
Записка Сталина Ежову о вербовке поляков. Сентябрь 1937 г. (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 254а. Л. 81).
Записка Сталина Ежову о вербовке поляков. Сентябрь 1937 г. (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 254а. Л. 81).
В сентябре 1937-го Ежов направил Сталину телеграмму из Оренбурга, в
которой сообщалось о раскрытом разветвленном «заговоре» и активной
работе «польских шпионов» в армейской среде. Центральной фигурой
обозначили комиссара курсов усовершенствования командиров запаса
Владислава Антоневича. По тексту сообщения, он — польский дворянин,
занимавший ранее политические должности в РККА в Полтаве, Харькове
и в Москве. А далее роман — где ездил, кого завербовал и десятки
фамилий из созданной им польской «резидентуры».
Сталин впечатлился и наложил грозную резолюцию: «Ежову.
Санкционируйте арест этих мерзавцев. И.Сталин». Как-никак речь шла
о «польских шпионах», проникших в мобилизационный аппарат и учебные
центры Приволжского военного округа.
Поразмышляв еще несколько дней, Сталин придумал план и написал короткую записку:
«Ежову. 1) Не завербовать ли поляка (одного или нескольких) из Оренбурга для выявления польских шпионов во всех остальных областях? 2) Проверить весь мобилизационный аппарат на местах и в центре (по пути Оренб. поляка).»
Нарком Ежов тут же отреагировал и 15 сентября 1937-го на места
полетела шифровка — циркуляр о тщательной проверке всех
мобилизационных органов.
Трудно сказать, организовал ли Ежов агентурный вояж по
городам и весям, как его учил Сталин. Похоже, что нет. Иначе
непременно доложил бы наверх о неукоснительном выполнении
распоряжения «хозяина». Да и не до тонких агентурных методов ему
было. Вал арестов, ускоренное следствие, оформление дел и массовые
расстрелы — с этим еле справлялись сотрудники НКВД.
С ног валились от недосыпа и усталости. Понятно — ночная работа. Тут не до хитроумных комбинаций.
А Сталин свято верил в агентурные методы и теоретизировал на сей
счет в узком кругу руководящих чекистов. И негласный аппарат
органов госбезопасности рос как на дрожжах. Но в какой-то момент
пришло осознание чрезмерности и даже вредности этого
разрастания.
В июле 1951-го после снятия с должности и ареста министра
госбезопасности Абакумова в МГБ собрали совещание руководящего
состава. И тут всех удивил заместитель министра Евгений
Питровранов, заявивший: «…есть такие районы, где и вербовать
некого, так как все взрослое население перевербовано, а работают с
этой агентурой плохо, все делают для видимости, чтобы показать, что
все идет благополучно».
Присутствовавший на совещании Георгий Маленков был так поражен
услышанным, что записал фразу на листке блокнота.
А ведь действительно дело обстояло пусть и не буквально, но
почти так. Позднее, на всесоюзном совещании руководящих работников
КГБ в июне 1954-го, начальник московского управления Крайнов
заявил: «В городе Москве и Московской области был завербован почти
каждый десятый человек». Было о чем поразмыслить.
Незадолго до отпуска Сталин 24 июля 1951-го вызвал к себе
руководителей МГБ и в присутствии Берии и Маленкова дал указания о
серьезной перестройке агентурно-оперативной работы, предложив
сократить тайную сеть МГБ на две трети (оставив только часть
агентов и сократив всех осведомителей). Впечатлениями от этой
встречи по свежим следам поделился Питовранов, выступив 26 июля
перед работниками следственной части:
«Нам нужно перестроить и агентурную работу. Два дня тому назад руководящие работники МГБ СССР вызывались в ЦК партии, где нам сказали, что мы должны строить агентурную работу на новой основе, что существующая практика отношения к агентуре становиться политически опасной. Мы очень широко размахивались, без разбора вербовали тысячами людей и тысячами исключали из сети, старались охватить все, портили людей и теряли перспективу выявления антисоветского элемента».
Питовранов попросту пересказал сталинские формулировки. Вот что
серьезно беспокоило Сталина — «портили людей». Нельзя быть
уверенным в устойчивости и надежности общества, если значительная
часть его членов пропущена через школу тайного сотрудничества с
госбезопасностью, усвоила навыки конспирации, умение прятать свои
мысли. Сталин — подпольщик с дореволюционным стажем — начал всерьез
опасаться, что привитие значительной части общества двуличия,
навыков «шпионства» и провокаторства легко может обернуться против
его власти.
Новый министр госбезопасности Семен Игнатьев взялся за дело.
Уже 19 декабря 1951-го он рапортовал: общая численность
агентурно-осведомительной сети органов МГБ сокращена с полутора
миллионов до миллиона человек. В январе 1952-го был утвержден
приказ МГБ СССР о полном сокращении аппарата осведомителей и
улучшении работы с агентурой.
Через год, в декабре 1952-го, при подготовке постановления ЦК
о создании главного разведывательного управления в МГБ Сталин
поделился своими соображениями: где иметь агентуру, как с ней
работать и, конечно, изрек несколько афористичных истин: «В
разведке иметь агентов с большим культурным кругозором…», «Агентов
иметь не замухрышек, а друзей — высший класс разведки» и,
наконец,
«Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец»
(Источник. 2001. № 5. С. 130–132).
Эта мысль оказалась созвучной настроениям последователей
Сталина. Когда в 1973-м в архиве обнаружился листок с записью
«замечаний Сталина», последняя фраза настолько понравилась
председателю КГБ Юрию Андропову, что он немедленно отослал
экземпляр Брежневу, сопроводив сталинский текст своим замечанием:
«Лично мне очень импонирует его высказывание… Мысль по форме
маленько азиатская, но по существу — верная даже в пору, далекую от
времен культа личности». Замечания Сталина Андропов посчитал
«вполне актуальными и сегодня» и «пригодными во все
времена».
Был найден оптимум — число агентов, необходимое и достаточное
для страны. Все в русле сталинских заветов: не раздувать сеть.
Лучше меньше, да лучше. И в 1967-м, согласно годовому отчету, в
органах КГБ насчитывалось порядка 170 тысяч агентов.
А Владислава Антоневича расстреляли в самый разгар террора: 5
февраля 1938-го. Минуло время, и он был реабилитирован в июле
1956-го посмертно. Вся его «шпионская работа» была выдумкой
НКВД.
|
</> |