СТАРИК, КОТОРЫЙ УШЁЛ К МОРЮ.

СТАРИК, КОТОРЫЙ УШЁЛ К МОРЮ.

   Десять лет прошло с тех пор, как старик исчез из посёлка. Посельчане говорили, что он ушёл в степь, заблудился и умер, так как он был очень стар и слаб. Его жена отвечала, что это не так, что  старик не умер. Он ушёл к морю. Это породило массу легенд о старике, из которых можно составить огромный том. Примечательно то, что все легенды имели счастливый конец, потому что посельчане мечтали о счастье. Мы не станем рассказывать все легенды, а остановимся на одной, которая, на наш взгляд, не является легендой.

   До своего ухода из посёлка старик, просыпаясь летним утром, думал, какой  впереди длинный день. А ему хотелось, чтобы день был короче, и быстрее наступил вечер. Он знал, что не в его силах укоротить день, а поэтому, чтобы отвлечься от ожидания вечера, он целый день, несмотря на палящее июльское солнце, возился по хозяйству. Пропалывал овощные грядки с картошкой, огурцами, помидорами, капустой, вырывал сорную траву, поливал сад, но чтобы он не делал, он время от времени поднимал голову и смотрел на чистое безоблачное небо. Через несколько минут он шумно вздыхал, вертел головой, словно пытался вытряхнуть с головы ожидание, поворачивался к степи, край которой почти примыкал к его огороду, и взглядом искал в ней что-то заплутавшее и заблудившееся.

   Когда наступал вечер, старик бросал даже неоконченную работу и направлялся через двор к лавочке за забором. Садился и начинал прислушиваться. Он ждал серебряную птицу, которая каждый вечер проплывала в закатывающихся лучах солнца. Обычно хмурый и почти неразговорчивый с посельчанами старик светлел, поднимал в приветствии правую руку, когда видел, как она легко несла в высоте своё огромное, светящееся тело. В молодости старик часто летал на ней. Внутри её находились такие же молодые парни, девушки, женщины, мужчины, как и он. Они громко смеялись, улыбались и радовались, смотрели на пробегающие облака. Он также радовался с ними и, прижавшись к иллюминатору, смотрел, как ярко пылали в темени звёзды, как серебряная птица разрывала их, впивалась в середину звёзд и, не опалившись, вылетала в огромный, бескрайний простор. Он думал, что это бесконечный полёт, который никогда не закончится, но с годами он пришёл к мысли, что в жизни всё заканчивается.  Серебряная птица летела к морю. Старик уже почти забыл, каким бывает море. Он только иногда чувствовал свежий просоленный воздух, который напоминал ему о том, что море ещё не умерло.

   Однажды, проводив серебряную птицу, старик долго сидел на лавочке и  о чём-то думал, а потом, встав, быстрым шагом направился к жене, сидевшей на порожках. Он шёл очень быстро, крепко ступая на землю, держа прямо размашистую грудь. Старик давно принял решение, но не высказывал его жене не потому, что боялся её огорчить, он знал, что она поймёт его. Он понял, что больше не выдержит ни дня.

- Я ухожу, - сказал старик.

- Ты слишком стар, чтобы уходить от меня, - засмеялась жена, показав сбитые и пожелтевшие зубы от курения табака, который она выращивала на огороде.

- Я ухожу к морю, - пояснил старик.

- Море очень далеко от нас, - грустно вздохнула старуха. Она достала из кармана  поистёртого железнодорожного кителя полоску газеты, насыпала из медного портсигара  измельчённый табак, сделала закрутку и закурила.- Денег у нас нет, мы истратили их на лекарство и хлеб и в следующий месяц тоже, - сердито проворчала старуха.

- Ты ворчишь, как ворчал наш кавказский пёс Барс, - заметил старик. – Напрасно мы его отдали пастухам.

- У нас не было такой миски, чтобы оставить его, - бросила старуха.

- Деньги, - старик набрал побольше воздуха, чтобы сделать глубокий сожалеющий выдох, но старуха  сбила его.

- При чём здесь деньги. Он ел за троих, и нам оставалось бы только смотреть.

   Старик  развёл руками и выпустил воздух свистулькой.

