14 февраля 100 лет назад

Был вчера у Ахматовой. На лестнице темно. Подошел к двери, стукнул - дверь сразу открыли: открыла Ахматова - она сидит на кухне и беседует с "бабушкой", кухаркой О. А. Судейкиной.
- Садитесь! Это единственная теплая комната.
Сегодня только я заметил, какая у нее впалая «безгрудая» грудь.
Когда она в шали, этого не видно. Я стал говорить, что стихи "Клевета" холодны и слишком классичны.
- То же самое говорит и Володя (Шилейко). Он говорит, если бы Пушкин пожил еще лет десять, он написал бы такие стихи. Не правда ли, зло?..
Дала мне сардинок, хлеба. Много мы говорили об Анне Николаевне, вдове Гумилева. "Как она не понимает, что все отношения к ней построены на сочувствии к ее горю? Если же горя нет, то нет и сочувствия". И потом по-женски: "Ну зачем Коля взял себе такую жену? Его мать говорит, что он сказал ей при последнем свидании:
- Если Аня не изменится, я с нею разведусь. Воображаю, как она раздражала его своими пустяками! Коля вообще был несчастный. Как его мучило то, что я пишу стихи лучше его. Однажды мы с ним ссорились, как все ссорятся, и я сказала ему - найдя в его пиджаке записку от другой женщины, что "а все же я пишу стихи лучше тебя!". Боже, как он изменился, ужаснулся! Зачем я это сказала! Бедный, бедный! Он так - во что бы то ни стало - хотел быть хорошим поэтом.
Предлагали мне Наппельбаумы стать Синдиком "Звучащей Раковины". Я отказалась".
Я сказал ей: у вас теперь трудная должность: вы и Горький, и Толстой, и Леонид Андреев, и Игорь Северянин - все в одном лице - даже страшно.
И это верно: слава ее в полном расцвете: вчера Вольфила (Вольная философская ассоциация) устраивала "Вечер" ее поэзии, а редакторы разных журналов то и дело звонят к ней - с утра до вечера.- Дайте хоть что-нибудь.
- Хорошо Сологубу! - говорит она.- У него все ненапечатанные стихи по алфавиту, в порядке, по номерам. И как много он их пишет: каждый день по нескольку.
Примечания.
КЛЕВЕТА
И всюду клевета сопутствовала мне.
Ее ползучий шаг я слышала во сне
И в мертвом городе под беспощадным небом,
Скитаясь наугад за кровом и за хлебом.
И отблески ее горят во всех глазах,
То как предательство, то как невинный страх.
Я не боюсь ее. На каждый вызов новый
Есть у меня ответ достойный и суровый.
Но неизбежный день уже предвижу я,-
На утренней заре придут ко мне друзья,
И мой сладчайший сон рыданьем потревожат,
И образок на грудь остывшую положат.
Никем не знаема тогда она войдет,
В моей крови ее неутоленный рот
Считать не устает небывшие обиды,
Вплетая голос свой в моленья панихиды.
И станет внятен всем ее постыдный бред,
Чтоб на соседа глаз не мог поднять сосед,
Чтоб в страшной пустоте мое осталось тело,
Чтобы в последний раз душа моя горела
Земным бессилием, летя в рассветной мгле,
И дикой жалостью к оставленной земле.
1922, Анна Ахматова.
«Звучащая Раковина» — литературный кружок, существовавший в 1920—21 гг., которым руководил «Синдик Цеха поэтов» Н. С. Гумилев. Кружок собирался в большой и холодной мансарде знаменитого фотографа М. С. Наппельбаума на Невском проспекте. Дочери Наппельбаума Ида и Фредерика были членами этого кружка.
|
</> |