Атака
el_murid — 14.05.2012 — РелигияИстория с карельским блогером, который опубликовал некий относительно мирный материал, критикующий церковь, стала широко обсуждаться после того, как в отношении него возбудили дело, направили на психиатрическую экспертизу, протоиерей Чаплин, который высказывается вообще обо всём на свете, высказался и на эту тему. Тем не менее, события вокруг православной церкви, православной религии, вокруг церковных иерархов складываются в весьма жестко заданный тренд. Стало модным писать о церкви - причем в уничижительных выражениях или как минимум в негативном ключе. Говорить о скоординированной кампании не приходится - речь идёт уже именно о моде. Другой вопрос, кто создал эту моду и кто именно её мягко и ненавязчиво поддерживает. В море публикаций практически невозможно отследить те якоря, вокруг которых и запускается реакция.
Кстати, церковь - это лишь один из модных веяний сезона. Чуть ранее ровно таким же образом запущена кампания против полиции, примерно по тем же канонам развивается эпопея вокруг имени Путина - можно продолжать и далее. Мода на тотальный нигилизм становится определяющей. Но я бы хотел ограничиться именно церковью.
Я человек неверующий, хотя это спорно. Кто-то верит в бога, кто-то - в то, что бога нет. По сути, разница не очень велика, если вдуматься. Однако религия для меня - это в первую очередь идеология. Хотя бы потому, что в её основе - именно идея.
Задача любой идеологии - в воспитании человека. Не построении царства справедливости, свободы или всеобщего счастья. Это - декларация и недостижимая на практике цель. Конкретика заключается в воспитании. В создании программы, которая управляет человеком. Логика проста - давить человека запретами - это непродуктивно. Затратно, хлопотно, да и ведет в итоге к идиотии подопытного. Более эффективно создать рамки поведения внутри его сознания - и тогда человек начинает вести себя в соответствии с заданной программой самостоятельно и осознанно. Задача идеологов в этом случае сводится собственно к процессу воспитания и к систематической выбраковке. Отделению козлищ от агнцев.
Крах СССР создал неочевидную, но вполне ощутимую проблему - вместе с Советской властью исчезла идеология. Пропал смысл воспитания строителя коммунизма. Жить без цели для человека немыслимо - и именно на конец СССР - начало существования новой молодой 20-летней России приходится всплеск возвращения людей к религии - причем далеко не все из них сумели дойти до традиционной. Многие попали и зависли в сетях сект, схизматических, иностранных и совершенно чуждых течений. Это касается не только православия - исламский мир помимо ренессанса тоже испытал нашествие демонов.
Как всегда бывает в таких случаях, массовость привела к тому, что содержание во многом подменилось формой. "Средний уровень набожности" резко просел. Религия-лайт стала вполне модным течением, и крестящийся слева направо бык с золотой цепью и гайкой грамм в 50 на пальце уже никого не удивлял. Президент Ельцин задал тренд для руководящего звена, которое помимо теннисной ракетки стало осваивать и стояние в вип-ложах храмов отдельно от толпы смердов.
Собственно, и архипастыри в сложившейся ситуации повели себя не очень так чтобы уж прилично. Хотя, безусловно, трудно упрекать церковь - здесь я имею в виду все конфессии - в том, что она обратилась к материальному. К возврату храмов, сутяжничеству за недвижимость, стала искать источники финансирования, не очень близко лежащие к букве и уж тем более духу священных текстов. Массовый приток к вере неизбежно должен был сопровождаться и созданием условий - поэтому я всегда спокойно относился к тому, что религиозные деятели были вынуждены в срочном порядке решать и сугубо мирские задачи. Да и методы их явно не выделялись от стихийно сложившихся способов обогащения.
Помимо этих проблем и православие, и ислам были вынуждены вести войну за паству. Войну с прозелитами, которые работали уже не просто на духовном поле, отбирая кормовую базу, а работали рука об руку со стратегическими противниками страны. Ваххабиты, мунниты, униаты, сектанты-хаббардисты и иные несть им числа слишком явно отрабатывали заказ на расчленение и уничтожение страны, чтобы наши архипрелаты не озаботились своим собственным сугубо государственным мышлением.
Однако главный враг, как всегда, имел отечественное происхождение. Конкурировать с разлагающим влиянием СМИ, создающих идеологию сверхпотребления, выполнявших социальный заказ, сформулированный министром Фурсенко о воспитании идеального потребителя - эта конкуренция оказалась не под силу религиям России.
Православная церковь здесь оказалась в еще более проигрышном положении, чем ислам или буддизм. Жесткая вертикальная иерархия, тысячелетняя история православия в России создала крайне консервативную и очень негибкую структуру, неспособную к быстрым решительным изменениям. То, что спасло церковь в годы безбожия и атеизма, стало критически опасным в период казалось бы расцвета. Стремительное обездушивание и атомизация общества, воспитание его в идеях абсолютно чуждого в России культа потребления потребовало адаптации религий - но её не произошло. И не могло произойти, скажем прямо. Слишком много событий уместились на пятачке времени, чтобы такая громоздкая и во многом архаичная структура, как православная церковь сумела приспособиться и стать адекватной процессам.
Ислам с его сетевым построением, с его гораздо большей гибкостью, оказался не в лучшем исходном положении - но сумел значительно быстрее пройти путь адаптации. Безусловно, он еще не пройден - но специфика ислама позволила ему гораздо лучше перенести испытание переломом. У православия этого не произошло. Оно "зависло" в неустойчивом положении.
Собственно, нынешняя волна негатива в отношении православной церкви вряд ли носит проектный характер. Хотя, конечно, какие-то осознанные действия и могут стоять за ней - но в целом эту волну можно охарактеризовать как системную атаку утвердившей себя и чувствующей вполне комфортно идеологии потребления на единственного оставшегося потенциального противника - идеологию, способную хоть как-то противостоять на системном уровне. Если не прямо сейчас, то в возможном будущем.