- Идти пешком к морю ты не выдержишь и умрёшь в дороге. Нас подъела работа и добивает огород. Когда-то мы умрём на грядках, и огород окажется нашей могилой, а памятником бурьян, который вырастит из наших рук и головы. – Она зло сплюнула, дважды глубоко затянулась, послюнявила пальцы на правой руке, замяла концы закрутки и положила в портсигар. -  Кроме того, - старуха внимательно осмотрела мужа, - море любит и ждёт молодых, потому что они приносят ему радость. А что можешь ты принести ему? – Она вопросительно посмотрела на старика. -  Свою старость. Оно видело тебя молодым. Ты огорчишь его, когда оно увидит, как ты постарел.

- Ты не права, - ответил старик. – Море тоже знает, что оно бессильно перед временем и тоже когда-то постареет и умрёт, как всё умирает.

- Может и так, - сказала старуха, - но что может принести  старый человек кроме своей старости.

- Я принесу ему свои воспоминания.

   Старуха засмеялась, потом тяжело и нагрудно  закашлявшись, выплюнула  жёлтый комок.

- Всё это чепуха твои воспоминания.

- Ты должна бросить курить, - сказал старик, - иначе  скоро умрёшь.

- И это тоже чепуха, как и твои воспоминания, - ответила старуха, - человек умирает не от косточки, застрявшей в горле, а от судьбы.

- Ты не поняла. Я принесу ему свои воспоминания о нём.  Оно будет знать, что я  с самой первой встречи с ним никогда не забывал его и всегда думал о нём. Это лучше, чем брошенная в него монетка. Это глупая выдумка.

- Может быть и выдумка, но не глупая. Люди верят в неё, а ты сам знаешь, что такое вера. Помнишь. Когда у нас не хватало денег для твоих таблеток, я купила тебе пирамидон, который был похож на твои таблетки. И ты пил их, и это помогало тебе, потому что ты верил.

   Старуха ещё раз внимательно посмотрела на старика.

- Ты можешь идти, - сказала она. -  В конце концов, я же не остаюсь одна. Я остаюсь с воспоминаниями о тебе, а это лучше, чем видеть каждый день друг друга, задыхающимися от старости.

- Ты права. Это жалкое зрелище. Я когда иду, то слышу, как скрипят кости и в них появляются трещины, в которые забиваются насекомые и грызут  их. И...

- А я иногда смотрю в зеркальце, - перебила его старуха, -  которое ты подарил мне после первой брачной ночи. – Она засмущалась, но, увидев, что лицо мужа не изменилось, продолжила. - Помнишь, что ты тогда сказал?

- Да, - ответил старик. – Я сказал тогда, чтобы ты запомнила себя такой, какая ты тогда была. Иначе в старости ты будешь ненавидеть себя.

- Ты оказался не прав. В зеркальце я вижу  старуху. Мне она кажется чужой и незнакомой, которую мне хочется отхлестать веником и выгнать из дома.

- Это не так. Я знаю тебя. Ты любишь людей.

- Не всех, - ответила она. – Я до сих пор ненавижу цыганку, которая пришла к нам, когда возле нас остановился их табор. Она хотела  нам погадать за деньги. Мы отказались. Тогда она предложила нам отгадать загадку. И если мы её не отгадаем, то вознаградим её. Ты хотел, чтобы она ушла и не морочила нам голову, но я удержала её. Я думала и верила тогда, что знаю ответы на все загадки.

- Я тоже тогда думал и верил, как ты. И на то была причина. Если бы её не было, мы не прожили бы столько  лет вместе. - Старик  поднял руку, он  хотел обнять жену, но рука зависла в воздухе.

   «В таком возрасте это выглядит более, чем сомнительно, - подумал он, убирая руку, - да и многие слова тоже. В старости нужно уметь подбирать слова, чтобы не выглядеть смешным и сентиментальным и быть достойным её возрасту».

- Наша жизнь не в старости и не в молодости, - сказал он. -  У нас столько набралось годов, что я потерял им счёт. Да я их никогда и не считал. Годы считают те, у которых пустая душа и сердце. Они думают, что годы заполняют жизнь.

   Старость забрала у старика и старухи все отпечатки молодости. С каждым годом она накатывалась глубокими и мелкими морщинами, хриплым дыханием, отяжелевшей поступью, бессонными ночами. Пыталась пробиться к их глазам, чтобы добить и их, но останавливалась перед их взглядами, с которыми они встречали её. Старик часто любил подшутить над своим лицом и говорил, что его морщины похожи на морскую  бурю. Старуха не отставала и в свою очередь шутила, что её покрошивщиеся и пожелтевшие зубы, словно   выброшенные на песчаный берег обломки разбившихся кораблей.

