9 июня 1913 года. Сергей Прокофьев,

Сегодня я поехал с Андреевыми в Лондон: они на три недели, петь; я на три дня, en qualité de touriste. Уже накануне шла укладка сундуков, особенно у Андреевых, и нагрузили их такое множество, что два taxi едва свезли их (и нас) на вокзал. На вокзале тоже была возня: носильщики, не очень дюжие во Франции, надрывались, выбивались из сил и ворчали. Наконец мы очутились на платформе и заняли места в небольшом и весьма наполненном отделении с дверью прямо на улицу. До отхода поезда оставалось пятнадцать минут, я гулял по платформе и постоянно слышал русский говор — это было довольно курьёзно для Парижа, но дело в том, что с этим же поездом ехала почти вся оперная антреприза Дягилева: много солистов и хористов.
В 8.25 утра поезд отошёл. Хотя было ещё раннее утро, но мы успели насуетиться и с наслаждением принялись за завтрак, который был крайне остроумно уложен в коробке, предусмотрительно купленной на вокзале Николаем Васильевичем. Он аккуратно делил всё на три части и мило кормил нас. Затем всех посетила приятная дремота, а после трёхчасовой езды мы прибыли в Булонь и опасливо посмотрели на море, боясь качки и тошноты. Но Ламанш был тих, и мы расположились на верхней палубе первого класса небольшого парохода, долженствовавшего перевезти нас через пролив.
Пароход отчалил. Я был в полнейшем восторге. Была восхитительная погода. Солнце нежно жгло, а выйдя на нос парохода, можно было ощущать упругий ветер с океана. Палуба была заставлена chaise 1оngue’ами, в которых нежились на солнце английские дамы в клетчатых костюмах. Гуляла масса настоящих англичан, типичных «джентльменов»; прислуга тоже была английская. Словом, всё это было настолько другое, чем в России, всё было настолько похоже на описание путешествий из жизни англичан и американцев, что я чувствовал себя в каком-то новом мире: тянуло путешествовать, ехать куда-нибудь далеко-далеко, в Америку. Действительно, у нас в России говорят об Америке, как о чём-то таком, куда всё равно никогда не попасть, как на Луну. Здесь же она выглядит чем-то вполне естественным, вполне близким, почти осязаемым. Ведь по левую руку en plein Атлантический океан, а огромный пароход, плавно и уверенно пересекающий нам путь, идёт в Нью-Йорк и через пять дней будет там. Усевшись рядом с Анной Григорьевной, я с увлечением заговорил с ней о путешествии в Америку.
Через полтора часа мы пристали к берегу Великобритании, к Фолькстону. Поезд на Лондон стоял тут же у пристани. Опять русские певцы... Ах, эти русские дикари, нервные артисты, бестолковые хористы, волнующиеся, суетящиеся, непонимающие ни слова по-английски и с отчаянием в голосе орущие друг другу через всю платформу, боясь перепутать поезд — как они были забавны!
Наконец расселись и поехали. С нами в купе была чета других Андреевых, баритона. Я с ним был немного знаком. Теперь мы весело разговорились. Я знал, что он хорош с Захаровым, это меня интересовало, но разговора на эту тему я не поднимал.
К нам в купе ещё затесался хорист, приспешник Шаляпина и шут всей труппы. Он был очень комичен, всё время высовывался в окно и орал соотечественникам:
— Сенк-ю!! — что означало «благодарю вас», больше по-английски он не знал.
Вообще же ехать было томительно: жарко, пыльно, душно. Тоннели и связанная с ними копоть досаждали. Наконец начался бесконечный пригород, мы переехали Темзу (дрянь) и остановились у вокзала Черринг-Кросс. Тут становилось хуже: надо было действовать, но мы трое ничего не понимали и ничего не говорили по- английски. Анна Григорьевна знала несколько изуродованных выражений из «Русский в Англии», Николай Васильевич помнил полтора слова из прошлогоднего приезда, а я знал только жокей-клуб и ватер-клозет — больше ничего.
Мы глупо стояли на платформе, окружённые горой сундуков и беспомощно мимировали с носильщиком. В этот момент подлетела к нам Мария Ивановна, некогда русская дама, обожающая Анну Григорьевну и выехавшая её встретить. Она живо затараторила на собачьем языке, носильщик свалил вещи на тележку, и через несколько минут мы катили в автомобиле по улицам Лондона. Ничего, город как город; но хуже Парижа.
Мы остановились в тихой улице Clifton Gardens у дверей пансиона, где жила Мария Ивановна и где поселялись и мы. По случаю воскресенья прислуга гуляла и тяжеленные сундуки пришлось ворочать самим. Андреевы поместились в прелестной комнате с окнами в сад, которую уступила им Мария Ивановна, а мне дали комнату наверху — довольно скверную, но не всё ли равно, где переспать три ночи?
Заперев дверь, я с наслаждением разделся, предвкушая удовольствие вымыться после духоты и дорожной копоти, но должен был разочароваться: умывальника с краном не было, а стояла умывальная чаша и кувшин, причём кувшин был пуст. Кое-как накинув одежды, я хотел позвонить горничной, но звонка не было. Пришлось одеваться как следует и отправиться на поиски прислуги. Это было не совсем просто, но, найдя её, я привёл к себе, вручил пустой кувшин, и она скоро вернулась с полным. Но, о несчастье, вода в кувшине оказалась горячей, почти кипящей. Эта идиотка решила, что я намерен бриться. Делать было нечего: я налил воду в таз, подождал, чтобы она стала терпима, и стал мыться горячей водой, утешая себя тем, что после неё температура воздуха покажется более прохладной.
Отмывшись и переодевшись, красный как из бани, я спустился вниз, где пили чай.
— Ну что, — творжествующе спросила меня Мария Ивановна, — чувствуете вы себя в самом культурном городе мира?
— И даже очень: умывальника нет, воды нет, звонка нет, электрического освещения нет, телефона нет, стульев нет...
— Как стульев?!
— Ну да: у меня один стул, да и тот дырявый.
— Я вам пришлю стул, — быстро сказала она, несколько смущённая моими лондонскими впечатлениями.
Затем Николай Васильевич отправился расписаться в книге у русской вдовствующей императрицы, гостившей в Лондоне. Я охотно взялся сопровождать его, чтобы посмотреть город. Но город был пустынен и мёртв по случаю воскресенья — это особенность Англии, даже почта не действует. Мы скоро вернулись обратно, обедали, а затем я гулял solo по Оксфорд стриту. Oxford-street хорош, бесконечно длинен, но ничем не поражает. Нагулявшись, я сел в такси и с трудом объяснившись с шофёром, втолковал ему мой адрес. В пол-одиннадцатого я был дома, где уже беспокоились, не потерялся ли я в Лондоне...

Предыдущие записи блогера :

08.06.2023 — 8 июня 1938-го года

08.06.2023 — 8 июня. Александр Блок

05.06.2023 — 5 июня. Лидия Чуковская

05.06.2023 — 5 июня. Игорь Северянин

05.06.2023 — 5 июня. Столетние стихи

05.06.2023 — 5 июня. Из писем Чехова

04.06.2023 — 4 июня. Марина Цветаева

04.06.2023 — Ботанический сад МГУ. Пионы и пионовые

03.06.2023 — 3 июня. Семен Надсон

03.06.2023 — 3 июня. Строки с юбилеем

Архив записей в блогах:

Сошла с мертвой точки

...аж два раза. В первый раз почувствовала умиротворение. Спокойствие. Гармонию. Как будто так и должно быть. Это бывает крайне редко. Во второй раз ощутила любопытство и азарт. Что-то будет. И даже уже неважно, хорошее или плохое, главное - новое, другое. Но лучше бы хорошее, конечно. ...

Раз уж в последнее время пошли классичные посты

У нас был комплект зимней "тракторной" резины на шипах, лебедка, цепи противоскольжения, рация, а также незамерзайка -40 и запасной комплект теплой одежды в багажнике. Не то чтобы это был необходимый запас для московской поездки из дома на работу в конце октября, но если начал готовиться ...

Лечение

Давай, сын, пей своё лекарство. Пей, пей, чтобы завтра быть здоровым. Конечно не вкусно, но что делать? Лекарство есть лекарство. Ты знаешь, когда папа был маленький, он очень не любил болеть. Конечно, конечно, ты тоже не любишь! Но в отличие от тебя у ...

просто абассацца

Закончив с дальней авиацией Решетникова я взялся за прослушивание сатирического произведения Александра Проханова "РУСКИЙ КАМЕНЬ". Реально, это какой-то адский сюр, треш и полный распиздос расколбас. Можете приобщиться ТУТ ПыСы Читать это невозможно, лучше слушать, еще лучше ...

"Слишком хороший для тебя"

Лаконичная история... а, скорее, крик души. Героиня искала мужа, который бы ни в коем случае не походил на отца-абьюзера. И вот к чему привела ее семейная жизнь... (картина - Терри Роджерс) "Наша история началась 16 лет назад. Или, наверное, в детстве. Я росла в семье, где отец был ...

9 июня 1913 года. Сергей Прокофьев,

9 июня 1913 года. Сергей Прокофьев,

Оставить комментарий

Популярные посты: