* * *

У провинциального музея должна быть своя фишка. Мы не имеем возможности равняться со столичными коллегами богатством экспозиции (ведь центральные музеи и за счёт провинциальных обогащались в своё время, а теперь им же, спасибо и на том, предоставляют их бывшие экспонаты на выставку: чужое брали навсегда – своё дают на время), значит, надо делать упор на семейный дух и бытовые подробности, которые за столичным лоском подчас неразличимы.
Поэтому на проходящей у нас сейчас выставке «Пушкин и Казань» помимо прибывших из Москвы и Питера действительно уникальных предметов (например, портретов Пушкина и Боратынского работы Вивьена де Шатобрена 1826 года или портрета невестки Боратынского – красавицы Анны Давидовны – кисти Брюллова-старшего) по стенам обильно развешены портреты казанцев середины XIX века – для создания должной атмосферы.
Лица очень выразительные, но личности широкой (и даже узкой) публике почти неизвестные.
Но мне-то надо знать, спросить ведь могут.
Особенное затруднение вызывают у меня пока трое: купец, казанский голова Онисим Месетников, преподаватель философии Казанского университета Элпидофор Манассеин и казанский дворянин, гусар, знакомец Пушкина ещё по Царскому селу Памфамир Молоствов.
Как их прочно запомнить?
Ну, имена я сразу откинул – это мне уже не по годам. Но и просто Месетников, Манассеин, Молоствов – поди ухвати. Это не пушкинские Шишков, Шихматов, Шаховской, которые сами в ямб ложатся.
Разве так:
Монассеин, Молоствов, Месетников –
Нет на свете лучше собеседников!
Как-то вяловато, не запоминается. Может, посодействуете, сочините свой вариант?
|
</> |