"Адмирал Кузнецов", декабрь 1991

periskop — 11.02.2015 Наткнулся на днях на т.н. "литературную запись" воспоминаний участника похода российского авианосца из Севастополя в Североморск в декабре 1991 года капитана 2 ранга В.Л. Канишевского.

Если помните контекст тех событий, тогда из Севастополя "Адмирала Кузнецова" увели в пожарном порядке с неполным экипажем буквально "без пяти двенадцать", так как Украина уже заявила права на всё то, что стоит и базируется в Севастополе. Произошло это, если я не ошибаюсь, 2 декабря 1991 г. - за 5 дней до Беловежского сговора и на следующий день после украинского референдума о независимости.

Так вот, кап-два Канишевский в своих записках утверждает, что авианесущий крейсер прошёл Босфор и Дарданеллы 3 декабря в ночь... без уведомления и подачи заявки. "Просто так", непонятно по какому алгоритму. Что-то мне в это слабо верится... не травит ли он байку? Вопрос к морякам о процедуре прохода: что, неужели можно пройти Босфор вообще без уведомления? А военному кораблю черноморской страны как? Возможно ли?


Запись можно почитать тут (правда.ру) или тут (архангельск).
Кстати, поискал фото "Кузнецова" в 1991-м в Севастополе или на Чёрном море и что-то ничего не нашёл.


Орел или трезубец?

[...] И вдруг по приходе экипажу сообщили: пришла телеграмма президента Украины Л. Кравчука. В ней объявлялось, что корабль является собственностью Украины и до принятия правительственного решения должен оставаться на Севастопольском рейде.

Разбившись группами по каютам, офицеры да и просто матросы гадали, как на это отреагируют в России.

- Я никак не могу взять в толк: зачем Украине с ее закрытым Черным морем корабль, предназначенный для океанской службы? Если уж так ей хочется иметь авианосец, то пусть "Варяг" достраивает или "Ульяновск",- недоумевал командир БЧ-5 капитан I ранга Андрей Утушкин. - Это чистейшей воды политиканство...

- Не без того,- соглашался с ним замполит капитан I ранга Владимир Иванов.- Только Россия ни за что не отдаст "Кузнецова".

Однако принятая незадолго до злополучной телеграммы декларация о независимости Украины уже разрушила, казалось бы, несокрушимое морское братство экипажа. Часть офицеров и мичманов, семьи которых находились в Севастополе, не скрывала своего желания служить под украинским "трезубцем", а потому откровенно радовалась телеграмме. Мол, зачем на Севере гробить такой прекрасный корабль? Ему надо базироваться поближе к ремонтной базе. А она для авианосца имеется только в Николаеве.

В Заполярье, действительно, обслуживать "Кузнецова" было некому. Но у многих в Североморске остались семьи - авианосец со дня закладки предназначался для Северного флота и комплектовался североморцами. Мы, естественно, рвались в Заполярье - домой. И таких было большинство. В их числе оказался и я.

А главное, мы во что бы то ни стало хотели вернуть авианосец России.

"С якоря сниматься!"

Из Заполярья тем временем пришла радиодепеша о том, что в Крым вылетел первый заместитель командующего Северным флотом вице-адмирал Юрий Устименко. В Севастопольскую бухту нас не пускали, после того как ТАКР "Адмирал Горшков" под напором шквального ветра чуть не разворотил своей мощной кормой всю причальную стенку. Долгожданный гость прибыл на авианосец катером. Несмотря на поздний час, был сыгран большой сбор. Поздоровавшись с экипажем, вице-адмирал распорядился распустить моряков... и немедленно сниматься с якоря. Ярыгин начал было объяснять, что две трети офицеров и мичманов, а также сдаточная команда остались на берегу и прибудут катерами завтра утром.

- Ничего, и без них справимся, - решительно заявил рыжий гость. И добавил:
- Они нас на поезде обгонят. Выходим немедленно...

- А как же самолеты, которые остались в Саках? - заволновался замполит Иванов.

- Сами прилетят в Сафоново, - успокоил Устименко.

В 23.40, не подавая никаких сигналов, авианосец в кромешной темноте покинул Севастопольский рейд и взял курс на Босфор. Когда берег оказался далеко за кормой, включили ходовые огни.

Прощай, Стамбул!...

К турецкому проливу шли 30-ти узловым ходом. На рассвете показались предместья Стамбула, а затем и его знаменитый мост через Босфор, на подходе к которому к нам пристроился тихоходный буксир-спасатель с советским Военно-морским флагом. Заявки турецким властям на проход проливной зоны, которые, согласно Конвенции о режиме черноморских проливов, заключенной в швейцарском местечке Монтре в 1936 году, наше консульство в Стамбуле не подавало. Об этом, конечно, Устименко знал, как знал, что нет в этой конвенции и статей, категорически запрещающих проход без заявок.

Он приказал сбавить ход до 20 узлов и идти с такой скоростью. В это время я находился в центральном командном пункте, расположенном на десять этажей ниже ходового мостика. Но три десятка наружных телекамер давали полную картину происходящего вокруг "Кузнецова". Громада авианосца, почти впритык с берегами, как между Сциллой и Харибдой, прошла под мостом и устремилась в Мраморное море.

В моей офицерской службе это был третий проход Босфора и Дарданелл. Первый раз я увидел Стамбул с палубы БПК "Собразительный" в 1982 году. Второй раз на нем же - в 1985 году. И вот снова, спустя шесть лет, теперь уже на экранах мониторов передо мной знакомая панорама. Турки проходу не препятствовали. Даже привычный в таких случаях катер-разведчик под турецким флагом отсутствовал. Вдоль борта сновали только мелкие катера. Нас фотографировали, приветствовали взмахами рук, улыбались. Чувствовалось, что владельцы суденышек поражены необычными контурами "Кузнецова". Особенно "трамплином" на баке - изобретением отечественных конструкторов, позволяющее взлетать самолетам без катапульты.

Уже на выходе из пролива с буксира подали сигнал "Человек за бортом". Оказывается, несколько моряков с авианосца сбросили спасательный плотик и попытались вплавь добраться до турецкого берега. Команда буксира их выловила и доставила на "Кузнецов". Беглецы, а ими оказались матросы срочной службы, были посажены в карцер, где и находились до самого прихода в поселок Видяево. Позже все они дослужили свой срок и уехали на Украину. Один из них, как мне известно, через год или два написал на корабль покаянное письмо и очень сожалел, что не остался в России. Так как почти две трети офицеров и мичманов остались в Севастополе, то нагрузка на оставшихся на авианосце моряках, естественно, возросла.
[...]

В общем, непонятно, как это он так прошёл без разрешений все Проливы - правда ли это, или таки байка...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив