25 марта. Сергей Петров
vazart — 25.03.2023 стихи разных лет***
…Я же, рожу скорчив:
"Тише! Не спеши".
Почерк неразборчив
у твоей души.
Ночью нависала
черная строка,
а ее писала
робкая рука.
В тонком завиточке
скромной буквы "я",
словно в горькой точке,
вся-то суть твоя.
Дай же оглядеться!
Станет ли видней
жизнь твоя от детства
и до наших дней?
Влюблена ли, нет ли,
но клянусь, ей-ей,
нечто вроде петли
в подписи твоей.
25 марта 1943
ДВА ГОДА
1
Вдвоем они во мне, два полоумных года!
Гуляют по душе, гудят, как голова,
и нет им ни покоя, ни исхода!
И скоро ль их покроет трын-трава?
Один весной нечаянно был прожит.
Он кончился, а умереть не может.
Другой же народился как мертвец
и начался как голос похоронный,
отпев меня из трубки телефонной,
и жив, как нескончаемый конец.
2
Что же, тлеть мне иль околеть?
Или, может быть, пожалеть
да с судьбою на мировую?
По плечу ль мне просто печаль?
Разве просто тебя мне жаль,
жаль и мертвую, и живую?
Нет, не будет мира с судьбой!
За тебя я с нею – в разбой!
Пусть она в лес глядит, волчица,
палачится и сволочится!
Мне былое комом торчится!
Как молчать меня ни проси –
поперек себя не молчится,
ибо все-таки ты еси.
3
Стегай же во весь дух меня, двухлетье,
двухвостой плетью прямо по глазам!
Я, кажется, ослеп, я – сам не свой, а сам
ни бешенствовать, ни жалеть я
обоих не перестаю…
Пересижу, перележу, перестою,
перегляжу, перепляшу я горе!
Ах, горе-гуля, горе-голубок!
(И как же я по-божески убог,
упорствуя в одноголосом споре!)
С себя я сбился или сбился с круга?
Перепляшу я боль! Прикинусь тишиной,
перегляжу я жизнь, и горе, как подруга,
закроет веки надо мной.
Согрей же, Боже, бедную беглянку!
Ей холодно. И по сердцу скребя,
я выворачиваю наизнанку
любовь и время, душу и Тебя.
25 марта 1968
***
Ты была как дума, друг мой ситный,
мой давно отрезанный ломоть.
Мне душа до зла разъела плоть.
Сколько муки смог я намолоть!
Но себя не в силах побороть.
Зарюсь на тебя я, ненасытный,
как на агницу Господь.
Вышло у тебя из семилетья
тощих семь коров, и, может быть,
ты успела душу ознобить,
руку на саму себя набить,
чтобы жизнь, как нитку, теребить.
Но не разучился ни жалеть я,
ни как бес тебя любить.
Ночь с 25 на 26 марта 1973
***
К широкой памяти, как к Волге, подступил
громадой истинно с Казань я.
И сто веков, как сто визгливых пил,
о ваши бревна я навзрыд ступил,
лжефилософские мои иносказанья.
Зато блажен, кто, в блажь войдя, поймет
моих метафор многолетний мед.
Сижу один. Бежит спуста река,
и пилит память плаху старика.
И эта память слишком велика:
под корень валит жизни и века.
Сижу один, но вписан в нежный круг
любимых дел и дорогих подруг.
А за спиной меня такая уйма скачет,
как будто я еще и не был начат.
И всё же в насекомьем ходе ног,
египетский жучок, я одинок.
Навоз катаю я, подобно скарабею,
и всё еще нимало не робею.
Сижу один, но в окруженьи муз,
которых более нисколько не боюсь.
И та, которой нынче годовщина,
как размалеванная чертовщина,
висит на стенке, точно на экране,
бледна как начертанья Модильяни.
Так и во мне ни краски нет, ни страсти,
и память зыблется лишь на глухом контрасте.
И я вполне дивуюсь, что свою
дурную музу я не узнаю.
И память мне такая рвань и дрянь,
что стал я мал – размерами с Казань,
которая когда-то означала
самодержавный выход из Начала.
И вот лысею, как Державин в тоге,
и подвожу чугунные итоги,
и вкруг мы собрались, как маленькие боги.
25 марта – 13 октября 1978
|
</> |