ливане, увы,  неспокойно. Публикуемые здесь воспоминания относятся к тем  счастливым временам конца 90-х годов, когда в стране царил мир, а русские туристы, челноки и учащиеся у нас ливанские студенты каждую неделю летали туда-обратно. Что касается меня, то я бывал в Бейруте, и даже жил там некоторое время, гостя у дочери и внуков.

1. РУССКИЕ В БЕЙРУТЕ

Не такой уж он большой город - Бейрут, и русские летают туда регулярно, а вот встретить здесь соотечественника - большая редкость. Впрочем, дело скорее всего в том, что наш турист-коммерсант бродит не там, где я его ищу. Хотя, честно говоря, я его вовсе и не ищу. Потому, наверное, что я здесь временно и ностальгия меня не мучает.
И все же встречи случаются. То вдруг на приеме у врача, пока я ждал Татьяну, разговорились с армянином - бывшим «совьетиком»,  а то в Триполи, во время ловли каракатиц, услышали родное «Вон! Вон она!»: оказывается, русские летчики - привезли бизнесменов и коротают время в пансионате на берегу моря.

А так, в общем-то, русской речи не слышно. Ну, естественно, наша троица - Татьяна, Джованька и я -  вносила посильное разнообразие в  арабо-англо-французский языковой фон. Особенно эффектно это получалось у Джованьки. В период развивающегося негативизма, когда на большую часть наших предложений он отвечал твердым «не надо!», что, впрочем, в полном соответствии с законом диалектики, не исключало последующего отрицания самого отрицания, - отправились мы с ним на прогулку в местный детский сад, удобно для нас расположенный неподалеку  от дома, на одной территории с теннисно-плавательным клубом.

Мы подошли, как обычно, к застекленному входу в садик и увидели, что изнутри нам приветливо машет симпатичная воспитательница, занятая лишь с одним почему-то ребенком, при котором почему-то была еще и мама.

Я сказал Джованьке: «Посмотри, вон наша знакомая тетя, помаши ей рукой». Джованька помахал и довольно охотно прошлепал в приоткрытую воспитательницей дверь. Я увидел, как она сняла с него куртку и шапку, решил, что теперь у меня есть несколько свободных минут и быстренько пристроился на ступеньку у входа с книжкой хичкоковских ужастиков. Но не успел я еще толком угнездиться, как из-за стеклянной стены раздалось «не надо!» такой силы, что, услышь его Хичкок, он бы на одном этом возгласе построил сюжет, в основу которого положил бы историю о ребенке, попавшем случайно в клетку к тигру. Крик был такой силы, что я сразу вспомнил того мальчика из «Ералаша», у которого собачка неадекватно реагировала на команды.

Я взглянул на воспитательницу. Вид у нее был неважный, хотя ералашных последствий, к счастью, вроде не было. Джованька спокойно шел в мою сторону и, когда открылась дверь, ласково протянул ко мне руки и ангельским голоском сказал почему-то по-английски «сome!».
Нас отпустили с богом. По-моему, воспитательница поняла, что обращение с русским (пусть даже наполовину) ребенком требует каких-то специальных навыков.

В другой раз он поставил нас с Татьяной в несколько неловкое положение во время посещения супермаркета. Увидев на витрине шикарные окорока, Джованька вдруг ни с того ни с сего заорал что было мочи «Мясо!!!», изображая,  очевидно, взбунтовавшегося вегетарианца. Мы с Татьяной улыбнулись всполошившимся было продавцам, давая понять, что все в полном порядке.
 
*  *  *
 
2. ПЕСНЬ О ЯМЩИКЕ

Когда по приезде в Бейрут я впервые занялся убаюкиванием Джованьки, эта процедура, которой, говоря по правде, я авансом несколько побаивался, на деле оказалась до смешного простой. Совершалось все следующим незатейливым образом: розового после ванны улыбающегося ребенка помещали в кроватку, он немедленно оседлывал там большую мягкую собаку и выставлял кверху попу.

Оставалось только в течение минуты пропеть «Спи, моя радость, усни...», поглаживая ему при этом спинку, - и я слышал сладкое сопение. Финита ля комедия: можно отправляться ужинать.

Но вот зарядили дожди, прогулки в нашем любимом садике прекратились, Джованька томился дома, игрушки, - да и мы, очевидно, -  ему порядком надоели, и ритуал отхода ко сну несколько осложнился.

Теперь это происходило так: мы с Татьяной заманивали его в ванну, предварительно набросав туда всякой плавающей всячины, проводили с его активным участием морские баталии, следя за тем, чтобы он во время сражения поменьше проглотил забортной воды. Вытащить его из ванны тоже было делом непростым.  С надежной безотказностью, пожалуй, действовала лишь одна фраза: «Джованька, а пойдем, посмотрим ночь!»  После этого мокрый ребенок переносился под мышки в спальню и швырялся на предварительно расстеленную махровую простыню.