- Цыганка  тогда спросила, - сказала старуха. -  Если взять синий, пресиний платок и опустить в воду, каким он станет? Помнишь, что ты ответил? – Старуха насмешливо улыбнулась – Я плохо учился в школе. У меня были двойки по химии. Я не знаю химии. И всё о химических процессах. Я – не химик. – Она засмеялась.

   Это был не старческий, дребезжащий, спотыкающийся об дыхание смех. Это был девичий смех, смешавшийся с горьким запахом табака и  неизвестно, как распахнувшийся в дряхлеющем теле. Старику казалось, что её смех выкатывался даже в степь, над которой висела голубоватая дымка от палёной травы. Когда жена смеялась, он говорил, что её смех, словно шум бегущих, лёгких морских волн, на что старуха отвечала, что волны не бегут. Вода в море стоит на месте. Она просто изгибается, и это только, кажется, что волны бегут. Как и жизнь. Она тоже никуда не бежит, а приросла к одному месту, как кусты сирени в их палисаднике, которые треплют ветры.

- А ты ответила, что он будет прекрасным, как любовь.

- Да, - эхом откликнулась старуха. – Прекрасным, как любовь.

   Старику показалось, что в глазах жены мелькнули слёзы.

- Цыганка расстроила тебя, - сказал он. -  Она засмеялась и ответила, что платок будет мокрым. Ты  проплакала целый день. А она ведь сказала правду.- Старик немного подумал. – Знаешь: море, как жизнь. В море на дерево не залезешь и от чудовищ не спрячешься. Так и в жизни нет места, где можно было бы  укрыться от старости и переждать её.

- В море нет чудовищ, - возразила старуха.

- Кто знает. Ребятишки бросают в него камни, чтобы посмотреть, как вода разбивается на брызги. Отдыхающие любуются морем. Рыбаки ловят рыбу. Моряки говорят, что они любят море, но на деле они боятся его, потому что знают, что оно в любое время может забрать их. А учёные просто болтают. Чтобы знать море – в нём нужно жить. Но и тогда его полностью не разглядишь. – Старик горько вздохнул – Море также обманчиво, как и жизнь.

- А какой ему смысл кого-то обманывать?

- Никакой. Оно так устроено.

- Зачем ты мне всё это рассказываешь?

- Не знаю. Просто я думаю, что люди обладают умением видеть то, что не существует и не видят того, что рядом.

- Господи, - старуха перекрестилась. – Это хорошо, что всё так случилось. – Она перекрестила мужа, а потом сильнее затянула на себе китель, словно продрогла. Она чувствовала, как затвердевшая кровь медленно продиралась к сердцу и, как медленно откатывалась назад. Она ощущала её движение, но не тепло.

- За что ты его благодаришь Бога?

- Он дал нам дожить до старости. Мы не умерли молодыми. Если б умерли, нам нечего было бы вспоминать.

- Все умирают, - с голоса старика сорвалась грусть, а быстрый взмах руки говорил и об его отчаянии.

- Это у тебя: все умирают, - вздохнула старуха

- А у тебя наоборот, - раздражённо бросил старик.

- Наоборот или не наоборот, но у меня всё живёт.

   Старик заметил, что жена не сказала; всё не умирает, она сказала: всё живёт. Он не стал разбираться, как делал это обычно, а тоскливо  подумал: «Химик»

- Может быть и так,  –   неуверенно сказал он, - но я не знаю. А верить? Я же тебе говорил, что люди обладают умением видеть то, что не существует и не замечать то, что рядом. - Он  надолго замолчал. - Я не возьму тебя с собой. Не потому что это длинный путь, и ты не выдержишь. Ты выдержишь, - твёрдо сказал он. – Жизнь сильно посекла тебя, но с какой силой она секла тебя, такую же силу и давала, чтобы ты выдержала.

- Почему же ты тогда не хочешь взять меня с собой?

- Потому, что  это ничего не изменит в нашей жизни. Дни будут такими же, как и здесь, и мы будем также смотреть друг на друга и видеть, как мы стареем и думать, кто первый... – Он впервые за время разговора улыбнулся. – А человек  должен постоянно менять себя, иначе он застрянет сам в себе. А мы с тобой этого не хотим.

   Они просидели на лавочке до утра, разговаривая, замолкая и глядя на серебристых птиц, которые скользили среди россыпи звёзд, унося с собой их воспоминания к морю.