03.03, воскресенье
stanyslavna — 03.03.2024Разговаривали вчера со старшим внуком — начали с физики, закончили очередным трёпом на совершенно постороннюю тему: какие ассоциации рождают и смыслы несут обычные слова, если они стали частью профессионального жаргона. Начинали-то с серьезного и умного, но свернули в итоге на байки.
Так вот, о жаргоне...
Развеселые девяностые. Самое начало. Едем мы в троллейбусе с работы, из нашего Хогвартса: я, мой младший братец и его коллега. Мне — 29, братцу — 25, коллеге — примерно столько же, сколько братцу.
Приличные люди - доцент, завлаб и инженер.
Братец и его коллега - не просто так себе ребятки: айтишники. В те времена это был зверь редкий. Звезда практически. Как и компьютеры. Которые были редкие, мало кому доступные, и тот, кто в них что-то такое всерьез понимал - был человек серьезный и уважаемый.
Господа айтишники изволят светски о работе беседовать. Два молодых, крепких мужика, слегка бравирующих своей брутальностью - как и положено хорошим домашним мальчикам. Что выражается камуфляжными штанами на одном, аутентичными полевыми галифе на другом и солдатскими сапогами и солдатскими же ремнями на обоих.
Сапоги, в принципе, появились не просто так — господин завлаб носит 45 размер обуви, господин инженер — 47, и все, что они смогли найти в 1990 году на свои ножки — это монументальные кирзачи. Которые, разумеется, носятся традиционно — с портянками.
"Настоящий мужчина должен быть свиреп, вонюч и волосат", помните?
Я - что, я слушаю вполуха и думаю о своём - всё больше про студентов и про физику. В разговор не вмешиваюсь. Слова знакомые, я их так-то дома уже наслушалась, и меня ничто не настораживает до момента, когда я понимаю: в переполненном автобусе звучат только два голоса: моего братика Стаса (два метра роста, сто килограммов веса) и его приятеля - примерно тех же габаритов.
Ну, щебечут и щебечут. Ну, басом щебечут. Ну...
А народ как-то странно притих...
Я прислушиваюсь.
- Кажется, у меня мать сдохла.
- Скажи уже честно, не сдохла, а убил. Что ты с ней сделал?
- Ну, кажется, высокое напряжение подал. На ноги. Но она не должна была умереть, она так-то выносливая была.
- Ты дурак? Высокое напряжение любую мать убивает на раз! И куда ты ее теперь денешь?
- Да выброшу! Не дома же хранить!
- И с потрохами?
- Ну, это я еще посмотрю. Вскрою и посмотрю. Мало ли, вдруг что годное?
- Ты сначала мне покажи, а то я тебя знаю! Ты уже тут навскрывался - помнишь, на той неделе?
- Ха-ха-ха-ха!
И я вижу, как сидящие рядом старушки зеленеют и ползком-бочком пробираются к двери...
|
</> |