После вытирания  и одевания пижамы Татьяна кричала: «Деда!» - и поясняла Джованьке: «Сейчас деда покажет тебе ночь».
Я брал внука на руки, гасил в комнате свет, мы шли к большому окну спальни, и  начинали смотреть ночь. Джованька разглядывал полуосвещенную улицу, проезжающие автомобили, огни президентской виллы на горе, комментировал увиденное и задавал вопросы.
- Машина, машина!
- Да, - подтверждал я, - машина. Она спать поехала. Видишь, вон другие машины уже спят.
Поглядев на стоящие внизу машины с потушенными фарами, Джованька поднимал глаза на гору напротив и спрашивал:
- А президент?
- Президент не спит, - отвечал я, - он думает.
Мысль Джованьки, очевидно, путешествовала по впечатлениям дня, потому что он спросил:
- А черепаха?
- Черепаха спит.
- А улитка?
- Улитка давно спит.
- Солдаты, солдаты? - вдруг с беспокойством спрашивает Джованька, вспомнив о разместившихся возле нашего дома в палатках солдатах.
- Солдаты тоже спят. Солдат спит - служба идет.
- Миша?
- Миша спит в берлоге. Вот так: Хр-р-р-р! Хр-р-р-р-р!
- Мама?
- Мама тоже спит, - бессовестно вру я. - Пойдем и мы спать, Джованька!
- Не надо.
- Ну, хорошо, посмотрим еще ночь.
- Солдаты? - похоже, фантазия у него уже на исходе: начинает повторяться.
- Солдаты спят.
-А улитка?
Наконец, при очередном моем предложении идти спать он говорит «давай», я несу его в нашу спальню, опускаю в кровать, он укладывается животом на свою собаку и... через две секунды поднимается.
- Туда! - он показывает рукой на пол.
- Нет, Джованька, будем до-до, - это спать: несколько офранцуженное «бай-бай». - я тебе песенку спою.
Далее следует мое выступление «а капелла» в следующем репертуаре:
1. В лесу родилась елочка... 
2. Спи, моя радость, усни... 
3. Спят усталые игрушки... 
4. Спят медведи и слоны... 
5. Последний троллейбус по улице мчит... 
6. Сережка с Малой Бронной... 
7. Мама, мама, это я дежурный... 
8. Эх, дороги...

В течение этого концерта Джованька периодически садится, задирает ноги кверху, пытается слегка подпевать, потом вдруг заявляет «не надо», затягивает потихоньку что-то свое и, наконец, засыпает. Впрочем, долго сказка сказывается, - вся эта самодеятельность от силы минут на пятнадцать. Иногда и того меньше.
Когда мы с Татьяной обменялись опытом усыпления младенца, выяснилось, что у меня самое безотказное - «Эх, дороги...», а у нее - «Степь да степь кругом..». Обоих нас несколько смутило, что главный герой  и в том, и в другом произведении уснул как бы несколько крепче, чем это положено в колыбельной, но цель в общем-то оправдывала средства.
Кроме того -  какое- никакое музыкальное образование бедного интернационального ребенка.
 
*  *  *
 
ЭМИР ХАСАН

Барабулька - царская рыба. И по вкусу, и просто по названию. Хочешь - называй ее барабулькой, хочешь - султанкой (опять же монаршее наименование),  а хочешь - царской рыбой - и все будет правильно.

- А барабулька-то у вас тут продается? - спросил я у Татьяны, когда она притащила пакет со свежими сардинами, только что купленными у рыбака на набережной.
Татьяна не знала.
- Так давай спросим у Антуана.

Антуан, он же мсье Антуан, он же Туан на джованькином языке, сидел за рулем фирменного автомобиля и никак не участвовал в разговоре, поскольку русского языка не знал.
- Да ты что, - возразила Татьяна, - откуда ему знать наши названия?
- А вот посмотрим, - сказал я и перешел на мой незамысловатый французский:
- Мсье Антуан, скажите, у вас есть рыба, которая называется «султан» или «барабуль»? (Окончания я для пущей ясности отбросил).
- Есть! - живо откликнулся Антуан, - она называется «СУЛТАН ИБРАГИМ».
Из совместных описаний выяснилось, что речь идет именно о барабульке.
Позднее, уже в Краснодаре за праздничным столом, я не преминул похвастаться своей лингвистической находчивостью:
- А знаете, - сказал я, - как там называется барабулька? «ЭМИР ХАСАН»!
- Ну надо же, как интересно, - удивилась Тамара. Валентина же скромно промолчала: она привыкла, что муж у нее немножко полиглот.

                                          (Окончание следует)