А был ли план?

Реакции всех сторон понятны и ожидаемы. Несмотря на принципиальные различия в оценках, есть и то, что всех объединяет: никто не рассматривает эти предложения как реальный план, который можно взять за основу и двигаться к миру. Все занялись в основном поиском соответствий/несоответствий отдельных китайских тезисов своим воззрениям на продолжающийся военный конфликт и своим приоритетам в его развитии и завершении.

Г-жа Захарова, к примеру, от лица российского МИД «высоко ценит» и «разделяет» соображения Пекина. Особенно выделяя то, что не раз выдвигалось Россией: «неделимость безопасности» и нейтрально-внеблоковый статус Украины (что фигурировало еще в требованиях РФ к Западу осенью 2021 года), недопустимость не одобренных СБ ООН «нелегитимных» санкций, а также готовность к «достижению целей СВО политико-дипломатическим путем». Причем эта готовность обусловлена традиционными и явно невозможными для любых украинских властей требованиями — в частности, «прекращением поставок на Украину западных вооружений», а также «признанием новых территориальных реалий».

Как это последнее сообразуется с одобрением первого пункта китайских предложений (ведь разделяются вроде «соображения Пекина» в целом) о соблюдении территориальной целостности всех стран, непонятно.

Видимо, имеется в виду, что это соблюдение должно начинаться лишь с момента включения Крыма, а позже Донбасса, Запорожья и Херсонщины в состав России.

Президент США Джо Байден был лаконичен и прямолинеен в характеристике китайского плана: «Путин приветствует его. Как он может быть хорошим? <�…> Я не видел в этом плане ничего, что свидетельствовало бы о том, что в нем содержится что-то, что было бы выгодно кому-либо другому, за исключением России». Более развернуто и откровенно позицию США выразил координатор по стратегическим коммуникациям в Совете национальной безопасности Белого дома Джон Кирби: «Мы видели его [план], мы читали его, мы думаем, что, откровенно говоря, можно было остановиться сразу после первых двух строк» (об уважении суверенитета и территориальной целостности и, видимо, как универсального принципа, а не с временными условиями. — А. Л.). По его словам, надо не прекращать огонь, а сначала «добиться успеха на поле боя», а тогда уж, мол, можно рассмотреть и возможность переговоров.

В целом американцы план своего главного «потенциального противника» нещадно и со всех сторон критикуют, считая его исключительно пророссийским и неискренним.

Ведь мало того что Китай не осудил российские военные действия на Украине, не присоединился к санкциям и продолжает поддерживать отношения с Россией, к тому же есть подозрения в его намерении тайно поставлять России вооружения и военное оборудование (об этом в интервью телеканалу CBS говорил глава ЦРУ Уильям Бёрнс).

Более изысканной и нацеленной на поддержание относительной нейтральности Китая в конфликте (а может, и его хоть какое-то смещение в сторону Украины) оказалась реакция президента Украины Владимира Зеленского. Хотя это не план, а лишь изложение некоторых мыслей китайского руководства о конфликте, в предложениях Китая есть, по его мнению, пункты, с которыми вполне можно согласиться. «Я считаю, если там есть мысли, которые так или иначе совпадают с уважением международного права, территориальной целостности и каких-то вещей, касающихся безопасности, я думаю, мы должны это в нормальном смысле слова использовать и в этом пункте поработать с Китаем, почему нет?» — заявил Зеленский. И добавил, что планирует встретиться с Си Цзиньпином.

Роль «плохого следователя», к тому же не обремененного задачами большой многовекторной дипломатии, выполнил советник главы офиса президента Михаил Подоляк, заявивший, что «любой «мирный план» только с прекращением огня и, как следствие, новой линией размежевания» (очевидный намек на Минские соглашения) не годится, потому что ведет не миру, а к очередному «замораживанию» военных действий и поражению Украины. «Украинская позиция известна — отвод российских войск к границам 1991 года», — написал Подоляк в Twitter.

Представитель ЕС Жозеп Боррель написал в блоге о китайском плане, что это не план, а лишь изложение ряда известных китайских тезисов и что его «ключевая проблема в том, что он не отличает агрессора от жертвы, ставя стороны на равный уровень». А генсек НАТО Столтенберг заявил почти по-солдатски,

что «к Китаю нет большого доверия, поскольку он не осудил <�…> [специальную военную операцию] России на Украине».

Канцлер ФРГ Олаф Шольц, будучи в Индии, сказал, что слабость плана в том, что в нем «нет четкой линии, которая говорит: российские войска также должны быть выведены». А президент Франции Эмманюэль Макрон вообще о плане не вспомнил, зато заявил о намерении посетить в апреле Китай, чтобы возобновить контакты с Пекином, включая и диалог по конфликту на Украине.

А теперь о Китае, авторе этих 12 февральских тезисов. Вопросов много. О чем эти предложения? Они подыгрывают России или намекают ей, что пора с этой СВО кончать? С одновременным подмигиванием Западу, мол, нам этот конфликт тоже не нужен, но надо же уметь с Москвой вести дела? Зачем вообще Китай вылез с этим планом? Да и план ли это?

Начнем с конца. Конечно, это никакой не план, не маршрут урегулирования, не его дорожная карта. И каждая из прокомментировавших его сторон это, похоже, поняла.

Расплывчатые, пиарного типа общие формулировки, отсутствие конкретизации и порядка этапов реализации, круга и уровня возможных участников. Причем предложенные страной, не имеющей опыта и инструментария улаживания подобных конфликтов.

Не говоря уж о том, что один из основных содержательных пунктов заявленных практических действий — это прекращение огня, на которое ни украинская сторона, ни ее западные союзники на данном этапе боевых действий категорически не намерены соглашаться, видя в этом Минск-3 и переход к неустойчивой и чреватой очередным отложенным конфликтом новой разделительной линии. Там надеются на новое украинское наступление и некую победу Украины с помощью западного оружия, контуры которой, впрочем, весьма туманны.

То ли имеется в виду возвращение территорий, которые Украина потеряла после 24 февраля прошлого года. То ли в этот пакет входят также «ДНР/ЛНР» до 24 февраля и Крым. То ли это вообще некий «разгром» до степени неспособности никому из соседей угрожать (эта опция особо популярна в Польше и странах Балтии). «Разгром», сопровождаемый финансовыми издержками России по восстановлению украинской экономики и инфраструктуры и всякого рода судами над виновными, по мнению международного сообщества, в военных преступлениях.

Скорее всего, Китай и не предполагал никакой практической дорожной карты. Это скорее напоминает почти ежегодные «мирные инициативы» постсталинского СССР,

которые должны были постоянно демонстрировать миру его мирные проекты (составленные, конечно, под его интересы), несмотря на их по большей части отвержение другими участниками международных отношений.

Но «приятный осадок» оставался, и СССР имел в мировом сообществе, в основном в третьем мире, среди постколониальных стран, а также в леводемократической среде европейских стран, репутацию мирной и справедливой державы. То есть СССР подавал миру определенные «сигналы», которые многими были пойманы и облегчали державе проведение ее политики.

Китаю, умело выстраивающему отношения с разнообразным внешним миром, не являющемуся ничьим союзником и категорически не стремящемуся к такому статусу, самодостаточному, внутренне склонному к гегемонии и все более приближающемуся в своем экономическом и военно-политическом развитии к возможности ее реального воплощения, необходимо являть себя миру подобными инициативами. И заодно решать при их помощи ряд пропагандистских и тонких дипломатических задач.

Украинский конфликт, в котором Китай придерживается умеренного нейтралитета, дает такие возможности. И его 12 предложений по «политическому решению украинского кризиса» — это не пророссийская и не прозападная акция. Этот документ — в котором собраны основные позиции Китая по украинскому кризису, которые уже неоднократно им высказывались, —

должен послать разной интенсивности «сигналы» в разных направлениях его, Китая, текущих и перспективных политических и экономических интересов.

Если разбирать китайский «план» по пунктам, то мы увидим много сюжетов, которые не только про Украину с Россией, но и про Китай. Прежде всего давно понятно, что нынешние военные действия — ни в виде сегодняшней СВО, ни в более развернутом благодаря эскалации военных действий варианте — Китаю не нужны. Они вынуждают его лавировать между конфликтующими сторонами, в которых он по разным мотивам заинтересован, ломают его грандиозные макрополитические и экономические проекты, деформируют систему мировой финансовой и экономической логистики. Это ведет к снижению темпов роста, к сужению коридоров его мировой экспансии.

Поэтому ничего удивительного, что Китай уже давно выступает с призывами к мирному разрешению конфликта и мирным переговорам. А также к отказу от «односторонних санкций» и нарушения «стабильности цепочек производства и поставок» (см. пункты 10 и 11).

Не желая поддерживать санкции против России, он не только не хочет ссориться с нужным ему «младшим партнером», не только «подыгрывает» ему, но и заботится о себе.

Тем более что не все, начиная с президентства Трампа, мягко говоря, безоблачно в его нынешних отношениях с США, и он уже прочувствовал неприятность вторичных санкций. Да и вообще Китай не склонен терять выгодные связи с западным миром.

В свою очередь, тема уважения суверенитета и территориальной целостности — это не «подыгрывание» Западу, Украине, да и подавляющему количеству членов Генассамблеи ООН, ссылающихся на Устав ООН и другие международно-правовые документы. Это — защита своих национально-государственных интересов, так как Китай считает Тайвань своей территорией, своей провинцией и с тревогой следит за нагнетанием напряженности вокруг «тайваньской проблемы» Соединенными Штатами (не без вклада в это нагнетание и самой китайской стороны, конечно).

С этим связан и второй пункт предложений — об отходе от менталитета холодной войны. Не допускать «лагерных противостояний» и обеспечения региональной безопасности за счет усиления и расширения военных блоков — это не только об «архитектуре европейской безопасности» и о поддержке российских тезисов, выдвигающихся перед западными странами. Это о региональной безопасности в Юго-Восточной Азии,

это сигнал о беспокойстве Китая по поводу создания AUKUS — военного альянса Австралии, Великобритании и США для «сдерживания» Китая в Южно-Китайском море.

Китаю очень неудобно в условиях нынешней ломки международных отношений. Он не прочь поддержать российскую риторику о необходимости многополярного мира, о недопустимости «западного диктата» в международных организациях и системах безопасности, о «неделимости безопасности». Но в то же время он не хочет терять преимущества «мировой фабрики», завязанные на отношениях с развитыми странами, а также подвергать риску свои обширные транспортные коммуникации, обеспечивающие экономическую экспансию в странах Азии, Африки и Латинской Америки.

Итак, мирные инициативы, изложенные в 12 пунктах, стоит рассматривать не столько как конкретный план урегулирования вооруженного конфликта на Украине, а скорее как демонстрацию перед миром, включая Запад, приверженности Китая мирным методам и правилам международной жизни, а также как послание различных сигналов-предупреждений о китайских жизненных интересах.